Альберт Кайков - Черная пурга Страница 8

Вечером всех детей забирали родители. Глаша оставалась со сторожихой. Тетя Даша занималась своими делами, а она одиноко сидела на маленьком стульчике и смотрела в темноту комнаты. Вспоминала бабусю, дядю Борю, чаепития в саду, сбор шишек для самовара… За окном гудела пурга, стучала в окна зарядами снега, усиливая душевную боль и сердечную тоску. Девочка не могла оценить своих чувств и воспринимала их как неизбежное состояние. Так просидела она до наступления теплых дней, потом стала гулять вместе со всеми.

В один из весенних дней в детсад пришла ее подружка Таня, ничего не говоря, взяла Глашу за руку и увела домой. Там Глаша увидела настежь распахнутые ворота, а во дворе – толпу незнакомых людей. В зале на табуретах стоял гроб, в котором лежала бабушка. Девочка удивилась: почему бабушка сегодня очень красивая и спит не в своей кровати? На ней нарядное платье, голова украшена венком из цветов аспарагуса. Этот цветок рос в доме, и его не разрешали трогать, а тут вдруг срезали. Все вокруг озабочены, говорят тихо.

Бабушку повезли на кладбище. Агафья Прокопьевна взяла Глашу за руку и сказала:

– Ну вот, у тебя нет теперь бабушки.

До Глашиного сознания эти слова не дошли. Когда же на кладбище закрыли крышку гроба и стали забивать гвозди, она, рыдая, бросилась к гробу со словами: «Отдайте бабушку!». У нее началась истерика. Каждый удар молотка по гвоздю отдавался в сердце болью.

Со смертью бабушки у Глаши начался суровый период детства.

С кладбища ее забрала тетя Уля – подруга Мили, понимая, что у Риты горе и ей не до ребенка. Первое время она с удовольствием играла с девочкой и даже начала учить азбуке. Через месяц поняла, что девочка не игрушка, требует постоянного внимания и является обузой для одинокой женщины. Уходя на работу, оставляла Глашу одну. Задерживаясь после работы, она переживала, что ребенок голодный.

После долгих колебаний спросила Глашу:

– Хочешь вернуться в бабушкин дом?

– Конечно, хочу! – обрадовалась девочка. Ей надоело сидеть в одиночестве в чужой квартире.

Глаша оказалась в родном доме, где ей знакома каждая комната, каждый цветок на окне. Она обратила внимание, что горшков с цветами стало меньше. Видимо, у Риты не было времени ухаживать за ними.

– Можно я полью цветы? – спросила она у тети.

– Не надо. Зальешь полы, – услышала грубый ответ.

– Можно пойду к Тане?

– Иди куда хочешь.

Таня обрадовалась, увидев Глашу. Подошла к ней и крепко обняла. Ей захотелось сделать что-то приятное для подруги. Дети острее взрослых чувствуют беду других. Таня уже перешла в третий класс, а Глаше предстояло идти в школу только через год.

– Пойдем в огород, поедим гороха, – сказала Таня.

– Без разрешения нельзя, – вспомнив урок бабушки, сказала Глаша,

– Мне мама разрешает.

– А мне не разрешала.

– Подожди немного, я сбегаю и спрошу разрешения у мамы, – сказала Таня и побежала в дом. Вернувшись, радостно заявила: – Идем в огород, мама разрешила.

Молодой горох пришелся девочкам по вкусу. Насытившись, Таня неожиданно предложила:

– Пойдем на речку купаться? Сбегай, спроси разрешения у тети Риты.

– Она мне сказала: «Иди куда хочешь».

Девочки взялись за руки и побежали к реке, которая протекала недалеко от дома Пичугиных. Яркое солнце припекало оголенные руки и ноги. Слабый ветерок раздувал подолы платьев, забирался под них, охлаждая вспотевшие тела. На пологом берегу Сыды там и тут загорали дети. На мелководье барахталась детвора. Во время летних каникул река служила излюбленным местом отдыха ребят. Они подошли к группе девочек – одноклассниц Тани.

– Вода холодная? – спросила Таня.

– Не очень! – в один голос ответили двое. – Раздевайтесь, пойдем вместе окунемся.

Подружки улеглись на отшлифованной водой горячей гальке. Рядом в траве стрекотали кузнечики, в прибрежных кустах слышалось пение птиц.

– Не шевелись, – тихо произнесла Глаша, – тебе на голову села стрекоза. Сейчас я ее поймаю…

Стоило Глаше поднять руку, как стрекоза, зашуршав крыльями, улетела.

– Ты умеешь плавать? – спросила Таня.

– Не умею.

– Тогда не отходи от меня, будем вместе учиться плавать.

– Бежим в воду! – скомандовала одна из девочек. Все вскочили и побежали к воде. Таня взяла Глашу за руку, и они побежали вместе со всеми. Зайдя в реку чуть выше колен, она предложила:

– Давай учиться плавать.

– Как учиться?

– Ложись в воду, перебирай руками по дну и плыви вдоль берега, булькая ногами.

Накупавшись вдоволь, подружки улеглись рядом на горячую гальку. Глаша замерзла, у нее посинели губы и появилась «гусиная кожа».

– Сейчас я помогу тебе согреться, – сказала Таня и стала накладывать на спину подруги горячую плоскую гальку. Обложив спину и бока, спросила: – Где ты была? Я несколько раз заходила за тобой, но ваш дом всегда закрыт.

– Я жила у подруги мамы – тети Ули.

– У нее лучше, чем дома?

– Лучше, она не ругается. Только у нее мало еды.

– Почему ко мне не приходила?

– Тетя Уля не разрешала из дома отлучаться.

– Теперь будешь жить дома?

– Не знаю, меня только сегодня тетя Уля привела. Когда Глаша вернулась домой, Рита обрушилась на нее с негодованием:

– Ты где шлялась?!

Глаша молчала.

– Я тебя спрашиваю, ты где была?

– На речке.

– Кто тебе разрешал ходить на реку?

– Ты!

– Ты что несешь, негодная девчонка? Когда я могла тебе разрешить?

– Сегодня, сказала: «Иди куда хочешь»…

Риту возмутило поведение племянницы. Укрепилось желание избавиться от нее. На ее иждивении была младшая сестра Юнона, которая училась в школе. Шла война. Ей трудно было прокормить трех человек на скромную учительскую зарплату. У нее не было сил и времени вести оставленное матерью хозяйство. Корову продала, птицу постепенно съели, а пчелы погибли зимой. Она колебалась. В конце концов, пришла к выводу, что у Глаши есть отец, который обязан ее содержать. Одела племянницу и сказала:

– Иди к отцу.

– Пойдем вместе.

– Иди одна, я не могу.

Рита не общалась с Грудзинскими. Она терпеть не могла Александра за его непорядочность по отношению к сестре.

По улице медленно шла семилетняя девочка. Судьба бросала ее по житейскому простору, как пурга носит снежинку в снежной буре. Ее душу раздирала неопределенность. «Как меня встретит отец? – думала она. – А вдруг у Грудзинских нет никого дома, куда мне идти?»

Поднявшись на крыльцо, Глаша постучала.

– Да! Да! – раздался нетрезвый голос отца.

Глаша открыла дверь и остановилась у порога, ей стало стыдно за себя.

Отец сидел за столом. Перед ним стояла сковорода с жареными пескарями. Он брал рыбок за хвост, опускал головой в рот и жевал с костями. Оторвавшись от еды и взглянув на вошедшую дочь, произнес:

– О, дерьмо, явилась, еще и стучишь. Я думал, кто путный пришел.

Александр Елисеевич был груб и горяч. На фронте в окопах простудился. Вернулся домой с туберкулезом бронхов и астмой. Нужных лекарств не было, и он снимал приступы боли самогоном. Стал раздражителен по любому поводу. После осуждения Мили женился на полячке Лизе из соседнего села Большие Салбы. Их знакомство состоялось на курсах киномехаников, которые вел Александр. Он обратил внимание на очень красивую девушку, а когда узнал, что она полячка, потерял покой. Они быстро нашли общую тему разговора. Каждый мечтал увидеть родину своих предков – Польшу. Об этой прекрасной стране они знали со слов своих родителей. Лиза ответила взаимностью, и они поженились. У них родилась дочь Валечка, которой уже было два года. Александр любил свою жену, но очень часто бил, будучи пьяным. Лиза жалела его и терпела побои. Глаша никак не вписывалась в их семью.

Девочка опустила глаза и исподлобья смотрела на отца. Она походила на загнанного волчонка, ожидая приговора. «Неужели отец прогонит, куда тогда мне идти?» – думала она. У нее засосало под ложечкой. В этот день она ничего не ела, кроме гороха.

На голос Александра в горницу вошла Агафья Прокопьевна. Увидев внучку и оценив обстановку, произнесла:

– Глашенька, проходи в мою комнату.

Обняла внучку за плечи и увела к себе в спальню. Усевшись на сундук, взяла девочку за талию и приблизила к себе. Руки ощутили под тонким платьем выступающие ребра. «Какая худенькая», – подумала бабушка и спросила:

– Что случилось?

– Не знаю.

– Ты сегодня ела?

– Ела.

– Что ела?

– Горох.

– Какой горох?

– В огороде у Тани.

Агафья Прокопьевна посмотрела на худое лицо внучки с темными кругами под глазами, тяжело вздохнула и сказала:

– Пойдем на кухню, я тебя накормлю.

Глаша чувствовала хорошее отношение к ней бабушки и старалась во всем ей помогать. Подметала и мыла полы, протирала пыль, поливала цветы, играла с Валей.

Вскоре Глашу поселили у тети Шуры – сестры отца, которая работала сторожем в клубе. Она проживала в комнате, в которой стояла русская печь. Всю обстановку комнаты составляли стол, большой клубовский сундук и кровать. У Александры Елисеевны был сын младше Глаши, который оставался с нею на весь день.