Инна Тронина - Операция «Купюра» Страница 7

Правда, Лариса с матерью приняли его тепло, за что и были неожиданно вознаграждены. Осенью семьдесят четвёртого года родилась Дарья, и их стало пятеро. Потом, одна за другой, освободились две комнаты. Из одной соседи уехали в отстроенный кооператив, а в другой умерла одинокая соседка. Отец переговорил, с кем надо, и вся квартира перешла к их семье, стала отдельной, как в незапамятные уже времена. Каким образом отцу удалось решить вопрос, Всеволод тогда даже не думал. Но потом понял, что без взятки там не обошлось. Михаил Иванович чувствовал свою вину за то, что притащил в Ленинград сына, и всемерно старался отблагодарить жену с тёщей.

Мачеха пленила пасынка сразу – культурой, тактом даже необычной, благородной внешностью. Она работала ассистентом режиссёра на «Ленфильме» – это тебе не базар! Только дорогу перейти – и вот он, волшебный мир кино. Бабушка Валя преподавала в музыкальной школе, тоже рядом с домом – её и окончила Дашка два года назад. В доме никаких курортников. Все свои – чего ещё надо?

Отец тоже был доволен таким поворотом в судьбе, и долго не верил в свою удачу. Он познакомился с рыжеволосой девушкой случайно, когда забежал на пляж искупаться после дежурства. Было очень жарко, пришлось разнимать жестокую драку с участием кавказцев, а это всегда было чревато лишними рисками. А молодая ленинградка, оказывается, всё видела, когда обедала в столовой, и обратила внимание на стройного чернявого майора, который так лихо завернул руки назад главному буяну, и выбил у него нож…

И надо же было случиться, чтобы тем же вечером они встретились на пляже! Наверное, это была судьба – по крайней мере, оба так считали. Целый год они переписывались на «до востребования», а потом Михаил Иванович несколько раз съездил к Ларисе в Ленинград. Говорил, что это обычные командировки, и семья ему верила – пока не состоялся главный, самый тяжелый разговор.

ВВсеволод понимал, что отцу, как и ему, осточертела такая жизнь. Надежда по вечерам ходила на вокзал и автобусную остановку, приводила домой проезжих – кому нужно было один раз переночевать. С этого она тоже имела дополнительный доход, от которого ни за что не хотела отказываться. Не все постояльцы попадались порядочные, захаживали и воры. Один раз увели сахарницу, где мать и Оксана прятали свои украшения, а потом – приёмник «Спидола» и отцовскую кожаную куртку. После этого Надежда стала осторожнее, но ненадолго – жадность взяла своё…

За воспоминаниями Грачёв не заметил, как проехал по Невскому, потом свернул на Лиговский. Время, конечно, было неудачное – час пик, у каждого светофора столпотворение людей, машин и общественного транспорта. Да ещё всё это в темноте питерского бесснежного вечера, в мороси и тумане. А погода менялась с каждой минутой – пока Грачёв добрался до Волкова кладбища, дождь сменился мокрым снегом, и хлопья залепили ветровые стёкла. «Дворники» монотонно качались перед глазами, сгребали бликующие капли, и от этого мельтешения заболел лоб над правой бровью.

«Жигули» пробивались сквозь снежную кашу дальше, по Бухарестской улице, до проспекта Славы. Здесь пришлось окончательно отбросить посторонние и мысли и максимально мобилизоваться – иначе можно было проскочить нужный дом. Дома были какие-то длинные, чуть ли не в полквартала, все одинаковые, да ещё без номерных знаков. Фонари светили тускло, во дворах их не было вообще, и поэтому даже с орлиным зрением Грачёва трудно было различить, какой именно корпус перед ним – второй или третий.

Наконец, ещё раз сверившись с адресом, Всеволод облегчённо вздохнул – он прибыл на место. Теперь главное, чтобы Селедкова оказалась дома, и желательно одна – без пьяной компании или чересчур любопытных родственников. Грачёв давно уде действовал на автомате, и раздумья не мешали ему двигаться чётко, быстро, бесшумно. В мгновение ока он снял «дворники» и зеркало, кинул всё на заднее сидение машины, прикрыл чехлом и запер дверцу.

Нужная дверь была распахнута, и по лестнице гулял ветер. Грачёв взбежал на крыльцо, прикрыл за собой створку и проверил, на каком этаже находится нужная квартира. Делать нечего – придётся вызывать лифт, хотя, конечно, и на седьмой этаж можно подняться мешком. Пока, вроде, всё спокойно, вокруг никого нет, и можно позволить себе некоторый комфорт.

В кабине Всеволод оказался один и тут же воспользовался этим обстоятельством. Пока поднимался, проверил пистолет, убедился, что всё в порядке, и сунул его в карман. Возможно, конечно, что делал это он зря, но всегда лучше подстраховаться – здоровее будешь. Так или иначе, но девушка эта была причастна к убийству человека, а, стало быть, требовала к себе особого внимания.

Выйдя из лифта, Грачёв быстро нашёл нужную квартиру и придирчиво осмотрел дверь. Ну, что можно сказать – жильцы не бедные, но и не зажиточные. Достаток средний – на двери хороший кожзаменитель, блестящие кнопки-гвоздики, красивая резная ручка и кнопка звонка в виде клавиши от рояля. У двери чисто, не наблёвано, не валяется мусор, не лежит пьяный – а что ещё надо для счастья? Площадка чисто выметена, даже, вроде, вымыта, лежит липкий зелёный коврик – значит, натурщица эта не бухает и не ширяется. Более того, она любит чистоту и порядок, а это уже хорошо.

За дверью явно был ребёнок – и. кажется, даже не один. Оттуда слышался топот, визг, грохот и плеск воды; похоже, дети просто играли, дурачились, потому что то и дело смеялись – звонко, от души. Получается, голышом позировала художнику не безбашенная девица, а мать, по крайней мере, двоих детей. И это тем более интересно, потому что семейные дамы редко становились моделями, даже если сохраняли фигуру после родов. Ни один нормальный муж не мог относиться к такому занятию равнодушно – значит, мужа у Лили Селедковой нет. Но это уже не имеет отношения к делу…

Грачёв позвонил, вспоминая сегодняшний визит к Гаврилову. Конечно, в этой квартире вряд ли лежит труп, раз там беззаботно резвятся малыши. Но они могут и не открыть, особенно если одни дома. И тогда придётся ждать Лилию то ли на лестнице, то ли в машине. Конечно, она не бросит ребят одних на ночь, вернётся, но вот только когда? А Милорадов просил привезти её сегодня к Горбовскому, потому что нужно как можно скорее узнать подробности о деле Гаврилова. Выйдет это, или придётся звонить начальнику и оправдываться, ссылаться на обстоятельства? Всеволод очень этого не любил, и потому решил добиться своего любой ценой.

Трель ещё не смокла, как замок щёлкнул – причём из-за двери никто ни о чём не спрашивал. На пороге стоял мальчик лет шести – симпатичный, темноглазый, с льняными кудряшками. Одет он был чисто, аккуратно – в разноцветный спортивный костюмчик, из чего Грачёв сделал вывод – Лилия о своих детях заботится, не обижает их. Но почему не научила ребёнка вести себя с посторонними, спрашивать, кто пришёл? Так и бандита, и маньяка какого-нибудь пустить недолго…

– Вы к маме? – буднично спросил ребёнок. Он грыз костяшку указательного пальца, и оттого несколько шепелявил.

– Твою маму зовут Лилия? – Грачёв не хотел, чтобы ребёнок его испугался, и потому говорил как можно более приветливо.

– Да… А вы чего так рано-то? – Мальчика, похоже, занимало только это.

Рано? Вечером? Значит, парень ждал кого-то к ночи? Но он ведь видит, что дядька незнакомый. А, стало быть, как можно ждать того, кого не знаешь? Наверное, принимает его за кого-то другого. Может, они водопроводчика приглашали или кого-то в этом роде?

– Почему рано? – Грачёв, поняв, что ребёнок его не боится, прошёл в квартиру и запер дверь. – В самый раз! Ну, давай знакомиться. Как тебя зовут?

– Костя, – серьёзно ответил мальчик и посмотрел на Грачёва уже более приветливо. – А вас?

– Меня – Всеволод Михайлович, – солидно представился Грачёв. – А мама дома?

– Нет, в магазин пошла, – Костя озадаченно смотрел на него. Грачёву казалось, что они друг друга не понимают. – Я ж говорю, что вы рано. К нам все на ночь приходят…

Пошевеливая длинными чёрными бровями. Грачёв смотрел на пацана и пытался вникнуть в смысл его слов. К ним все приходят ночью? Ну, конечно, криминальные компании гудят, как правило, до утра. Значит, эта красотка, наплевав на детей, развлекает здесь всякую шваль? Но Костя не похож на забитого и запуганного – не жмётся к стене, не дрожит, ведёт себя прилично. В то же время не крутится вокруг, не подлизывается, не напрашивается на подношения – сразу видно, нормальный мужик из него вырастет. Если, конечно, мамаша раньше его не угробит.

– Костя, мне твоя мама нужна, – объяснил Грачёв, снимая куртку и шапку. – Можно, я её у вас дома подожду?

– Заходите. – Костя толкнул дверь в большую комнату. – Она сказала, что скоро придёт.

Грачёв, войдя, по въевшейся привычке оценил обстановку, потому что это, как правило, помогало в работе. Итак, мебель стандартная, но достаточно дорогая, на полу ковёр, посреди комнаты – полированный тёмный стол. Никаких следов гулянок и пьянок – всё чисто прибрано; только валяются на полу детские игрушки. Почему-то вспоминалась Верка-Модистка из «Места встречи» – похоже, здесь такая же ситуация. С той только разницей, что Лилия Селедкова явно не бедствовала, имела какой-то солидный источник дохода – хотя бы в недавнем прошлом. Но бандиты вполне могут похаживать к ней для разных развлечений – вон и ребёнок давно привык.