Сергей Васильев - Страна мучительных грез Страница 6

Но ведь здесь в больнице плохо всем, и каждый старается найти выход, но, поверьте, никому не удается, все твердо знают, что надо просто пережидать и уповать на, к сожалению, во многом совершенно бесполезное медикаментозное лечение. Никто и не мог понять этого моего горя, выражал я которое лишь в простой жалобе на то, что не чувствую своих мыслей, говорю – и нет настроения, которое должно сопутствовать сказанному, и мне от этого очень плохо, и все, а остальное, просто верьте, что сказанное очень важно. Никто, конечно, не мог понять горя, бушевавшего у меня в душе, с этих слов, а других я не находил, отчего становилось еще более тягостно. Все это зло, руководящее мной, совершенно не собиралось отступать, и, наоборот, делало страшные шаги, внушающие мне самый горький исход. Пришла подруга матери, и я, зная ее с детства, бросился изливать ей душу, сказав, что стал совсем глуп и настолько, что смело могу сравнивать себя с умственно отсталым парнем в нашем поселке. Сам я, конечно, искренне верил в свою жалобу, но эта женщина принялась уводить меня от таких умозаключений, она же, уже в другое посещение, когда болезнь продолжала мучить меня уже годами, призывала к лечению электрошоком, о котором я выскажусь ниже.

Родители пришли навестить, и я залился горючими слезами, говоря им, что во всем виноват клей, которым я когда-то дышал. Вообще, было о чем призадуматься. Каждое утро каждого дня было испытанием, я, просыпаясь, оказывался нагружен невероятно тяжелыми чувствами, и тяжесть их была непроста, они поглощали внимание целиком, лишив меня обычной моей способности к болтовне, я как бы эмоционально разрывался, боясь, что, того и гляди, что-то во мне оборвется и таким образом утратится навсегда, и нужно удержать все в себе, иначе просто погибнешь, и это дело – самое главное. Я что есть мочи старался жить в таких условиях. Конечно, при этой задаче делать что-либо другое просто не представляется возможным. Даже заводить с кем-либо простой разговор довольно отважно, ведь казалось, отвлечешься от основной задачи удержать оставшиеся клочки сознания и тут же окажешься в проигрыше в борьбе, забирающей последнюю волю твоего разума. Слабости мыслительных процессов, может, даже и нет, скорее, их постоянное усиление, но вот твой внутренний мир, в котором все происходит, не имеет прежних законов, и ты как будто совершенно потерян в чужой стране мучительных грез, инопланетном мире ужасов. И здесь не находишь не только знакомой логики, порядка течения внутренних психических реакций, но даже обязательное присутствие хаоса здесь на первом месте, невероятная запутанность всего как после или в момент вероломно вмешавшихся сил, целью которых было прямое насилие и просто уничтожение твоего комфорта, даже вообще всего в тебе, а именно когда-то связанных и приятных во многом переживаний.

Но надо как-то жить, и мне уже было спокойно, что не только один я подвержен такой катастрофе, значит, есть спасение, раз здесь нас немало и всех собрали с целью помощи и успокоения, а главное, есть те, кто прямо как ты здесь мучается. И вот я подружился с пацаном, который глядя на меня с совершенно ясным пониманием, ответил на мое восклицание «Как плохо!», что ему, мол, тоже, и мне подумалось, что ведь не легче, чем мне. Тогда наше внимание друг к другу стало поддерживать нас обоих, и мы, я думаю, таким образом и поправились. Целительная сила дружбы сделала необходимые душевные перевороты в нас, вытащив одного за другим из депрессии. Вдобавок мне был назначен литий для выравнивания настроения. Еще что немаловажно, я принялся читать книгу о подвигах человека, попавшего в мир зверей и выживающего там, найдя свое место. Тарзан поразил меня своим мужеством в столь грозной ситуации, и, надо сказать, сравнивая свои горести и проблемы с его, я набирался решимости и необходимой отваги, что, конечно, способствовало внутренней устойчивости. Но поправился я некоторым образом не так, как это можно себе представить, я переменил депрессию психоза на легкий маниакальный подъем, то есть ремиссию. Врачи наших клиник до сих пор уверены, и это преподается даже в университетах, что только ремиссии возможны в случаях маниакально-депрессивного психоза, о полном здоровье то есть и речи не может быть, раз сошел с ума, значит навсегда. И вот на тот участок времени моей жизни это совершенно распространялось, я пребывал теперь вслед за депрессией в несколько веселом расположении духа, но, надо сказать, достаточно продуктивно все же себя вел.

2. Ремиссия

Меня выписали, сказав родителям, что за шуточками, которые я стал отпускать, нужно все же присматривать. Неплохо теперь выстраивалась карьера и складывалась личная жизнь. Ремиссия – это все же болезнь, ее продолжение, но самое спокойное. Специалисты мне объяснили, что некоторые люди даже проживают жизнь до конца в таком состоянии. Я тогда считал это здоровьем и вообще думал, что полностью поправился, покинув стены больниц, ведь достаточно легко знакомился с девушками и без особого труда учился в институте по специальности юриста. Разве требуется что-то еще для признания дееспособности? Оказывается, да. Отношения с партнершей не смогли быть продолжительными, и наш союз не выдержал и года. В целом, как оказалось, ни один страдающий психозом человек не способен к продолжительным отношениям. Я, наверное, это чувствовал и бегал от одной девушки, сорвав первые плоды любовных отношений, к другой. Таким образом, был обыкновенным бабником, а это, как известно, слабость. Но мне ничего не оставалось, ведь очень было нужно влюбляться, эта необходимость обязательна, иначе впадаешь в депрессию, когда нужно поддерживать здоровье, которым была для меня ремиссия. Но тупик здесь в том, что любые отношения совершенно не могут обойтись без нагрузок, и удержаться в любовных связях тому, кто переполнен тяжестью чувств настолько, что это выталкивает его из нормы, затягивая то в манию, то в депрессию, просто невозможно. И никакой интеллект, никакая сила воли или природный оптимизм не в состоянии помочь человеку справиться с этой непростой задачей, если он болен психозом. Ему необходимо помимо основных жизненных задач выдерживать регулярные волнения, доставляемые воспоминаниями, того самого прошлого, о котором я недавно в сердцах вам поведал, эти воспоминания чудовищным образом не дают покоя внутреннему миру. Но, надо сказать, весь ужас болезни скрыт и от тебя самого в периоды ремиссии, то есть нет явных прямых переживаний, вся эта мука души спрятана от тебя и делает свое черное дело, несколько иначе, просто забирает способность терпеть тяжелые чувства, которые выливаются на несчастного человека, страдающего психозом, в сложные периоды жизни. Как же это происходит, объясню более вкрадчиво.

Дело в том, что жизнь моя складывалась, как мне казалось, но до некоторой степени, стоило возникнуть сильной эмоциональной нагрузке, как болезнь сразу давала о себе знать, а сам психоз – его двигатель – это травмы детства, которые управляли мной, но и не обличали себя, то есть я о них совершенно забыл, в то время как они все продолжали активно во мне жить и подтачивать мои силы. Примерно по такой же схеме возникает болезнь почти у каждого психически нездорового человека. Но к моему удовольствию, я несколько лет держался в устойчивой и мне приятной ремиссии. Я познакомился с девушкой, причем было из кого выбирать, мы с другом принялись знакомиться через газету и, получая много писем в наш адрес, были в достаточно большом окружении поклонниц. Множество девушек прошло через мое внимание, даже встретилась очень приличная, просто великолепная, как я думаю, судя по своим воспоминаниям, девушка. Отношение с ней стали, конечно, как-то тяжелы, с тоном серьезных намерений, который всегда является результатом ответственности и обычно сопровождается тяжестью чувств. Что ж, совершенно не хватало сил принять женщину в свою жизнь, и я просто отступил. Но я все же остался вполне доволен судьбой, попросту еще сильней не заболев, и наконец выбрал себе девочку, впрочем, не из тех, что писали письма, а познакомился в компании и связал с ней жизнь.

Надо сказать, что с девушками мне по жизни очень даже везло: я был симпатичным мальчишкой и временами очень даже веселым и интересным. Надо сказать, что и в больнице под натиском жестокой симптоматики я все же умудрился каким-то чудесным образом и девушке понравиться, но с ней у меня связь быстро прекратилась, как только я увидел ее в объятиях другого. Было много поиска с самыми разными приключениями, даже пребывая в страшном, совершенно дискомфортном состоянии психоза, я набирался храбрости идти на свидание, несмотря ни на что силился произвести должное впечатление. Но из всего огромного массива девиц меня все же привлекла одна озорная девчонка, отношения с ней явились бурным романом, в котором было много секса. Я, естественно, скрывал от нее мое потрясение, что случилось практически совсем недавно, и сам старался забыть беду, которая все же готова была мне напомниться необходимостью приема лекарств. Что делать, пил немало алкоголя, притворяясь совершенно здоровым, втайне мечтая, что окончательно поправлюсь и моему секрету наступит конец. Конечно, и психиатр, которую я посещал, хотя и изредка, но напоминала мне ту чудовищную правду о себе, весь этот потусторонний мир, переполненный кошмарами и безудержными стенаниями, которым я был очень долгое время подвержен. Та страшная история теперь стала клеймом на моей биографии. Хотя я, выходя от врача, тут же забывал совершенно обо всем, ведь ничему не могло быть места теперь в моей душе, кроме этой девчонки, которую я страстно полюбил. Замечательные отношения продолжались пусть и недолго, но во многом принесли мне огромное удовлетворение, мне завидовали все друзья, но и не меньше любили, и поэтому я был окружен необходимым для счастливой жизни вниманием. Также я стал продолжать обучение в том же институте, но уже на заочном отделении, и, надо сказать, с неменьшим рвением к знаниям, поэтому в целом чувствовал себя уверенным в том, что из меня выйдет неплохой юрист. Стал заниматься практикой в прокуратуре, помогая следователям, и важности моей не было предела, тем более тогда в коллективе все меня искренне полюбили. Даже получил удостоверение, подписанное прокурором, и теперь меньше пил, понимая ответственность за свое новое дело. Бабушке пообещал бросить курить, ведь она мне подарила целый миллион, чтобы я смог отказаться от вредной привычки. Подрабатывал барменом, мечтал накопить достаточно денег, чтобы купить автомобиль. Тут подвернулась работа на выборах, замначальником штаба политагитации, и я совершенно разбогател, жизнь моя была настолько, таким образом, удачна, что состояние приподнятого настроения болезни только, казалось, подхлестывает успех.