Михаил Лившиц - Полевой сезон Страница 6

Раздевшись до трусов и отдав одежду Стасе, я с наслаждением смывал жирную грязь Самаркандского тракта. Искандер не замолкал ни на минуту, поливая мне из ковша, и увлеченно «трезвонил о жене, детях, дальних и близких родственниках, об их удачливости и деловитости… У меня уже в ушах от него гудело, и я возмутился:

– Ты можешь выключить свое «радио»? и вообще, хватит мне морочить голову семейными россказнями.

Искандер не ожидал такой резкой отповеди и на секунду умолк, но не удержался и громким шепотом произнес:

– А главный-то клюнул на наживку и разрешит отпуск.

Стася подала полотенце и тряпку для ног и пригласила к столу. Запах свежего борща пробудил аппетит, и мы дружно заработали ложками. И хотя в желудках уже ощущалась приятная тяжесть, не отказались и от жареной картошки со свиными шкварками, обильно посыпанной зеленым луком и укропом.

Запив все это молоком, я с трудом встал, добрался до дивана, застеленного чистым бельем, лег и как будто провалился. Проснулся от прикосновения теплой руки и женского голоса: «Вставайте, поужинаете и можете снова спать». Я окончательно проснулся: вижу – на улице уже темнеет. Взглянул на часы – девять, крепко же я спал – с двух до девяти. От ужина я отказался и поинтересовался, где Искандер.

– Он давно ждет вас. Прожужжал мне все уши, – пожаловалась Стася.

Выйдя на крыльцо, я попал в радостные объятия говорливого приятеля. Становилось прохладно, и быстро темнело. В горах сумерки очень короткие: солнце скрывается за вершинами, и сразу наступает ночь. Выглянула Стася и объявила, что ужин на столе, а если остынет, можно подогреть на плите – там еще много углей.

– Не вздумайте закрывать вьюшку, а то угорите.

– А вы уходите? – спросил я.

– Я буду ночевать у сестры и приду вас будить в семь часов. Спокойной ночи, – пожелала Стася, исчезая в темноте.

Где-то на другом конце поселка запыхтел локомобиль, и появился свет.

Я решил поменяться ролями с Искандером и стал расспрашивать его о новых ИТР, о буровых бригадах, о горных выработках, о вентиляции в забоях, о выходе керна и т. п. Он отвечал нехотя и старался перевести разговор на другую, более интересную для него тему, но я не позволил ему это сделать и в конце концов получил всю нужную информацию о ходе работ и о всякого рода затруднениях. Остальное расскажет главный, решил я. Чтобы не слушать очередные откровения Искандера о каком-то его родиче, я предложил закончить разговор и пойти разогревать ужин. На сковороде были два поджаренных куска свинины, под салфеткой на столе – нарезанный хлеб, молочник с пряной приправой и сахарница. Искандер споро управился со своей порцией и ушел спать, отказавшись от чая; видимо, его сморила усталость от бесконечных топтаний и монологов. А у меня не было ни в одном глазу, я пытался листать какую-то зачитанную до дыр книжицу неизвестного автора, без начала и конца, потом долго лежал и думал: «Что день грядущий мне готовит?»

Утром, около семи, меня разбудили голос диктора из репродуктора и шумная возня на кухне. Не ожидая обещанной побудки, я встал и вышел из комнаты.

– А я уже хотела будить вас, но решила, что радио сделает это за меня, – улыбнувшись, поздоровалась Стася.

– Так и случилось, – ответил я. – Искандеру являться в контору позже. Пусть поспит еще часок. Придется тебе полить мне, – незаметно перешел я на «ты».

– Конечно. И хорошо, что не вам, а тебе. Так проще.

Умывшись и надев вычищенные брюки, рубашку и куртку, явился к столу, где уже стоял легкий завтрак: большая кружка молока и коржик с изюмом домашней выпечки. Позавтракав и повозившись на крыльце с оторванной подошвой правого ботинка, собрался в контору – было без десяти восемь.

– Возвращайтесь обедать, – пригласила Стася.

– Грех отказываться от таких обедов, милая хозяюшка, – ответствовал я.

Она зарделась и заметила, что ее сестра готовит много лучше. Я уверенно заявил, что такого быть не может, и направился в контору.

Без двух минут восемь я открыл дверь кабинета главного геолога. Он что-то считал на счетах. Подняв голову и разглядев мою чистую одежду, посмотрел на часы, хмыкнул и показал рукой на стул.

– Ну, молодой человек, что надумал за ночь? Возьмешься руководить работами?

Я помолчал и сказал, что надо познакомиться с материалами.

– Молодец! Не следует покупать кота в мешке, – довольно пророкотал главный. Он отомкнул сейф и достал геологическую карту участка с нанесенными на нее горными и буровыми выработками. Карта была та самая, которую я делал в прошлом году, а вот проектные выработки не полностью соответствовали моим соображениям. Познакомившись с фактическими данными и утвержденным проектом работ, я попробовал доказать Борису Александровичу необходимость переноски линии буровых скважин на более перспективный, на мой взгляд, участок. Если в прошлом году это были лишь предположения, то в результате зимних и весенних работ высказанные гипотезы стали обоснованными. Главный барабанил пальцами по столу и молчал, обдумывая мою аргументацию.

– Что же, давай попробуем. Только порядок бурения измени…

И он подробно растолковал мне мою же, несколько измененную идею. Перейдя к анализу горных работ и их соответствию проектным и практическим данным, я отметил, что здесь все в норме. Вызывала беспокойство лишь продолжающаяся с прошлого года проходка глубокого гезенка3 в дальнем конце законченной штольни. Волновала вентиляция. Простые расчеты, связанные с возможностью действия вытяжного насоса, показали, что для безопасной выемки породы нужен перерыв после взрыва в десять – двенадцать часов. Не прерывая разговора, я взял бланк для заявки: заменить огневое паление электрическим для глубоких выработок и доставить прибор для измерения загазованности. Заглянув в мою заявку, Борис Александрович произнес целую речь:

– На электропаление перейдем, когда бездельники из управления пришлют нам машинки и провода. Второй год тянут, а газомера нигде не достанешь, есть один на руднике, да и тот ненадежен. Придется работать собственным носом и нюхом старых проходчиков.

Не очень успокоила меня эта речь. В итоге мне удалось выпросить три страховочных пояса – и ничего больше. В дверь заглянул Искандер.

– Проходи, – сказал главный. – Благодари судьбу. Если б такой сменщик остался насовсем, то не быть бы тебе начальником партии. За два года работы ты не задал мне и трети вопросов, заданных им сейчас, и не высказал ни одного дельного предложения.

И он еще долго отчитывал Искандера в моем присутствии. Я чувствовал себя крайне неловко. И уйти было нельзя: беседа-то еще не закончилась. Борис Александрович подписал Искандеру отпуск и уже миролюбивее напутствовал:

– Почитай на досуге последние геологические публикации, а то твои познания не тянут на уровень хорошего техника.

Бросив на меня косой взгляд, Искандер сухо простился и вышел.

– Кто прораб горных работ? – продолжил я разговор. – Кузьмич?

– Алкаш твой Кузьмич. Но заменить его некем, – буркнул главный.

– Это плохо, особенно учитывая этот злополучный глубокий гезенк. Там кто проходчик?

– Касымов и К°.

– Да, это бригада «Ух». И прежде всего сам бригадир, – огорчился я.

– Что ты ухаешь? Касымов дело знает, проходчик опытный, – парировал собеседник.

– Вот и вручу этому «опытному» первому страховочный пояс, – подумал я вслух и в ответ услышал:

– Вручи, только он все равно не станет его применять, я его знаю.

– Придется обязать приказом.

– Плевал он на твой приказ! На словах согласится, а на деле нет. Мешает ему, видите ли, пояс работать. Весной он соскользнул с бадьи и растянул ногу, но пока всю породу не выдал наверх, не вылез из гезенка. Ну дал я ему выговор в приказе. Приехал в партию, спрашиваю: приказ читал? А он и выдает: приказы не считаю, умею считать только деньги. Ладно, что не алкаш, – закончил главный геолог характеристику строптивого бригадира.

– Видно, и мне придется с ним повозиться. А прораб по бурению есть?

– Уже два месяца ищу, после того, как старик Иваныч ушел на пенсию. В Душанбе расклеил всюду объявления, за что получил замечание от генерального. Хрен с ним, замечанием, но прораба так и нет, – опять произнес длинную тираду Борис Александрович, который обычно был немногословным.

– А Стромин работает?

– Ну и что? Я предлагал ему прорабскую должность, но он предпочитает ни за что, кроме своей скважины, не отвечать.

– Я все-таки попробую его уговорить, заплатив к тарифу тридцать процентов оклада прораба.

– Попробуй, попробуй, – вяло промямлил главный и вдруг оживился. – Ты видел высокие мачты возле новой конторы?

– Видел, но контора-то только строится…

– В том-то и дело, что контора еще строится, а радиостанция уже работает, – усмехнулся довольный главный. – Теперь тебе не надо ждать почту или ехать самому в экспедицию, позвонил – и порядок.