Алена Даниленко - Испытание войной Страница 7

«25.09.42. Опасность подстерегала каждую минуту. И это – та опасность, от которой практически невозможно уберечься, та беда, которую невозможно предугадать и обмануть. Перед лицом этой угрозы человек становился абсолютно беззащитным. “Большое количество жертв среди гражданского населения, – отмечала она семнадцатого июля того же года. – Настроение такое, что идешь по улице и ждешь выстрела в спину”. И не случайно сигнал отбоя – “лучшая симфония войны”, а главная мечта – выспаться без тревог и пройти по улице без страха, не боясь попасть под обстрел».

«30.09.42. “Как хочется жить!” – постоянно, несмотря ни на что, звучит в голове каждого живого человека. Жить, выжить, пережить это страшное время. Осколок снаряда, застрявший в оконной раме, до сих пор хранится. Страшное орудие смерти – маленький кусок железа с рваными, острыми краями…»

«Сегодня 13.10.42. Почти год назад я писала, что, если через две недели блокада кончится, будет не так много жертв, но если это протянется два месяца, то это будет страшно. И вот прошел почти год. Но это действительно было страшно. Как можно было продолжать работать и жить при этом потоке смерти и ужаса? А вот работали же. Большую часть зимы в госпитале было темно, холодно и грязно. Воды не было. Иногда даже не было чаю. Обед запаздывал. А больные все прибывали и прибывали. Страшные, истощенные, отечные, голодные. Я помню, как долго-долго не было света. Больных в отделении было 370 человек вместо 250. Лежали в коридорах, на носилках, на полу. Во всем отделении было всего три коптилки. Пищу раздавали в темноте, ели в темноте. Больные друг у друга крали пищу, пользуясь темнотой. Сестры были инертны, вялы, безразличны ко всему. В особенности помню одну. На ней было надето неимоверное количество одежды, валенки, варежки, и она с тупым безразличным лицом сидела за столом и жевала корочку хлеба… Добиться от нее интереса к окружающему было невозможно. Больные стонали, кричали, звали, они лежали в своих испражнениях, а она тупо жевала и все. А мы с Верой и Ниной были активны, мы подмывали больных, стирали им в холодной воде грязные кальсоны. Мы с Клавдией Наумовной делали обход: она смотрела больных, а я писала. Пишу, бывало, с полчаса и уже не могу больше писать, пальцы ручку не держат, тогда она садилась писать. Перчатки и варежки не спасали, и через короткое время мы менялись. И так мы работали, и так мы пытались помочь больным».

«23.10.42. Какое было счастье, когда больным стали выдавать дополнительный паек № 1 и № 2. Это был кусочек шоколада, омлет, кофе и еще что-то. Как постепенно эти живые мертвецы стали оживать. Но очень большие мужчины все-таки умирали. А некоторые умирали по собственной глупости – все продавали. Так умер один повар. У него на все была установлена такса: каша – 30 рублей, кусочек шоколада – 25 рублей и так далее. А когда он умер, у него под подушкой нашли 1600 рублей и не знали даже, куда их отослать…»

«15.11.42. Страшный обстрел Невского произошел пару дней тому назад. Два с половиной часа без передышки сыпались снаряды на Невский, Литейный, улицу Жуковского и вообще в том районе. Крики и стоны стояли по всему Невскому. Было много убитых и раненых. Скорая помощь во время обстрела не выезжает. Наш врач попал в эту кутерьму, перевязывал раненых в каком-то домоуправлении. Было жутко. Вот и сейчас чудно играет радио, а где-то очень близко рвутся снаряды. Стоит большого труда заставить себя сидеть за столом. Вообще все последние дни гады обстреливают Ленинград. Хоть бы скорее их прогнали…»

«19.11.42. Более половины ноября прошло, скоро декабрь, а потом и Новый год. Пока еще живы. Надеемся, что следующий год принесет как можно больше хорошего, и надеемся на окончание войны. Сейчас очень много работы в госпитале. Так как наступили холода, многие заболели и ослабли, им требуется помощь. А вообще я многому научилась у докторов; можно сказать, прошла полное обучение. К тому же мне очень нравится помогать, спасать и быть таким важным для жизней многих человеком. Это действительно здорово».

«31.12.42. Снова канун Нового года. По-прежнему Ленинград в блокаде. Все по-прежнему, но все по-другому. В прошлом году было холодно, темно и очень голодно. А сегодня светло, тепло, сытно и как-то особенно спокойно. Будто бы завтра наступит новый день и все закончится. Знаю, что сумасшедшая идея, ну а вдруг?.. А еще этот страх, он куда-то исчезает, и кажется, что можно расслабиться, выйти из этого страшного состояния того, что тебя в любую минуту могут убить. Убить только за то, что ты человек, родившийся в это время и в этом месте. И ничего с этим не поделать, ничего. Ничего никому не доказать. Без суда и следствия. Ощущение полнейшей беспомощности… Как же я надеюсь, что все это совсем скоро закончится…»

Так и наступил новый, сорок третий год, предвещавший много нового – и хорошего, и плохого, как это ни грустно. В эту волшебную ночь Машенька уснула в девятом часу вечера и проспала всю ночь так крепко и так сладко. Она была очень уставшая и знала, что завтра – новый рабочий день. Знала, что ее ждут беспомощные больные и то, как сильно она им нужна. Эта работа так нравилась ей, она чувствовала, что помогает. Чувствовала, что вносит свой вклад в будущую победу.

Глава 9

У линии фронта

Новый год принес новые вести. В поликлинику принесли плакаты и раздали листовки, на линии фронта требовалась срочная помощь: нужны были и санитарки, и просто разнорабочие. Сердце Маши сжалось от тоски. Сейчас уже достаточно много новых санитарок и медицинских сестер, всех их привлекает в первую очередь, разумеется, обещанный режим питания, но и это хорошо. Ведь в обмен они действительно трудятся. Если раньше в нашей поликлинике рук не хватало, то теперь их даже перебор. Негоже прозябать, когда нашим нужна помощь, – на глазах девушки выступили слезы. Ни капельки не раздумывая, Маша в одночасье собрала все вещи, сердечно попрощалась с тетушкой и ринулась в путь. Тетушка до последнего уговаривала девушку остаться, но Маша была настроена решительно и безоговорочно. Девушка чувствовала, что там ее помощь гораздо нужнее. Маша очень хотела помогать солдатам, быть как можно ближе к решающим действиям, и теперь, когда представилась такая возможность, она просто не могла ее упустить.

Конец ознакомительного фрагмента.