Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том девятый. Ave Maria Страница 52

Когда они были в Америке, Анатолий вспоминал о том, как много дала ему работа с Альбертом Швейцером в Габоне, вспоминал знаменитое «Всемирное братство боли» великого врача и музыканта. Рассказывал о том, что Швейцер очень часто посещал деревни прокаженных, и прокаженные дети сидели у него на руках, и он рассказывал им сказки, и вопреки всяким представлениям о гигиенических нормах Альберт Швейцер так и не заразился проказой. «Вот что значит сила духа, – заключил рассказ своего друга отец Лавр, – сила духа все побеждает».

Конечно, отец Лавр был прав, но в случае с тетей Нюсей ее болезни преодолеть не удалось, хотя чего-чего, а силы духа и Марии, и тете Нюсе было не занимать.

В годы странствий с тетей Нюсей Мария видела вблизи столько страданий и боли, что стала теперь каждый день, каждый час своей жизни чувствовать как богоданную радость. Это чувство в ней было и духовное, и физическое одновременно, наверное, поэтому оно становилось еще сильней, еще ощутимее и почти никогда не пропадало.

В том же августе, 19-го числа, Марии Александровне приснился знакомый сон: старый пирамидальный тополь на их николаевской усадьбе, тень-черта через весь пустырь, и за эту черту уходят толпы людей. Одна из женщин в толпе обернулась, и Мария отчетливо увидела свою маму.

Проснувшись поутру, она сразу же вспомнила сон и поняла: мамы больше нет на этом свете. И теперь она, Мария, точно сирота. А что касается Александры, то с нею все неясно. Александру она не видела среди ушедших за черту, но так ли это? Кто его знает. Все-таки она, Мария, помнит Сашеньку совсем крохотной и у них слабая связь.

…И вот она в Португалии, свободная ото всех обязательств, и, кажется, одна-одинешенька на этом свете, кажется, так…

Слава богу, жив-здоров мсье Мишель и исправно ведет ее дела, закрыть которые Мария все еще не решается. Жива-здорова и очаровательная жена мсье Мишеля Лулу с ее невероятными фиалковыми глазами и нежной кожей.

Когда Мария Александровна приехала в Лиссабон и прожила три дня в отеле, а потом начала интересоваться жильем, то, видя ее авто, подчеркнутую простоту в ее одежде, ее повадки совершенно уверенного в себе человека, ей сразу же предложили купить или взять в аренду какой-нибудь замок в королевском пригороде Лиссабона Синтре с ее изумительными горами и видами на океан – месте, где от века клубилась португальская знать.

Зеленая Синтра с ее узенькими, крутыми улочками, с ее ухоженными парками при многочисленных усадьбах, с синим океаном недалеко внизу очень понравилась Марии Александровне. Синтра понравилась, но Мария Александровна выбрала для своего места жительства менее фешенебельный пригород Эшторил. Потом выяснилось, что в Эшториле жил Стефан Цвейг, жил и живет сам верховный правитель Португалии Салазар, жил и умер в 1946 году трехкратный чемпион мира по шахматам Александр Алехин.

Кстати, Салазар и Алехин играли в шахматы. По бытующей легенде, которую рассказал Марии Александровне Антониу Мучачу, владелец прекрасной гостиницы и знаменитого ныне ресторана на океанском берегу, на пляже Гиншу, когда Алехин и Салазар играли первую партию, между ними произошла занятная сценка.

В игре Алехин сдал Салазару одного за другим коня и офицера.

Не терпевший лести диктатор нахмурился и, взглянув в лицо партнера своими чуть прищуренными острыми глазами, в которых словно плавали льдинки, сказал с нескрываемым раздражением:

– Хоть я и премьер-министр Португалии, но играть со мной в поддавки не надо. Мне не нужны такие жертвы.

– А мне нужны, – с улыбкой выдерживая его взгляд, сказал Алехин и, подняв своего черного ферзя, объявил: – Мат!

– Ха-ха-ха! – от всей души расхохотался Салазар. – Какой же я самонадеянный болван! Как не увидел ловушку?! Теперь я буду играть только с вами, чтобы точнее понимать свое место в мире. Это освежает! – Льдинок в глазах Салазара как не бывало, теперь его глаза сияли от восторга – он умел ценить чужие таланты и отдавать им дань полной мерою.

Давным-давно мелькало в уме Марии Александровны: «Хорошо бы поехать а Португалию». Мелькало еще с тех времен, когда они с тетей Нюсей любили потягивать у камина порто. А непосредственным толчком для приезда в Португалию Марии Александровны послужила книга Эриха Марии Ремарка «Ночь в Лиссабоне», которую она прочла по-немецки совсем недавно. Действие этого романа Ремарка происходило в 1947 году сначала во Франции, где герои романа евреи дожидались визы в Португалию, а затем и в самой Португалии. Когда что-то из прочитанного ложилось Марии Александровне на душу, она невольно запоминала куски текста. Из «Ночи в Лиссабоне» ей запомнился этот:

«Побережье Португалии стало последним прибежищем беглецов, для которых справедливость, свобода и терпимость значили больше, чем родина и жизнь».

Были у Марии Александровны и сугубо личные воспоминания о тех временах. В 1942 году она нередко бывала во Франции, и, зная ее связи, знакомые евреи обращались к ней, и она помогала им с португальскими визами. За эти добрые дела Бог вознаградил ее неожиданной встречей с давно забытыми пражскими знакомыми юности Иржи и Идочкой, им она тоже помогла с португальской визой. Потом они прислали ей из Сан-Франциско большое благодарственное письмо.

Многие тысячи евреев из разных стран Европы уплыли от португальских берегов в США, Канаду, Бразилию, Австралию и другие теплые земли Нового Света.

Хорошие дороги построил в Португалии Салазар, а для Марии они оказались особенно хороши…

…Это случилось у ресторана Антонио Мучачу, что на пляже Гиншу. Мария Александровна иногда приезжала сюда пообедать, ей нравилась здешняя еда, а особенно пятиметровой высоты окна во всю стену ресторана с видом на океан, который был так близко, что, сидя за столиком, казалось, будто прибойная волна вот-вот перехлестнет через прибрежные камни и ворвется в зал.

Вместе с роскошной машиной Марии Александровны на пятачок к ресторану спустились еще две легковые автомашины, несравненно более скромные, чем автомобиль графини. Мария Александровна не обратила внимания ни на эти машины, ни на людей, которые из них вышли. Она была занята слишком важным делом: подкрашивала губы.

– Какая роскошная у вас машина, прямо-таки достойна хозяйки. Я еще не видел такой! – вдруг раздалось по-французски у самой дверцы. Голос показался Марии Александровне каким-то странно убедительным, и она подняла глаза от зеркальца. Рядом с ее машиной стоял сухощавый человек в темном костюме и белоснежной рубашке с галстуком светлых тонов, очень подходящим к его аккуратно причесанным прямым седым волосам, сохранившим молодую густоту и блеск. Взгляд его карих глаз был хотя и дружелюбный, но очень острый, пытливый, а сам мужчина далеко не молод, но назвать его стариком было невозможно.

– Да, машина ничего себе, – отвечала Мария и вдруг сказала то, чего еще секунду назад сама от себя не ожидала: – Если не боитесь, могу прокатить с ветерком!

Мужчина кивнул в знак согласия и тут же, открыв дверцу рядом с Марией, легко и ловко сел в машину.

– Держитесь! – сказала Мария, как и говорила все до этого, по-французски, и тут же, заведя мотор, резко подала назад и выскочила на дорогу к Лиссабону.

– А вы ас! – сказал мужчина. – Меня зовут Антонио.

– Меня – Мари, – улыбнувшись, ответила Мария и, сняв с руля правую руку, легко коснулась пальцами предплечья пассажира. – У вас в Лиссабоне не ошибешься – все мужчины Антонио.

– Святой Антонио Падуанский – покровитель Лиссабона.

– Понятно. – Мария взглянула мельком в зеркало заднего вида. – Чего эти две машины пытаются сесть нам на хвост?

– Работа у них такая, – приветливо и очень открыто улыбнулся пассажир. – Вы недавно из Франции?

– Недавно. А вы местный?

– Местный. Абориген, – засмеялся мужчина, и при этом его сухощавое лицо с крупным прямым носом римского легионера и большими ушами талантливого человека выразило детское удовольствие.

Машина у Марии была такая мощная и приемистая на скорость, что черным легковушкам было ее не догнать.

– Жалко, впадающая в океан река перерезает город напополам, – сказала Мария, – а объездной путь такой длинный.

Пассажир открыл было рот, чтобы известить Марию о том, что как раз сегодня он распорядился о строительстве почти трехкилометрового уникального моста с берега на берег реки Тежу, но ничего не сказал, быстро сообразив, что, судя по всему, Мария не догадывается, кто перед ней, а если он скажет то, что чуть не сказал, то она примет его за городского сумасшедшего.

– Мне кажется, что вы не француженка.

– Почему? Разве у меня акцент?

– Акцента нет. У вас отличный парижский выговор. Не знаю, но я уверен. Это со мной бывает.

– Интуиция – мать информации. Я русская.

– О-о, русская! – искренне восхитился пассажир. – Как я рад. Русские так хорошо воевали с Гитлером, мир во многом обязан русским. – Тут он хотел добавить, что во время войны категорически запретил всякую антисоветскую и антирусскую пропаганду, но ничего такого не добавил, вспомнив опять же про городского сумасшедшего, за которого вполне может принять его Мария.