Юрий Курик - Капкан для мэра Страница 6

До замужества, до первой брачной ночи Софья Николаевна ни теорией, тем более практикой сексуальной жизни не интересовалась. Так же, как и теорией относительности Эйнштейна. Вроде где-то она есть, и даже вроде как для чего-то нужна, но не ей, конкретно, и, совершенно точно, не сейчас.

В первую брачную ночь, быстро оклемавшись от боли, она, глядя снизу вверх на дёргающегося и пыхтящего Юрия Петровича с тихим, молчаливым возмущением и недоумением думала:

– Как же Юрий Петрович может её, практически малознакомую женщину, товарища по партии, в конце концов, просто живого человека, так тыкать. Больно и долго. Юрий Петрович же, булькая свадебным шампанским в желудке, тщетно пытался реанимировать неподвижное тело молодой жены. К утру у него чётко устаканился её образ царевны-лягушки на препараторском столе анатома на сороковой день полного анабиоза.

К чести сказать, Юрий Петрович не ринулся искать плотского утешения у мастериц Камасутры, а решил довольствоваться рамками своей номенклатурно-партийной семьи. Во-первых, из-за боязни деда референта ЦК КПСС, ну, а во-вторых, потому, что, во-первых.

Софья Николаевна понимала, что она фригидна. Это врождённый недостаток. Вроде, как волчья пасть, только скрытая от людских глаз. Ей предстояло пережить немало чёрных дней. Семейное счастье на глазах таяло, как мороженое в микроволновке. Никакой мужчина, будь он трижды знатным, самым заслуженным лесорубом страны, не будет жить с женщиной-бревном. Разрыв брачных отношений маячил на горизонте мрачной перспективой. На золоте обручальных колец вот-вот должны были появиться глубокие царапины жизни. Хорошо, даже где-то великолепно начавшаяся жизнь, дала трещину и полетела её мечта о счастливой семье в тартарары. Всесильный, любимый дед Игнат Валерьевич мог и делал для единственной внучки, если не всё на свете, то очень многое, что было недоступно в самых смелых мечтах, например дочке потомственной матери одиночки из Иваново.

Сберечь счастье молодой семьи Софье Николаевне помог несчастный случай. Не то чтобы кирпич упал Софушке на голову, и сексуальность после травмы внезапно обуяла её младой организм, раз в час переходящий в бурный оргазм.

Совсем наоборот. На второй день свадьбы, аккурат после брачной ночи, Софушка, будущая Софья Николаевна, опечаленная чёрными думами о будущем супружеской жизни под эгидой своей фригидности, села своей могучей кормой не то чтобы мимо стула, а на самый его край. Стул жалобно скрипнул в предсмертной агонии и его две ножки предательски сломались. Правая нога невесты, вернее уже как сутки, молодой жены, подвернулась, и, не выдержав массы рухнувшего тела, сломалась. Под крики, стоны Софьи и вой сирены скорой помощи она была госпитализирована в палату № 6 травматологического отделения 24-ой Городской больницы. К господину Чехову наша палата № 6 отношения не имеет. Чисто случайное совпадение. В нашей палате № 6, куда была госпитализирована Софья Николаевна, лежала с переломом носа всего одна больная – городская путана Василёк. Заслуженная путана со стажем. По паспорту Василиса Андреевна, в девичестве Говорова, а по последней фамилии Тер-Аванесова. Тяга к перемене фамилий дала осложнение в виде двух малолетних детей. Мальчик и девочка. Погодки. В отношении отцов Василёк была в полном неведении. Мальчик по обличию сшибал то ли на башкира, то ли на монгола. Черноглазая, темноволосая девочка с оливковым цветом кожи, точно была арабских кровей. В связи с полной неразберихой в вопросе установления национальности отцов, оба ребёнка были зарегистрированы по матери – русскими.

Содержание детей в условиях полной и бесповоротной безотцовщины и матери инвалида легли на хрупкие плечи Василька. Образование её закончилось в районе между 8-м и 9-м классом. Обладая красивым телом и полным отсутствием желания овладеть хоть какой-нибудь специальностью и горбатиться на благо Родины, сделало её путь в путаны столбовой дорогой. По малолетству она перебивалась случайными заработками, кружась возле гостиниц города. С получением паспорта, вышла в свет на большую дорогу, где судьба одарила её шишками и пышками по полной программе.

Продажно-покупная любовь требует от поставщицы своего товара определённого актёрского мастерства. Ахи, охи, вздохи, стоны, царапания, засосы, заглатывания, подмахивания и прочие пароксизмы страсти, не что иное, как яркое оформление, упаковка своего товара для покупателя. Чем ярче упаковка, тем дороже товар. Сексуально озабоченные мужики покидают труженицу панели в полной уверенности своей половой исключительности. Не догадываясь, что на пике разгула страсти Василёк, как и большинство её товарок по цеху, подсчитывают сальдо-бульдо коммунальных платежей или сочиняют заявления на пособие матери одиночке. Каждая из них была театром одной актрисы, дающим один и тот же эротический спектакль под названием «Неповторимый мачо!».

Среди честных проституток, зарабатывающих на жизнь тем, чем они могли, встречались и откровенные бл… – законченные нимфоманки, готовые сами платить за удовольствие. Это героини не моего романа и не имеют к описываемым событиям никакого полового отношения.

Итак, Софья Николаевна с собственной свадьбы попала в травматологическое отделение больницы с переломом ноги, осложнённым фригидностью всего организма. Фригидность не перелом, и, как догадывалась Софья Николаевна, хирургическим путём не лечится. Пребывая в жутко мрачном настроении, она по-бабьи плакала в подушку, время от времени громко всхлипывала и тихо скулила.

Василёк мужественно терпела этот реквием по разбитому в щепки кораблю семейного счастья. На вторые сутки мозолистое сердце путаны Василька дрогнуло, и волна сочувствия швырнула её к постели Софьи Николаевны. Осторожно присев на край кровати, она погладила рыдающую по плечам:

– Что ты, милая, так убиваешься?! Отремонтируют твою ногу доктора…

– Да причём здесь нога? У меня не нога – жизнь сломалась…

Сознавая внезапно открывшуюся собственную ущербность, Софья Николаевна обречённо открылась в тайне первой брачной ночи путанее со стажем.

Не даром говорят умные люди: «Счастье оказаться в нужное время в нужном месте». Возьмём такие явления природы, как понос или налоговый инспектор. Они всегда появляются ни ко времени и не к месту. Если первый, то обязательно в переполненном автобусе, то второй при покупке авиабилета для отдыха за ближайшей пирамидой Хеопса.

В нашем конкретном случае звёзды личных гороскопов Софьи Николаевны и Василька выстроились в натуральный парад планет. Две бабьи судьбы столкнулись в палате № 6, и их жизнь обрела другую сущность. Василёк, сохранив в душе сочувствие к ближнему и доброту души в измятом мужскими руками теле, внимательно выслушала Софушку.

– Не горюй, милая, – подбодрила подругу по палате Василёк. – Был бы купец, а твой товарец мы упакуем в лучшем виде.

Сдержала своё слово путана со стажем и за время совместного лечения, которое по настоянию Софьи Николаевны было для обеих продлено сверх нормативного на 2 месяца, передала свой богатый опыт молодой жене Юрия Петровича.

Первая ночь после больницы, проведённая в супружеской постели, повергла Юрия Петровича в такие бездны сладострастия, что живым он уже не чаял вернуться. Чувствуя себя гигантом секса, Юрий Петрович сдувал пылинки со своей жены, ревнуя её к своему отражению в зеркале.

Все остались довольны и невероятно счастливы.

Юрий Петрович обрёл сексапильную, чувственную жену.

Софья Николаевна твёрдо встала у штурвала семейного корабля.

Василёк, то есть Василиса Андреевна, стала лучшей подругой Софьи Николаевны, директором и совладелицей мотеля на 160 номеров.

Кончину всевластия коммунистов чета Лужайкиных-Буторкиных очень переживала. Юрий Петрович первый раз в жизни с горя крепко напился вместе с супругой. Написал фломастером на её необъятной заднице весь состав политбюро ЦК КПСС и дедушку референта в придачу. Поставил Софушку раком и оттрахал её со злорадством, с чувством, что он трахает весь состав политбюро во главе с генсеком в отместку за предательство светлых идей пролетариата всего мира, за свой личный полёт к вершинам славы, который эти скоты прервали.

Софья Николаевна, как жена и товарищ по партии, была полностью солидарна с Юрием Петровичем, и, за измену марксизму-ленинизму уже во второй, раз по собственной инициативе, подвергла партийных бонз повторной экзекуции, моральной казни через собственную задницу.

После акта возмездия за предательство идеалов коммунизма над полным составом ЦК КПСС, совершённого четой Лужайкиных, утром Юрий Петрович проснулся с похмельной болью в голове, а Софья Николаевна с извечным русским вопросом «Кто виноват?» и «Что делать?».

На первый вопрос ответ был накануне удачно найден и виновники понесли виртуальную казнь. Видимо, каким-то образом прознав про то, как их казнили в отдельно взятом российском городе, члены ЦК, политбюро начали от стыда перед народом, которым рулили так бездарно и заехали в исторический тупик, выкидываться из окон, стреляться и таинственно умирать от инфарктов.