Анастасия Почебут - Простое Прошедшее Страница 5

Я услышу всё и даже больше. Это было пятьдесят лет назад, а она говорит так, будто это было вчера. Муж, ушедший на войну. Она зачёркивала числа в календаре, и он вернулся. Он не был тем, кого она любила больше жизни. Свою любовь ей пришлось покинуть в силу обстоятельств. Она была молода и красива, а он не подавал больших надежд. Что если бы они встретились сейчас? Скорее всего, он уже умер. Может, он сейчас сидит в одноэтажном доме на другом краю света и рассказывает свою историю такому же сумасшедшему, как я. Была бы возможность, я бы устроил им встречу. Ей бы казалось это предательством покойного мужа, а он бы смущался и молчал. Они бы грустно вспоминали всё, что их связывает. Я вдумывался в каждую мелочь, каждую деталь её истории. У неё почти каждые пятнадцать минут наворачивались слёзы на глаза. Это были слёзы радости. Она была искренне рада своим прожитым дням. Конечно, горечь об упущенном давала о себе знать, но всё это было далёко в прошлом, и боль уже не ощущалась так остро. Однажды каждый из нас будет сидеть у камина, рассматривать фотоальбомы и думать о том, что он когда-то сделал не так.

Дон по сей день остаётся для меня человеком-загадкой. Мы жили в квартире его друзей, которых я в глаза не видел, но меня это устраивало, потому что за несколько лет я не выложил ни цента за это место. Моей маме об этом знать было не обязательно, так как я находил, куда потратить пару лишних сотен. Дон постоянно таскал домой девок, курил в постели, раскидывал повсюду бутылки. Что поражало меня больше всего, так это то, что он всегда вовремя ликвидировал долги по учёбе. Этого с трудом мог добиться даже я, находящийся в трезвом уме чаще Дона.

Наша квартира находилась почти в самом центре, в двух шагах от нашего университета. С этим нам повезло. Иногда мы прибегали домой поспать во время неважных пар, а потом возвращались обратно. Первое время приходилось есть магазинные салаты и запивать их концентрированным соком, так как ни на что большее ума у нас не хватало. Пострадав от болей в животе, мы перешли к здоровому образу жизни и даже скинулись на набор хорошей посуды. Несмотря на беспорядок в душе и квартире, мы находили в себе силы на составление расписания готовки и уборки, которое, по традиции, висело на холодильнике. Как бы Дон ни был пьян, он всегда вставал пораньше по понедельникам, средам, пятницам и воскресеньям, чтобы приготовить мне яичницу. Я чувствовал, как мы взрослеем, набираемся опыта, и вместе с нами взрослела наша дружба. Мы стали друг для друга больше, чем просто бывшие одноклассники, знающие один о другом чуть более, чем домашний адрес, и больше, чем просто сожители, помогающие друг другу встать на ноги в новом городе. Мы стали братьями. И я с радостью доверил бы Дону жену в случае моей смерти.

Кстати, о смерти. Спустя три года после нашего переезда в Барселону у Дона умер отец. Я никогда не видел его отца, и мне казалось, что и сам Дон тоже редко с ним встречался. Однако его смерть до неузнаваемости изменила поведение моего друга: он перестал гулять по выходным, пропадать на неопределённые сроки. Иначе говоря, он остепенился. С тех пор наша жизнь стала еще спокойнее.

Мне обещали, что в университете будет лучше, чем в школе. Говорят, студенческие годы – лучшее время в жизни. Мы с Доном были готовы оспорить это мнение. Да, мы нашли с десяток вполне адекватных, весёлых ребят. Да, они понимали наши шутки, а мы могли расслабиться в их компании. Но сейчас я с трудом могу их вспомнить. И заметьте: можете разбудить меня среди ночи, и я без запинки назову имена, фамилии и дни рождения всех своих одноклассников. Думаю, это о многом говорит.

Я описал основные факты нашего так называемого путешествия в Барселону. Я довольно смутно помню детали своего пребывания там. Порой кажется, что меня там и не было вовсе, а все картины и образы оттуда запрятались в самый туманный угол моего сознания. Там мы с Доном прожили несколько лет, пока не окончили университет. Там я прочитал много интересных книг, побывал во многих интересных местах и познакомился со многими интересными людьми. У меня было несколько романов в тот период, но ни один из них не закончился чем-либо знаменательным. По сути, ни одна из девушек к тому моменту не разбудила во мне больше эмоций, чем Рита в своё время. Все они вызывали лишь первоначальный интерес, после чего вынуждали полностью в них разочаровываться. Может, дело было во мне? Мой мозг тогда совершенно не был запрограммирован на долгосрочные отношения с нескончаемым потоком чувств. Девушек я, грубо говоря, брал в аренду: смотрел, играл и отдавал кому-нибудь другому. Они обижались и плакали. Тем не менее, у каждой из них сейчас всё хорошо: кто-то сразу после наших встреч вышел замуж, кто-то уехал на другой континент, а кто-то до сих пор держит моё фото под подушкой, и я надеюсь, что это фото, а не кукла вуду, потому что обстоятельства, которые возникли передо мной в дальнейшем, нельзя назвать обычной местью судьбы.

Не знаю, почему так кратко и пресно я описал годы в Барселоне. Это было время организации моего внутреннего переворота и подготовки к новому уровню жизни – ответственности. Последние два года учёбы я проходил практику в солидной фирме, а позже стал там работать. Конечно, устроиться туда мне удалось не без маминых связей. Учился и работал я с огромным интересом, хотя, возможно, я просто заставляю себя верить в это, ведь выбора у меня не было. Я тяготился зависимостью от мамы, и мне хотелось иметь в кармане собственные деньги. Получив диплом, я остался в Барселоне ещё на год. В последний год я мог работать полный день, поэтому было проще: не приходилось бегать из университета в офис и обратно, я успевал высыпаться, а вечером не было никакой домашней работы. Иногда я ездил на выходные к маме. Я настолько любил эти поездки, что старался не совершать их еженедельно, чтобы каждый мой приезд был чем-то особенным, этаким праздником. Я всегда привозил с собой несколько огромных пакетов самой вкусной и необычной еды, и мы с мамой устраивал пир, разговаривая всю ночь. Гуляя по городу, я вспоминал детство, грустил о нём, жалел, что придётся возвращаться. В Барбате я чувствовал себя спокойно – не нужно было рано вставать или куда-то спешить. Там я жил, а не существовал. Мама готовила завтрак, я снова чувствовал себя ребёнком. Приезжая, я старался ни с кем из старых знакомых не видеться, хотя никого и не было в городе. Я избегал звонков и встреч. Барбате – территория, принадлежащая трём людям: мне, маме и моим воспоминаниям.

Чуть не забыл о Рите! В первый год моей учёбы в Барселоне Рита заваливала меня письмами. Это были письма, полные страданий, письма, залитые слезами, письма, каждое второе слово в которых было однокоренным слову «любовь». К концу года я мог уже даже не дочитывать предложения, а заканчивать их сам: всё в них было так предсказуемо слащаво. Через год поток Ритиных посланий прекратился. Насколько мне было известно, она себе кого-то нашла. С тех пор я получал письма раз в полгода, и смысл каждого из них можно выразить предложением «Я счастлива без тебя». Она рассказывала мне, как хорош её новый хахаль, как он её любит, как он подарил ей поездку туда, где очень тепло, а песок белый и повсюду пальмы. При этом она постоянно кичилась своим бутафорным счастьем, а главная мысль всех её сочинений стала соответствовать фразе «Смотри, что ты потерял». Я мог только саркастически улыбаться, читая то, что она пишет. Очень жаль, что малейшая нежность, которую я к ней питал, утонула в болоте её собственного желания доказать, что ей живётся лучше, чем мне.

Когда мне последний раз дали отпуск на работе, я приехал в Барбате на целую неделю. Рита тоже была там и жаждала встречи со мной. Но я не стремился к этому. Меня тошнило от одной мысли о ней. Я представлял, как изменилась её внешность, как она сменила стиль одежды на более экстравагантный, как готовилась к тому, чтобы через десяток лет стать занудливой матерью двум детям и упаковывать им сэндвичи в школу по утрам. Хорошо, что сейчас она хотя бы знала, что это будут не мои дети.

В один прекрасный день раздался телефонный звонок. Это был Брэдли. Вы помните Брэдли, нашего гениального друга, уехавшего в Лондон?

– Джеймс, это ты?

Я даже не сразу узнал его. Мы поддерживали связь, но очень редко удавалось пообщаться. Виделись мы всего дважды за эти несколько лет. Оба раза все трое – я, Брэдли и Дон – упивались до такого беспамятства, что за встречу это можно было и не считать. Однако интонацию его голоса я узнал сразу. Я узнал бы её и через тысячу лет, так глубоко она сидела в глубинах моей памяти.

– Брэдли?

– Дон с тобой?

Это прозвучало так, будто мы до сих пор прогуливаем школу и Брэдли звонит мне, чтобы убедиться, что нас тоже нет на занятиях; сейчас бы он приехал к нам, и мы бы вместе ушли в кино, а потом заглянули на задний двор школы, чтобы покурить со всеми.