Юлия Давыдова - Хранитель талисманов. II Страница 6

«Зачем тебе знать»?

Елена вздрогнула от этой мысли.

«Чтобы оглядываться всю жизнь, видеть кошмары»?

Она погладила сына, поцеловала в лоб. Никита что-то мяукнул во сне.

─ Нет, ты не узнаешь, ─ прошептала Елена. ─ Пока, а может и никогда. Я сделаю все, чтобы ты не узнал. У тебя будет хорошая, достойная жизнь, пойдешь в школу…

Как давно она не могла позволить себе помечтать. Ведь каждый день был всего лишь еще одним и к вечеру мог оказаться последним. Незачем думать о будущем. Но сейчас…

Сейчас за окном зажегся вечерний свет, и шумящие деревья вдруг стали невероятно красивыми в тихом ночном ветре. Волшебное чувство – знать, что кто-то там, за этими окнами наблюдает за тобой, заботится о тебе и хранит от всех невзгод.

Елена обняла Никиту, накрылась пуховым одеялом и наконец заснула, забыв обо всем.

Глава 2

Наши дни

Воздух Огатора мягко дрогнул. Тревожно всколыхнулась листва. В чаще леса блеснула вспышка, и резкий звук неприятно разорвал тишину спящего леса.

─ Это он? – оборотни переглянулись.

─ Да.

Кое-кто зарычал:

─ Задрал он своими выпендрежами из внешнего мира.

Между деревьями на узкую просеку выехала машина.

─ Эта груда железа называется ниссан? – спросил кто-то.

─ Нет, просто машина.

─ А что за надписи тогда, пас… пас… фаиндер.

─ Это ты задрал своими вопросами! Спроси Таркора! – раздраженно бросил Туран, поднимаясь. При этом покачнулся.

Голова разламывалась после удара, едва не разрубившего череп. Кровяная корка слепила волосы с кожей и трескалась при любом движении. А он уже десять раз за последний час доложил данные разведки. Можно было и между собой поделиться! Так нет же, надо каждому, вновь прибывшему командиру групп разъяснить отдельно, что захоронений вокруг Темника нет, расчлененные тела нигде не висят, зато реют алавийские флаги. Пленных много, но все в стенах под охраной. Ничего больше узнать не удалось. Вся округа кишит патрулями.

После рейда к городу его и так передергивало от алавийских знамен на башнях, так что объяснять надписи на железке сейчас было выше его терпения.

Погасив слепящие фары, внедорожник остановился у пеньков. Многочисленные выходы с тропы не прошли для него даром. Краска на бортах ободрана, бампер помят, зеркала сбиты.

Таркор вышел из машины. Туран давно его не видел – с момента наступления. В обороне Темника первый помощник повелителя не участвовал по какому-то особому распоряжению, так что сейчас выглядел намного лучше чем присутствующие.

Таркор оглядел их со всем вниманием. Оборотни оправились от ранений после битвы за свой город, но вид все равно был потрепанный. Теперь у них не осталось места для восстановления сил. Вокруг огромная территория, полная врагов.

─ Нас мало, господин, ─ поклонился один из командиров оборотней. ─ Трудно передавать послания нашим группам. Мы слишком рассредоточены.

─ Кто еще пришел на зов? ─ спросил Таркор.

Он знал обстановку лучше других, так что перешел сразу к делу.

─ Аркаиды в километре от катакомб, как ты велел, – ответил командир.

─ Работы начаты?

─ Да. Какие будут указания?

Таркор окинул оборотней внимательным взглядом.

─ Вы лучшие воины, сражались до последнего, не отступая, – произнес он. – Но ваша задача еще не выполнена.

Туран знал, что скажет первый слуга повелителя. Как и все. Они все этого ждали.

─ Мы должны вернуть нашу землю.

На минуту лесную поляну сковала тишина. Таркор знал, что возражений не будет. Они проиграли, позорно бежали и потеряли все. Теперь смысл жизни всех, кто выжил ─ убить!

─ Мы готовы, господин.

Таркор кивнул:

─ Всем отрядам собраться возле входной шахты в катакомбы. Без прямого указания не спускаться.

Оборотни переглянулись.

─ Что ищем?

Довольная улыбка тронула губы Таркора:

─ Смерть Алавии.

Шумная городская ночь светлела. И утро, как всегда началось с крика самой резвой пенсионерки с первого этажа:

─ Сережа! Не води под моими окнами свою собаку! Она гадит!

─ Людмила Петровна, здесь гадит не только она! Ваш сыночек Вася все углы пометил!

Имелся в виду сорокалетний младший сын, вечно не доносивший домой естественные выделения.

─ На себя посмотри! А меня оскорблять не смей, я тебе в бабушки гожусь!

─ Слава богу, на большее вы уже не сгодитесь!

─ Ах…

Последовала пауза, пока пенсионерка думала что ответить. Дверь подъезда в это время хлопнула. Никита улыбнулся:

─ Он уже ушел, Людмила Петровна, ты опять опоздала.

Вопли бабульки продолжались на весь дом.

Никита поднялся, пошел умываться. Спать уже не придется. Как же он скучал по тишине рассвета над полем, когда края мира тонут в синей дымке уходящей ночи, а небо уже полнится прозрачным светом и белая луна превращается в небесного призрака.

Дом просыпался, все больше гудя. Над головой заговорили громкие голоса. Раздраженный мужской, конечно матом и нервный женский.

─ Ну, вас! ─ Никита посмотрел в потолок. ─ Семь утра, суббота, обалдели совсем?

Но громкость разговора нарастала. Хлопнула дверь, и быстрые шаги помчались по лестнице вниз. Наташа. Пока отчим – вечно с похмелья, разговаривал с мамой – вечно пьяной, девочка убегала.

Никита отрыл дверь, окликнул ее. Наташа остановилась, обернулась.

─ А, ты… ─ хмуро приветствовала она соседа. ─ Я гулять.

Девочка застегнула старую куртку, собрала темные волосы в короткий хвост, сильно потерла глаза.

─ Стой, ─ с нажимом в голосе сказал Никита. ─ Не уходи.

─ Отстань, чего ты лезешь вообще?! ─ девочка разрыдалась и убежала.

Никита сам громыхнул дверью. Ну, как так можно? С каких пор все так изменилось? Или всегда было таким?

Два месяца, проведенные во внутреннем мире, заставили его напрочь забыть о том, что здоровый пьяный мужик может позволить себе ударить тринадцатилетнюю девочку. Свою, пусть приемную, но дочь.

В первый день, когда он только приехал в эту квартиру, бабушки поймали Наташу с сигаретой в руках в подъезде, отчитали, как могли, отвели к отчиму. На глаза у всех он влепил девочке подзатыльник. Никита стоял этажом ниже. Когда увидел, что происходит, поднялся наверх и сломал отчиму нос. Хотел сломать еще что-нибудь, но началась трагедия. Выскочила жена с криками, Наташа убежала на улицу, а бабульки, чтоб их… Решили, что они не причем, еще и замечание Никите сделали: надо, мол, держать себя в руках, это отчим по-отцовски.

По-отцовски… Козел!

Полдня мама убеждала его, что он был не прав, это дела семейные и влезать в них не стоит. Никита не стал с ней спорить, пообещал, что больше не будет, но присматривать за девочкой так и не перестал. Да и вообще! Дела семейные! Тараканы мигом перебежали в его квартиру. Жрать то хочется, а наверху остались только вонючие ботинки отчима, остальное пропили. Ребенок бледный от голода, одета в джинсы с дырками даже зимой. Семейные дела у них. Отговорки!

Иван не допустил бы мысли, чтобы в его княжестве так обращались с детьми. Если кто такое услышит, князь приедет и посреди ночи, чтобы лично лицо расквасить непорядочному отцу семейства.

Но Наташа была только верхушкой айсберга. Постоянная ругань соседей, непонятные претензии по любому поводу и даже без него, сплетни и такая поражающая бесчувственность к другому человеку просто убивали.

Через несколько дней после приезда Никита увидел толпу соседей, которые что было дури вопили друг на друга из-за грязного подъезда. Стены оплеваны, бычки валяются! Основной претензии бабушек отвечала молодежь: «на это есть уборщицы» и «мы деньги платим».

Никита вернулся домой, взял ведро и тряпку. Его никто не замечал еще минут сорок. Парень за это время вымыл стены и полы, вытряс соседские коврики, выгнал кошек погулять, чтобы не успели отделать подъезд. Реакция людей на это все была достойная: «тебе заняться больше нечем?» Примерно так.

Никита посмеялся, забрал все мыльные принадлежности и ушел домой. Такой глупости он еще не встречал. Хотя, задумавшись об этом вечером перед телевизором, понял, что ошибается. Конечно, встречал. Просто успел забыть об этом. Внутренний мир воспитывал человека совсем по-другому. И мирная жизнь в уважении к самому себе и окружающим была обыденностью – все равно, что чистить зубы утром и собираться на работу. Неужели соседи разругались бы из-за того, что у кого-то гудят старые трубы, потому что давно пора сменить краны? Собрались бы все вместе, спросили что и как, и сразу бы все сменили. Но в этом мире мощный мат сопровождал все переговоры.

Через неделю Никита перекопал клумбу, натаскал кирпичей, побелил их, уложил в красивые бордюры. Просто так, что бы возле дома была ухоженная территория, а потом занялся покраской лавок. Делать ему действительно было нечего. Он был в отпуске, так сказать. Больше его, конечно, привлекал их дом в лесу. Уже начался месяц май, грязь и лужи подсохли, так что лучше было бы там повозиться, хоть окна вставить. Но мама наотрез отказалась отпустить Никиту. Простой переезд в другую квартиру обговаривался всю зиму и только по весне Елена справилась со своим страхом, разрешив сыну уехать в соседний квартал.