Альберт Кайков - Черная пурга Страница 7

– В саду на елке сидит.

– Я хочу его увидеть.

Рита надела на племянницу фуфайку, на голову шаль, завязав концы на спине, поставила в бабушкины валенки и вывела за дверь. Впервые за зиму девочка оказалась на улице, увидела чистый белый снег и вдохнула свежий зимний воздух. У нее закружилась голова и перед глазами поплыли малиновые и бирюзовые круги. Она стояла и вглядывалась в ель, но Деда Мороза там не увидела. На ветках яркими блестками сверкали снежинки в лучах зимнего солнца. Ей захотелось подойти к ели и рассмотреть крону ближе, но она не смогла передвинуть ногу в тяжелом валенке. Вскоре скрипнула дверь, вышла Рита и занесла племянницу в дом, раздела и посадила за стол. Бабушка налила внучке чая и положила рядом с блюдцем сушку. Откусив кусочек, внучка заявила:

– Невкусные у Деда Мороза каральки.

– Это не каральки, а сушки.

– Все равно невкусные.

С наступлением теплых дней Глаша стала больше времени проводить на улице, познакомилась и подружилась с девочкой Таней Пичугиной, которая старше ее на несколько лет.

Однажды прибегает Таня и приглашает Глашу к себе.

– Бабуся, можно я пойду к Тане?

– Сходи, но ненадолго.

Девочки взялись за руки и побежали через огород, который примыкал к огороду Пичугиных. Оказавшись на соседнем участке, Глаша остановилась от удивления. На грядке, огороженной досками, красовалась зеленая лужайка лука, посаженного рядами.

– Какая прелесть! – произнесла Глаша, всплеснув ручонками.

– Это наш лук, сорви, если хочешь.

Глаша выдернула две луковицы с пером и помчалась показать бабусе. Думала ее удивить. Бабушка не обрадовалась, а скорее расстроилась:

– Ты украла чужой лук!

– Мне Таня разрешила его сорвать.

– Таня – не хозяйка. Что ты теперь скажешь ее маме?

У Глаши потекли слезы. Она не думала, что это воровство, и не ожидала такой реакции бабушки.

– Нечего плакать. Бери недоеденный в обед калач и ешь его с луком. Впредь не будешь брать чужое без разрешения.

Давясь сухим хлебом и горьким луком, размазывая по щекам слезы, Глаша съела две луковицы. Ей на всю жизнь запомнился этот урок, и она впредь никогда не брала ничего чужого.

Постепенно Глаша знакомилась с окружающим миром и сельской жизнью. У соседей Садовских впервые увидела теленка и закричала:

– Ой! Какая маленькая коровка!

– Это не коровка, а бычок, – ей ответили.

– Почему бычок?

– У коровы титьки, а у бычка их нет.

Получив очередную порцию «знаний», девочка возвращается к своему дому. У калитки на лавочке сидят бабушка и соседки в ожидании коров с пастбища. Солнце клонилось к закату, спала летняя духота. Высоко в воздухе носились стрижи, выписывая пируэты, гоняясь за мошками. Настало время, когда женщины могли немного отдохнуть от постоянных дневных забот. В это время с речки чинно строем возвращались гуси. Впереди шла гусыня, шествие замыкал гусак. Увидев бабушку, гуси загоготали, давая понять, что пора их кормить. Подражая бабусе, Глаша услужливо распахнула калитку перед табуном, взяла у бабушки прутик и стала загонять гусей во двор.

– Какая хорошая у тебя растет помощница, – произнесла соседка.

Гордая похвалой Глаша стала активнее махать прутиком. Гусак последним оказался у калитки и клюнул девочку в живот. От неожиданности Глаша вскрикнула. Ей было больно и обидно – опозорилась перед соседкой, которая ее похвалила.

По дороге запылило стадо коров. Пастух периодически играл в рожок, вызывая. Женщины поднялись с лавочки и вышли к дороге. Черная с белыми пятнами корова отделилась от стада и направилась к Анастасии Даниловне; подойдя к ней, вытянула шею. На ее лбу выделялось звездочкой белое пятно. Бабушка достала из кармана кусочек калача и протянула на ладони Каролине. Та слизнула его языком и последовала за хозяйкой во двор. Там уже были приготовлены подойник, тряпица и теплая вода для подмывания вымени.

– Бабуся, зачем вы корове титьки моете?

– Где ты слышала это слово? У коровы дойки.

– Нет. Это не дойки, а титьки.

– Корову же доят, а не титятят. Значит, дойки. Так же? – пыталась убедить внучку бабушка под звон двух струек молока, взбивающих пену в наполняющемся подойнике.

– Доят, но за титьки, – упрямо произнесла Глаша, а сама думала: «Садовские знают, а бабушка не знает».

Чтобы сменить тему разговора, Анастасия Даниловна попросила:

– Сходи в дом и принеси чашку, я налью тебе парного молока.

Глаша вернулась с фарфоровой чашечкой. Бабушка зачерпнула из подойника пенящегося молока и протянула внучке:

– Пей на здоровье.

Как-то Каролина не пришла домой со стадом.

– Внучка, – обратилась бабушка к Глаше, – выйди за село, пригони корову домой.

Окраина села находилась через одну улицу вдоль реки. Оказавшись у поляны, заросшей цветами, Глаша увидела красивую бабочку и стала ее ловить. Бабочка перелетала с цветка на цветок, все больше удаляясь от дороги, и, наконец, улетела за прибрежные кусты. Девочка остановилась. Из кустов доносилось птичье пение. Пернатый хор давал вечерний концерт. Она стояла, зачарованная пением невидимых исполнителей. Когда солнце скрылось за тучей, птицы умолкли, и Глаша побрела домой.

– Каролины нет за селом, – сказала она бабушке.

– Корова давно вернулась домой одна, мы послали ее искать тебя, – ответила та. – Она тебя не нашла и вернулась в стайку.

Зимой бабушка заболела. Глаша большую часть времени проводила на печи без свежего воздуха. У нее не было теплой одежды для прогулок на улице. Однажды в дом пришел врач. Женщина в белом халате помыла руки и прошла в спальню. Глаша прислушалась и услышала незнакомый голос:

– Больно? Здесь больно?

«Что это она делает с бабушкой?» – подумала Глаша и попыталась слезть с печи. У нее закружилась голова, перед глазами поплыл желтый круг, напоминающий луну. Ей показалось, что этот круг со ртом и глазами залез под фуфайку, расстеленную на печи. Она оступилась и упала с печи на пол. На грохот прибежали родственники.

– Глаша, что с тобой?

– Под фуфайку кто-то залез.

На печи перевернули все вещи, но никого не нашли.

Анастасию Даниловну увезли в больницу. По утрам Рита и Нона уходили в школу, а Глаша оставалась в одиночестве в большом доме. Она начинала уборку, старалась находить себе занятия, подражая бабушке. Польет цветы, оставляя на полу огромные лужи.

Перестелет постели, распустив по всему дому перья при взбивании перин. Рост не позволял выровнять одеяла – оставляла их комком. Закончив уборку, открывала сундук и начинала примерять платья, принадлежащие Рите и Ноне. Укладывая их назад в сундук, все вещи перепутывала.

Тетки ее не ругали, понимая, что ребенку надо чем-то заниматься. Даже когда она изрисовала химическим карандашом их книги, они стерпели ее выходку. Вскоре их терпение лопнуло. Они жили в одной комнате, в которой стояла металлическая печь. На дворе трещали морозы, а у них не было дров. Комнату отапливали стружками, которые приносили в мешке из столярного цеха, находящегося невдалеке от дома. Уходя на работу, Рита предупредила:

– Глашка! В печурке стружки догорают, больше не подбрасывай.

Ребенок никогда к печке не подходил и не думал, что в нее можно что-то подбрасывать, а тут ее надоумили. Глаша подошла к печурке и стала наблюдать за огнем. Ее очаровали огоньки, которые медленно догорали, порой ярко вспыхивали, затем медленно превращались в золу. Ей стало грустно и жалко угасающий огонь. Забыв наказ Риты, открыла дверцу и бросила в печурку горсть стружек. Они весело запылали ярким пламенем. Глаша обрадовалась: ей удалось оживить потухший огонь. Языки пламени на стружках раскачивались и кланялись в знак благодарности за спасение огня. Когда огонь стал затухать, его мерцание просило помощи, чтобы не погаснуть. Глаша бросала в печурку стружки горсть за горстью. Они цеплялись друг за друга и в какой-то момент загорелись на полу. Огонь по стружкам побежал к мешку и забрался внутрь. Глаше удалось затоптать огонь в мешке. Дым распространился по всему дому. Глаша испугалась не на шутку и пошла к окну. На нее навалилась душевная боль и тоска. За окном проходили люди – им дела нет до Глаши. «Хоть кто-нибудь бы спросил меня: «Что с тобой, девочка?», – думала она.

Рита, вернувшись с работы, была возмущена:

– Что ты натворила? – обратилась к племяннице.

– Топила печурку.

– Я тебя предупреждала: не подходить к печурке. Ты могла сжечь дом и сама сгореть! Больше тебе нельзя оставаться одной в доме.

– С кем я буду оставаться?

– Ни с кем. Отдам в детский сад.

– Там деревья растут, как у нас в саду?

– Завтра отведу – узнаешь, кто там растет, – грубо ответила Рита. – А сейчас ступай в угол.

Племянница обиделась и надула губы.

Детский сад оказался деревянным домом, в котором было много ребят. Глаша быстро подружилась с девочками, активно принимала участие в играх. У нее пропала обида на Риту, она даже была благодарна ей, что не сидит одна дома, а находится в коллективе. Разочарование наступило, когда детей повели на прогулку. У нее не было теплой верхней одежды, и ее оставили в помещении. Она подошла к окну и наблюдала за детьми во дворе садика. Ребята строили из снега баррикады и перебрасывались снежками. Шла война, и основные игры детей были в «войну». Девочки на маленьких саночках везли куклу. Скорее всего, они изображали санитаров и вывозили «раненую» с поля боя.