Вадим Россик - Блеск тела Страница 5

Покрасив ногти, Траулько позвонила домой. Проверить обстановку. Там все было как обычно: чёкупилы смотрели мультики, чёпожрать – футбол. Майор дала мужу ясные, четкие указания на вечер, хотя понимала, что это глас орущего в крыжовнике. Все равно, все забудет и перепутает. Мужик ведь! Тем не менее, на душе у Траулько стало спокойнее: «это я сказала, это я предупредила…» Она собиралась попудрить усталое лицо, но тут не вовремя зазвонил мобильник. Это беспокоили фигуранты пока незаведенного дела об экстремизме в чебуречной. Агенты два нуля.

– Все в ажуре, гражданка начальник, – произнес знакомый воровской голос. – «Камешек» у нас.

Траулько безмерно удивилась про себя, но вида не подала.

– Где вы сейчас?

– Еще в хоромах. Осматриваемся. По всему видно, что барыга родился в дорогой рубашке.

– Как все прошло?

– Все динь-динь, гражданка начальник.

– Не называй меня так. А что овчарка?

– Это не овчарка, а пердящий слон какой-то! Ой, я извиняюсь! Нечеловеческих габаритов собачка. Я чуть щебня в штаны не наложил, когда ее увидел.

– И как вы с ней справились?

– Дуремар любит собак, а собаки любят его. Он дал ей кусок мяса с хитрой начинкой. Не магазинного, конечно. Магазинное она жрать бы не стала. Сейчас песик спит в своей конуре. Мы его трогать не стали. Хорошо зафиксированный больной в обезболивании не нуждается.

– А сторож?

– Такая же тема, только без мяса. Спит старичок. Мы мимоходом заглянули, проверили. Даже скучно.

– Ладно, тогда закругляйтесь там. Встречаемся через час на станции метро «Ленинский проспект», у входа.

Манчестер многозначительно кашлянул.

– Между прочим, гражданка начальник, за этот «камешек» и мочкануть могут. Нельзя нам увеличить гонорар, а то тут много плохо лежащих ценностей?

Голос Траулько приобрел привкус ацетона.

– Не называй меня так. И ничего не трогайте. Вы достаточно мотивированы. Запомни, необоснованная жадность приводит к разрушению личности.

Манчестер тоже удивился – он и не догадывался, что жадность настолько опасна.

– Тогда заметано, гражданка начальник. Теперь главное – по дороге со страху не обосраться. Ой, я извиняюсь!

Закончив непонятный разговор с Манчестером, Траулько тут же набрала еще один номер. Фрутков ответил не сразу. В телефоне слышна была музыка, и легко узнаваемый голос без пауз гнусавил что-то неразборчивое.

– Слушаю.

– Где вы? Я не понимаю, что происходит, – нервно сказала Траулько. – Они уже с бриллиантом! Я в замешательстве.

Однако Фрутков был спокоен и убедителен.

– Не переживайте так, дорогая. Мы с женой в кино, любуемся Анджелиной Джоли, но у меня все под контролем.

– Что же я должна делать?

– Все, как договорились. Отправляйтесь на встречу с вашими криминальными протеже. Я абсолютно уверен, что они на нее не явятся.

– Вы не забыли о моем условии? Никаких жертв. По крайней мере, сегодня, в мое дежурство.

Фрутков хохотнул.

– Разумеется, моя дорогая. Никакого зверства. Просто немножко насилия ради воспитания уважения к чужой собственности. Кстати, вознаграждение за бдительность уже переведено на указанный вами счет. Еще раз спасибо.

– На здоровье.

– А все-таки жалко, что Анджелина Джоли себе сизьге отчекрыжила! – невпопад закончил Фрутков и отключился.

«Кобель!» – Траулько положила мобильник на стол. Глядя на пластмассового болтуна, наскоро прикинула в уме: пятьдесят тысяч долларов за неполучившуюся кражу придется вернуть, но на секретном счете, о котором не знают налоговые органы, уже лежат восемьдесят тысяч! Если счастье состоит из кусочков, то у Траулько теперь есть восемьдесят тысяч кусочков счастья. Не кисло, но пресловутая женская интуиция предупреждала.

Следующие бесконечные полчаса майор провела, тщательно выщипывая брови. Все было тихо и приятно. Никто не звонил. Наконец, положив щипчики в косметичку, Траулько посмотрела на часы. Пора отправляться на встречу у метро. Встречу, которая не должна состояться. Она встала с места, достала из сейфа пачку долларов, завернутую в целлофан, положила ее в сумочку. Критически осмотрела себя в зеркало. Грудь, талия, попа. Все на месте. Поправила форменную рубашку. Не восемнадцатилетняя фотомодель, конечно, но еще ничего. «С пивом потянет», – как часто говорит ее чёпожрать, когда хочет не жрать.

– Я ненадолго, Не теряйте меня, – мило улыбнулась Траулько капитану Тонкошкурову, который о чем-то говорил по телефону за стеклом в дежурной части. Тонкошкуров, не отрывая от уха трубку, поманил другой рукой Траулько внутрь. Майор нехотя зашла.

– Ну что еще?

– У нас происшествие, Ольга Владимировна, – взволновано зачастил капитан. – Пятнадцать минут назад сторож какого-то особняка сообщил, что слышал выстрелы в доме. Сам-то он сидит в сторожке у ворот. Один идти в дом побоялся – позвонил нам. Мы послали туда наряд в составе сержантов Удочкина и Мартышкина. Они, конечно, разгильдяи известные, но к месту происшествия были ближе всего. Сейчас звонит Удочкин и докладывает, что в особняке обнаружены два трупа. Мужчины. Похожи на криминал. Оба застрелены. Мартышкин охраняет здание снаружи, сторож остался у ворот, а самый опытный Удочкин в доме. Ничего не трогает.

Траулько изо всех сил зажмурилась. Она вдруг почувствовала себя старой, страшной, изнуренной как колхозная кляча, пенсионеркой. (Интуиция ехидно заметила: «А я ведь предупреждала!») Через пару мгновений Траулько пришла в себя, разожмурилась и голосом, как с того света, спросила:

– Вы выяснили, чей это особняк?

– Хозяин, некто Фрутков, по словам сторожа, сейчас в кино. Вместе с супругой. Детей у них нет. Кто погибшие, сторож не знает.

– Как утомительны в России вечера! – устало пробормотала Траулько, направляясь к выходу. – Значит, придется ехать туда самой.

Она вышла на улицу, где стояли покрытые пылью полицейские лимузины разной степени убитости. Села в помятый уазик. И отправилась своей дорогой.

5. Богатые тоже плачут

Уже стояла ночь. Весь мир оцепенел во сне. Даже дождь ушел спать. Работали только в Китае – делали новых китайцев. У красивых чугунных ворот служителей закона встретил сторож – лысый дедка в линялой офицерской рубашке. Отставной козы барабанщик. Дедка проворно открыл лязгающие ворота и уазик подкатил к парадному подъезду. Сержант Мартышкин, неподвижный как крест на могиле, охранял входную дверь. Помогал Удочкину ничего не трогать.

Траулько зашла в особняк, увидела свет, услышала звон посуды и прошла на кухню. В громадной белоснежной кухне, украшенной декоративными тарелками с южными пейзажами, сержант Удочкин наслаждался жизнью. Он курил сигарету Мартышкина и пил кофе из хозяйских запасов. Увидев Траулько, Удочкин вздрогнул, кофе расплескалось по мраморной столешнице.

– Что тут у вас случилось, Удочкин? – спросила Траулько, с подозрением принюхиваясь к запаху в кухне.

– А то случилось, что наверху лежат два жмура, – ответил сержант, стряхивая табачный пепел в изящное блюдечко. – Кофе будете, товарищ майор?

– Кофе я не хочу. От него цвет лица портится, – отказалась Траулько. – Пойдем, глянем на жмуров.

Удочкин со снисходительным сожалением посмотрел на майора, но ничего не сказал. Он повел Траулько на второй этаж. Там царил мрак. Удочкин достал служебный пистолет и стволом нажал на широкую клавишу выключателя. Под потолком вспыхнула яркая люстра, на секунду ослепив Траулько. Когда ее глаза привыкли к свету, она увидела неприятную картину. В комнате, немного меньшей, чем зал заседаний Государственной Думы, царил хаос. Стулья были перевернуты, пол усеян бумагами, мусором, какими-то мелкими предметами. На широком кожаном диване лежал человек. Траулько со страхом узнала в нем Манчестера. На полу возле открытого окна застыло второе тело. Это был друг и подельник Манчестера Дуремар. Оба жулика были залиты кровью. Кровь была везде: на мебели, полу, бумагах. Лужи, пятна, капли… Воняло чем-то гадким.

– Кто же их так? – задала глупый вопрос Траулько.

– Не знаю, – честно ответил Удочкин, смирно стоя у выключателя. – Кто-то удачно заземлил мужиков. Мы тут ничего не трогали, товарищ майор.

Траулько сделала несколько осторожных шагов к дивану, но увидела настежь открытый сейф, вделанный в стену.

– А там что?

– Полный ящик драгоценностей. Все разложено по коробочкам, надписано, пронумеровано. Видимо, коллекция, – сдавленно произнес Удочкин, бледнея кожей лица. Траулько это заметила.

– Тебе не хорошо? – заботливо спросила она сержанта. Тот молча кивнул, глядя на трупы. Траулько обрадовано подумала: «Это хорошо, что не хорошо».

– Ну так иди вниз. Подожди меня в кухне.

Удочкин еще успел благодарно посмотреть на майора, поворачиваясь к выходу из кабинета.