Алексей Олексюк - Дежавю. День второй Страница 7

Выскочив на площадь перед Торговым центром, мальчик увидел в заревом свете знакомые очертания школы по ту сторону дороги. У пешеходного перехода долговязый светофор рассеянно мигал зелёным оком. Белые языки позёмки лизали обнажённый асфальт проезжей части, которая по контрасту казалась значительно темнее, нежели была на самом деле. Автомобильные выхлопы, неестественно густые и тяжёлые, мешаясь с позёмкой, медленно сползали в кювет. Ветер теперь дул сбоку и у мальчика вскоре онемела левая сторона лица. Нахватавшись ртом жгучего воздуха, он перебежал дорогу, школьный двор и лихо взлетел на широченное, как настоящий дворцовый подъезд, парадное крыльцо, облицованное мраморными плитами.

В сенях, в промежутке между внешней и внутренней дверями, стоял, пританцовывая от холода, Степан Янушевич, которого все в классе именовали Стэпом. Был он невысок ростом, белоглаз, узкоплеч, с вытянутой, как тыква, головою и несколько «неряшливыми», мелкими чертами лица.

– Я думал, уже не придёшь, – сказал Стэп закоченевшему товарищу и сходу потащил его за собой.

– Ну, уж! Мороза я испужаюсь что ли? – возразил мальчик.

– Иногда не грех и испугаться. Были бы у меня родители посговорчивее… то меня здесь не было бы! Слышал, что уроки в младших классах отменили?

– Везёт малышне… Что у нас первым по расписанию? – спросил мальчик, когда они, предъявив вторую обувь дежурным с красными повязками на рукавах, прошли в просторное и светлое фойе, заполненное галдящими и суетящимися школярами. В дальнем углу располагался спуск в раздевалку. Исшарканные многими поколениями школяров ступени вели вниз – в подвал. Там было довольно просторно, но низкий потолок, «украшенный» трубами и кабелями, мешал распрямиться взгляду. Декоративная железная решётка отделяла раздевалку с длинными рядами вешалок для верхней одежды и деревянными ячейками для обуви от бомбоубежища с его низенькими скамейками и шкафчиками, в которых хранились противогазы (их вынимали оттуда на уроках НВП). В одной половине подвала было светло и шумно, а в другой – полумрак и мёртвая тишь. Словно их разделяла не решётка, а незримое стекло.

Конец ознакомительного фрагмента.