Игорь Сотников - Все пишут книги на коленках Страница 6

В издательстве, конечно же, знали, что Олеся в свободное время выгуливает свою собаку в парке, к которым время от времени присоединяется и этот зловредный Мурзик, так что эти весьма информированные сотрудники иногда как бы невзначай пересекались с Олесей в парке, предлагая ей совместно погулять по нему. При этом у них в руках неожиданно оказывалась колбаса, которую они случайно купили в магазине и которой с большим удовольствием делились с этим милым псом. Но Степан, не больно-то верил в искренность их намерений и считал, что он всего лишь звено в их хитрой комбинации по завоеванию симпатии его хозяйки. Так что Степан особых иллюзий не строил на их счет, но и от колбасы также предпочитал не отказываться, кусая её так, что, пожалуй, процесс поделиться заканчивался в его пользу и разве что, только руки дающего мешали ему сделать окончательный расчет с этим дарителем. Который, кстати, тоже зря питает иллюзии насчёт Степана, которому дай только повод, и он без зазрения совести, не закрывая глаза, тотчас вцепится своими зубами тебе в твой зад.

«Чё, Мурз, может, собьём с ног этого выпендрёжника?» – заметив, как его поводок обмотался вокруг ног очередного ухажера его хозяйки, говорит Степан присутствующему на этот раз коту.

«Ну, если ты колбасу уже съел, то я не вижу оснований для того, чтобы этого не делать», – с высоты своей логического ума с расстановкой отвечает ему Мурзик. После чего Степан, делая вид, что разозлился на лай того кудрявого пса, с лаем рвет поводок, в который так неудачно для себя запутался этот с иголочки одетый хлыщ, заявивший, что он здесь случайно прогуливался. Но правда всегда для себя найдет выход, даже в таких необычных для себя измерениях.

И вот наш хлыщ, увлеченный очередным рассказом о своих поездках по жарким странам, вдруг теряет равновесие и вот он уже вдыхает не тот сладостный аромат, исходящий от Олеси, а совсем не имеющую запаха пыль, хотя и с привкусом пораженья. По лицу этого щеголя видно, что, пожалуй, все, Степану несдобровать, но нет, ничего, он проглатывает этот коктейль из обиды и пыли, и не выказывая своего раздражения, которое передается его рукам, с такой нервностью отряхивающим костюм от следов падения.

Но на этом противостояние не заканчивается, и наши противники бросают на друг друга взгляды, полные понимания. Что стоит, пожалуй, им встретиться на узкой тропинке, то, возможно, она будет очень узка для них обоих и кто-то из них, обязательно не преодолеет этот путь. При этом они оба, так прищурили уголки своих глаз, как будто они могут заглянуть в это будущее, в котором каждому видится результат этого противостояния со своей позиции победителя.

Но мы пока оставим их за строительством своих мстительных планов и вернемся к хозяйке Олесе, чей взгляд тоже не даст вам застояться и приведет вас в движение. Да-да, это я тебе говорю, воротящего свое лицо от нее и, видимо, считающего, что ее глаза не заслуживают внимания, и сейчас я обращу на тебя свой кулак и тем самым, вызову твоё повышенное внимание. Который, впрочем, всё не уймется и задает провокационные вопросы:

– И что, эти её глаза и есть та защитная каска, про которую вы тут мне все уши прожужжали?

– Хотел бы я тебе ответить, но выстроившая очередь из желающих довести до твоего сведения общую точку зрения по поводу тебя, явно относящегося к той уменьшительно-ласкательной пассивной части человечества, в его русской интерпретации этого слова, не дает мне этого сделать в ту же минуту.

Защитная каска… С ней, пожалуй, не всё выяснили, но кто же, по-вашему, тот кирпич, который так докучает всем вам? А разве вы ещё не поняли? Тихо, он уже идет.

Гл.3

Где присутствует множество «мэд предаторов».

– Ну, и чем мы занимаемся? – грозно спросил главный редактор у вдруг растерявшихся Алекса и Грега. Хотя, почему грозно? И совсем не грозно, а так, очень даже душевно. Но почему-то любые слова в его устах, независимо от того, как он их произносит, в мгновение ока приобретают непонятно откуда взявшийся грозный оттенок (кто был в подчинении, тот знает). А ведь спроси его внучку, столь ли страшен её дедушка, то она, рассмеявшись, ответит вам: конечно, в особенности тогда, когда она его спящего разрисовала красками.

Наши же властители дум, до этого так вальяжно себя чувствовавшие, и так ярко озвучивавшие свои мысли вслух, вдруг потеряли дар красноречия, и несколько туманно, без эксцентрики заявили, что рассматривают новые поступления. Кстати, главный, как и все другие работники издательства, был не в курсе того, что наши герои нарекли себя новыми именами, и по старинке использовал при обращении к ним старую урожденную версию их имен. Что, в некотором роде, их не устраивало. Но что они могли поделать, и им приходилось терпеть и ждать, когда слава новых имен возобладает, и тогда уж она сама заявит о себе вместо них. А сейчас, так уж и быть, придется потерпеть, тем более, если в зарплатной ведомости вы также прописаны под прежними именами, а это уже ситуация несколько обременительная для вашего желудка.

Впрочем, Алекс нашёл выход из этого положения, и стоило главному обратиться к нему: Алекс… – как он не давал тому закончить своё предложение, а перебивал на полуслове, заявляя что-нибудь в таком роде:

– Да-да, слушаю внимательно.

После чего он с довольным видом смотрел на Грега, как бы говоря: видел, как я его поддел. На что последний, не обладая такой ловкостью, да и его имя не позволяло проделывать такие манипуляции, отводил взгляд в сторону, делая вид, что он ничего так и не заметил.

А между тем, главный редактор задал трудовой ритм нашим работникам, и Алекс с Грегом, отбросив свои планы, принялись выполнять служебные обязанности, пока первый перекур не навёл Алекса на мысль.

– А ведь это мысль, – многозначительно заявил он Грегу, который, посмотрев по сторонам в попытках отыскать это воплощение мысли, не совсем понял, к чему относятся эти слова Алекса.

– Нам нужно выбрать и задать нужный ритм нашему повествованию.

– Это типа такой, какой задал тебе главный? – вставил Грег.

– Ну, тут, без моей внутренней готовности трудно что-то задать. Так вот скажи, что такое песня, по-твоему? – спросил Алекс и, не давая ответить Грегу на поставленный им же вопрос, продолжил.

– Да, это своего рода история, сокращенная до очень короткого времени, но всё же, имеющая свою законченность, где музыкальное сопровождение придает ей эмоциональность, которой трудно добиться при длинном изложении всей истории, и которая при более длительном звучании, возможно, утратит все свои так трогающие душу эмоциональные всплески. А теперь давай разберем, из чего состоит сама композиция. Так текст песни, это сокращённая история, вобравшая в себя самые яркие моменты, которые, при этом не теряют смысловую нагрузку. Затем следует музыка, появлению которой на свет, мир обязан таланту гения сочинителя. Но есть ещё третья немаловажная составляющая песни, а именно – музыканты, от подачи которых и зависит жизнь самой песни. Так вот, здесь-то и надо более внимательно рассмотреть, из кого, и из чего складывается создание песни. Ударник задает основной тон композиции, на его ритме и держатся все остальные инструменты, задействованные в исполнении песни.

– А если это исполнение, а капелла? – вставил своё Грег.

– Ну, ты всегда перебьешь, и не дашь договорить! – недовольно ответил Алекс.

– А что непонятного-то, зная твою увлеченность ударными инструментами, несложно догадаться, что ты будешь заявлять об их ключевой роли в исполнении песен. Только мне не совсем ясно, к чему ты ведёшь весь этот разговор.

– На, смотри, – произнес Алекс, протягивая Грегу тетрадку. После чего последовал естественный вопрос: «Что это?», анализу ответа, на который, мы уже потратили один небольшой абзац, но, видимо, данная вопросительность передается воздушно-капельным путем, и Грег, находясь в близком контакте с Алексом, не мог не заразиться от него такой особенной смышленостью.

– «Неистовый город», – прочитал Грег, и ещё раз спросил у Алекса.

– И что это?

Что говорит нам, о мутации этого вируса вопросительности, который имеет свойство ухудшать умственные способности зараженных.

– Это я попытался раздвинуть рамки песни в полноценный рассказ. Не знаю, как оно у меня получилось. Почитай, а потом скажешь, что вышло. И ещё, для полного понимания, где авторские слова, я выделил их жирным шрифтом. Так что, всё идет без нарушения авторства на неё, – сказал Алекс.

– Ладно, я возьму её домой. Там и прочитаю, – ответил Грег, чем немного облегчил жизнь авторскому я Алекса, которое весьма нервно относилось к оценке его стараний на ниве творчества, но, опять же, при этом оно уже начало сгорать от нетерпения, ожидая какой вердикт ему будет вынесен. На вердикт, впрочем, ему плевать, талант ведь никогда не могут оценить по достоинству, так что недооценка – это и есть основная оценка, выносимая начинающему писателю, который когда-нибудь ещё посмеется над теми, кто недооценил его вовремя. А если Грег, вдруг окажется из той же когорты злопыхателей, то, пожалуй, им будет трудно в дальнейшем работать совместно в этом отделе. Хотя, меня это совсем не волнует, ведь я же знаю цену своим словам.