Александр Асмолов - Ключи от дома (сборник) Страница 7

– Что за дело?

– Ничего особенного. Братана выручать надо, а то сгорит.

– За что его взяли?

– Клиент несговорчивый попался. Пришлось разъяснить популярно.

– От восьми до двенадцати?

– Ну, не зря тебя Таран нам рекомендовал. Смышлёный.

Они помолчали и выпили за тех, кто остался там. Потом за удачу.

– Документик надо один изобразить.

– Боюсь, я не смогу выполнить Вашу просьбу.

– А тебя никто не спрашивает.

– Я готов отработать свои долги иным доступным мне способом.

– И опять ты ничего не понял. Тебя разве не учили, что все надо делать по понятиям.

– Нет. Липу я кропать не буду.

– О, как.

– Так и передайте Тарану.

– Смотри. Ты сам тек решил.

Они выпили на посошок, и собеседник заторопился по своим делам. Метель продолжала разгуливать по коротким улицам и кривым переулкам в центре. Некоторые места на тротуарах она заносила сугробами, в которых утопали ноги прохожих, а где-то оголяла асфальт. Но это было лишь видимость полного своеволия. Время от времени появлялись дворники, родившиеся и выросшие совсем в иных местах, но вынужденные подрабатывать здесь, отчего они вечно ругали Москву за снег, грязь и прохожих. Пряча свои лица от леденящей метели в тонкие воротники спецовок, украшенных надписью с названием административного района, они не обращали внимания на припаркованную машину недалеко от входа в питейное заведение.

Сидевший внутри мужчина время от времени включал двигатель, чтобы согреться. Он следил за дверью и вспоминал недобрым словом американцев, утверждавших, что автомобиль – лучшее место для скрытого наблюдения. Может быть, это в Калифорнии и так, но в России… Впрочем, работа есть работа. Появившаяся в ярко освещенном дверном проеме фигура отнюдь не богатырского телосложения его заинтересовала. Он вышел из машины и не торопясь тронулся вслед за неуверенно идущим мужчиной. Далее всё произошло очень быстро. Не было излюбленного киношниками блеска стального лезвия, противоборства со службой безопасности, поиска жертвы в прицел снайперской винтовки. Лишь двое прохожих случайно столкнулись на скользком тротуаре, занесенном снегом. Один извинился за причиненные неудобства и заспешил своей дорогой, а другой как-то импульсивно изогнулся и прислонился спиной к холодной стене дома, скрывая от редких прохожих небольшую рукоятку длинного шила, тонкое острие которого остановило мятежное сердце.

Наверняка у подвыпившего мужичка, неловко присевшего в сугроб у чужого подъезда, скоро обчистят карманы, а следователь, увидев справку о недавнем освобождении, не будет напрягаться и спишет всё на разборки между бомжами. Дело полежит какое-то время под пыльными папками, пока его не «пришьют» какому-нибудь бедолаге, который сознается и в этом, лишь бы его побыстрее забрали из холодного подвала, который метель никогда не обходила стороной. У каждого своя работа. И только однажды вечером в одном из питейных заведений столицы, стилизованной под купеческий трактир, сурового вида мужчина опрокинет стакан белого вина господина Смирнова со странными словами: – Ну, не поминай лихом, маляр.

На закате

Коньяк на исходе дня удивительно хорош не потому, что только в это время можно полюбоваться его оттенками в лучах заходящего солнца, впитывая в себя мелкими глоточками его тепло и представляя всю непростую жизнь этого янтарного напитка. Начиная от любопытства в жаркой юности на виноградниках, тревоги при соприкосновении с шершавыми ладонями сборщиков, стрессе под безжалостным прессом и долгими годами раздумий в темноте подвалов, когда редкие встречи с мастерами ограничивались лишь однообразными вопросами о здоровье, а, возможно, потому, что в конце рабочей недели, остановившись после вечных проблем и суеты, внезапно ощущаешь пустоту в душе и потребность чего-то значимого, ради чего стоит жить, и нужен кто-то умный и чуткий, кому можно будет, не стыдясь, попытаться выразить неясные мысли о главном.

С годами друзей становится все меньше, а накопившиеся проблемы разделяют оставшихся все больше. Это молодость объединяла нас жаждой познания и радости, оставив приятные воспоминания о тех счастливых днях, когда чистая, томящаяся в одиночестве душа рвалась навстречу открытиям и приключениям, а все события с восторгом ложились на белый лист памяти нашего сердца. Постепенно мы начинали различать разнообразные оттенки поступков и событий, незаметно для себя подчищая незримым ластиком первые неровные строчки этих записей, возвращаясь в потаенные уголки нашей памяти, когда душа требовала покоя и умиротворения. Шло время, и записей становилось все больше; бывало и так, что однажды мы безжалостно вырывали целые страницы, пытаясь выщипать даже мелкие обрывки, но они, как занозы, торчали из переплета, то и дело, напоминая о себе незримыми, но очень чувствительными уколами, причем самые болезненные доставались нам от самых близких. Наверное, поэтому большинство из нас общительны в молодости и так одиноки на склоне лет. Счастлив встретивший родственную душу и обретший с ней покой, ибо она все простит и, если нужно, чужие грехи возьмёт на себя, все прочие остаются один на один со своей книгой памяти. Прошлого не изменить, даже если в ожесточении протереть до дыр ненавистные строчки – всё равно сквозь них будет зиять чернота, можно лишь уговорить себя не смотреть в ее темные уголки или научиться читать через строчки.

Коньяк в такие минуты удивительно хорош не потому, что он затуманивает взор и уводит от реальности, нет, он собеседник, с которым не страшно заглянуть именно туда, куда обычно мы не решаемся заходить в одиночестве и, упаси Боже, с кем-нибудь посторонним, мы обходим запретные страницы книги памяти окольными путями долго, может быть – годами, пока не наступит час откровения с самим собой, когда ноша станет невыносимой и растерянные, мечущиеся глаза наши будут искать в людском потоке сочувствующий взгляд, обладателю которого можно открыться, и, как ни странно, найдут их в братьях наших меньших.

Не буду спорить: возможно, живой, все понимающий взгляд верного четвероногого друга вам ближе и вы передаете ему свою печаль нелегких воспоминаний, которые он безмолвно будет хранить до конца своих дней, а вы, пережив его, опять будете искать кого-то похожего на него, с такими же умными и преданными глазами. Мы не можем жить в одиночестве, мы рождены для любви или хотя бы для размышлений о ней. Возможно, более замкнутые натуры способны открыть свою душу лишь тем, кто большую часть своей жизни провел в темных дубовых бочках и знает цену одиночеству. Его терпкий насыщенный вкус только с годами располагает к неторопливым разговорам, и тут нельзя быть скрягой – отдайте все, что у вас есть, причем речь не идет о плате за дружбу – вы просто получаете возможность поговорить. Мы ведь готовы платить за книги или фильмы.

Я уже слышу хор возражений о том, что можно поговорить с попутчиком или собутыльником, но в такую искренность я не верю. Часто мы необъективны и склонны приукрашивать события в свою пользу. Обычно мир вращается вокруг нашего центра, а не наоборот, да и не все обладают музыкальным слухом и острым зрением, способностью точно различать запахи и вкусы, помнить или прощать. Мы так непохожи в восприятии мира и тем более в чувствах, которые эхом бродят потом по закоулкам нашей памяти, то, теряясь в его глубинах, то, возвращаясь вновь, повторенные и усиленные многократным отражением, а то и измененные до неузнаваемости.

Коньяк в этом случае очень хорош не потому, что он так долго хранит в себе тепло своей юности и так щедро готов поделиться им, не потому, что он так умело отстранит суету бытия, вытеснив все ненужное легким шорохом своего присутствия в голове, а потому, что возникает доверительное чувство откровенности, которое способен вызвать внимательный, понимающий собеседник, чье корректное поведение джентльмена лишает подозрительности и подталкивает к задушевной беседе. Не берусь оспаривать мнение многих курильщиков, которые разовьют эту тему, наперебой обсуждая уместное присутствие в таких случаях сигареты, кальяна или сигары. Даже готов согласиться, что аромат трубочного табака располагает к неторопливым размышлениям, но это уже будет компания на троих, что более подходит к приятным воспоминаниям: об экзотической охоте, спортивных или других победах, удачах в рискованных делах или иных благосклонностях судьбы. Думаю, хороший виски более уместен встрече с давним приятелем, который, с удовольствием устроившись в глубоком кресле у камина, будет во всех подробностях рассказывать о трудностях долгих странствий, неожиданных встречах и удивительных приключениях, которые так украшают жизнь. Особенно в умелом изложении бывалого путешественника и красноречивого рассказчика, чей язык становится столь ярким от прикосновения доброго глотка виски, что слушателю не нужно обладать особым воображением и закрывать глаза, чтобы перенестись из уютной компании в дебри Амазонки или страстные объятия амазонок, пленивших оратора вдали от цивилизации и оставивших его в живых только в знак благодарности за проявленные им чувственность и мужественность. Это – иной случай. Для размышлений о главном, когда хочется понять, почему всё так и зачем ты вообще пришел в этот мир, когда уверен, что не соврешь, ибо истина дороже, когда готов коснуться того, что так давно болит, но знаешь, что в одиночку не совладать – вот тут-то самое время откупорить добрую бутылку коньяку, и чем больше символов «Х» будет в его имени, тем меньше непонятного останется после разговора с ним.