Елена Федорова - Замок Нейшванштейн (сборник) Страница 7

– Вы так молоды, красивы и загадочны, друг мой, что вам достаточно произнести лишь слово, чтобы покорить мое сердце. Назовите мне свое настоящее имя, Лоэнгрин, и я озолочу вас. Я выполню любое ваше самое заветное желание. У меня неограниченные связи даже в Голливуде. Я – Стефания Блюм. Итак, друг мой, ваше имя…

– Лоэнгрин, – ответила Николь.

– Вы должны назвать мне свое настоящее имя, – потребовала Стефания.

– Это запретный вопрос, который вы не должны были задавать мне ни при каких обстоятельствах. Простите, но теперь я должен удалиться, – сказала Николь, шагнув в золотую ладью.

– Я все равно узнаю твое настоящее имя, – зло выкрикнула Стефания. Николь улыбнулась, послала ей воздушный поцелуй и уплыла на белом лебеде.

Вода постепенно стала спадать, пол вернулся на прежнее место, тронный зал приобрел первоначальную форму. Слуги принесли шампанское. Зал вновь заполнился гомоном и смехом.

– Как вам мой рыцарь? – взяв Стефанию под локоток, поинтересовался король.

– Чудный мальчик, – скривилась она. – Он стоек, как стойкий оловянный солдатик. Вы, наверное, заплатили ему баснословную сумму за молчание, Ваше Величество?

– Нет, любовь моя, я не заплатил ему ни цента, – обняв ее за талию, сказал король.

– Представьте, он осмелился сказать, что никогда не слышал имя Стефании Блюм, – возмущенно проговорила она.

– Вполне может быть, – поцеловал ее в щеку король. – Он кстати, ничего не слышал и про Питера Палмера.

– Вот как? – неподдельно удивилась Стефания. – Тогда не томите меня, Ваше Величество, а скорее расскажите, как вам удалось заманить его в замок.

– Скажи мне, любовь моя, ты по-прежнему продолжаешь думать, что роль Лоэнгрина играл красивый юноша? – поинтересовался король.

– Разумеется! – воскликнула Стефания, но, глянув на короля, замахала рукой. – Нет, нет, Питер, не говори, что эту роль ты доверил женщине. Я не верю. Ни одна женщина не смогла бы сыграть рыцаря Лоэнгрина…

– Но, тем не менее, она его сыграла, любовь моя, и сыграла великолепно, – улыбнулся король.

– Я не верю тебе, Питер, – нахмурилась Стефания. – Докажи мне, что Лоэнгрин – девушка.

Король крепко сжал руку Стефании и увлек ее за собой. Туда, где в большом полутемном зеркальном зале остановилась золотая ладья.

– Спектакль закончен, – сказала Николь, снимая с головы парик.

– Я выполнила свою миссию, теперь можно разгримироваться и пробраться в каминный зал, где Гюстав приготовил для меня ароматный чай.

Николь глянула на себя в зеркало, сорвала с лица усики, бородку и беззаботно рассмеялась:

– Прощайте, друг мой Лоэнгрин. Здравствуйте, фройлен Эрхарт!

– Не-е-е-т! – вскрикнула Стефания. – Питер, ты подлец. Ты не должен был впутывать эту девушку в наши отношения. Ты знал, что я буду мстить за свое поражение, что…

– Тише, тише, – прижав Стефанию к себе, проговорил король. – Она может нас услышать. А мне вовсе не хочется раскрывать ей секрет наших зеркал. Ведь такими зеркалами, через которые можно видеть все, что творится за закрытыми дверями, полон весь замок Нейшванштейн. Пусть наша гостья думает, что ее никто не видит, так нам будет легче следить за каждым ее шагом.

– Зачем она тебе? – поинтересовалась Стефания, ревниво глядя на переодевающуюся Николь.

– Я, вернее старик Питер Палмер, заказал малышке сценарий, – ответил король.

– Неужели она согласилась работать на тебя бесплатно? – вскинула брови Стефания.

– Да, любовь моя, – поцеловав Стефанию в щеку, ответил король.

– Я тебе не верю, – оттолкнула его Стефания.

– Зря. Потому что я говорю тебе правду, любовь моя, – сказал он. – Видишь ли, Николь Эрхарт, думает, что старик Питер Палмер – медленно умирает, что ему осталось жить несколько часов или несколько дней. Удивительный рассказ о его непростой жизни должен лечь в основу ее сценария, дипломного сценария, любовь моя, который могут заметить и тогда…

– Что ты собираешься с ней сделать? – нахмурилась Стефания.

– Я подарю ей путешествие на остров Авалон, – рассмеялся король. – Но не будем думать о грустном сейчас, когда все еще только начинается, любовь моя. Пойдем веселиться.

– А девушка? – спросила Стефания, проведя рукой по зеркальной поверхности.

– Ею займется Гюстав, – ответил король. – Не беспокойся по пустякам, любовь моя. Пока Николь Эрхарт не написала свой дипломный сценарий, ей ничто не угрожает, клянусь.

– Надеюсь, – проговорила Стефания и пошла следом за королем в тронный зал.

В каминном зале было тепло и уютно. Гюстав поставил на стол фрукты, конфеты, вино и позолоченный чайник. Николь опустилась в массивное кресло у камина и устало улыбнулась.

– Давайте поднимем бокалы за ваш прекрасный дебют, – предложил Гюстав, протягивая Николь хрустальный бокал.

– Спасибо, – потупила взгляд Николь, – но давайте лучше поздравим друг друга с Рождеством.

– Тогда позвольте поздравить вас, фройлен Николь, – высоко подняв бокал, проговорил Гюстав. – Пусть сбудутся все ваши мечты. Пусть взойдет на небе ваша счастливая звезда, звезда удачи.

– Благодарю и желаю вам и вашему другу Питеру прожить еще сто лет в добром здравии.

– Замечательный тост! – воскликнул Гюстав, разом опустошив фужер.

Николь лишь пригубила вино и, отставив фужер в сторону, принялась наблюдать за огнем, пляшущим в камине, за искрами, похожими на яркие звезды, случайно заблудившиеся и стремящиеся вновь обрести пристанище на небесах.

– Как мы похожи на эти искры, – подумала Николь. – Вспыхиваем и исчезаем во вселенной.

Увлекшись своими мыслями и созерцанием огня, Николь не заметила, как ушел Гюстав, а вместо него в каминный зал вошел темноволосый молодой человек, одетый в смокинг и белоснежную рубашку.

Он отстегнул бабочку, небрежно засунул ее в карман и, расстегнув ворот рубахи, облегченно вздохнул:

– Наконец-то я могу отдохнуть.

Услышав незнакомый голос, Николь подалась вперед, и удивленно воскликнул:

– Вы?

Юноша сначала попятился, а потом рванулся к Николь и, припав к ее ногам, проговорил:

– Боже мой, неужели я вижу вас наяву?

– Наяву, – повторила Николь, пристально глядя в его широко распахнутые карие глаза.

– Какое счастье, что вы живая девушка, – сказал он, сжав ее ладони в своих руках. – Как вас зовут?

– Николь. А вас?

– Фред, Фредерик Ллойд, – ответил он. – Я художник, приехал сюда из Англии по приглашению Питера Палмера. Знаете, поначалу я немного жалел, что согласился приехать в замок. Все эти люди… – Фред покачал головой. – Но теперь, теперь я счастлив, что попал сюда. Позвольте, я вам что-то покажу?

Николь кивнула. Фред поднялся и принялся расстегивать пуговицы на рубахе. Она испуганно вжалась в кресло. Он легко снял с шеи золотой медальон и протянул ей.

– Чудесная работа, – проговорила Николь, разглядывая четкий женский профиль на медальоне.

– Неужели, вы не узнали эту даму? – удивился он.

– Нет, – ответила Николь.

– Так ведь это вы, Николь! – воскликнул он, вновь припав к ее ногам.

– Я? – усмехнулась Николь. – Что вы, Фред, мы с ней вовсе не похожи. Да и как мое изображение могло попасть на ваш медальон? У меня нет богатых родственников, которые могли бы заказать изготовление золотого медальона с моим изображением. И, к тому же, я никогда не была в Англии.

– Этот медальон я нашел в Копане – древнем городе майя, в Центральной Мексике, – проговорил Фред и поднялся.

– Вот как? – улыбнулась Николь, протянув Фреду медальон. Он надел его на шею и, опустившись в соседнее кресло, нараспев проговорил:

– Когда-нибудь, Николь, вы увидите этот древний город, простоявший в забвении более пятисот лет. Он стал добычей джунглей и диких животных, но не утратил своей красоты и монументальности. Я бродил по улицам давно опустевшего Копана, а в моем воображении возникал образ этого города в пору его расцвета.

Тогда все здания Копана, выстроенные из андезита – зеленоватого вулканического камня, были украшены расписными, резными барельефами и выкрашены яркими красками. Вокруг четырех главных площадей, вымощенных ровными белыми гипсовыми плитами, возвышались ступенчатые дворцы и храмы пирамидальной формы, к которым вели лестницы с крутыми ступенями. Самая высокая лестница – Иероглифическая – состояла из семидесяти двух ступеней. Высота каждой ступени была сорок пять сантиметров, а ширина – шестнадцать метров. Каждую ступеньку украшала тонкая резьба, повествующая о жизни императоров Копана от первого до последнего по имени Дымчатый Панцирь, который и построил эту лестницу.

Знаете, Николь, мы насчитали тысяча двести пятьдесят пиктограмм, тщательно вырезанных на Иероглифической лестнице, которая и привела меня в храм Надписей, где я нашел этот медальон.

Фредерик Ллойд приложил ладонь к груди, на которой висел медальон, и, повернув голову к Николь, проговорил: