Юрий Курик - Капкан для мэра Страница 8

О хозяевах Марина Анатольевна привыкла говорить либо хорошее, либо молчать, как «рыба об лёд».

Новые гости ресторана представляли собой, как на подбор, свору хамоватых, напыщенных менеджеров, президентов, генеральных директоров вчерашних мелких клерков, дорвавшихся до печатей, визиток и кредитов.

Амбиция воспалённых мозгов, желание «казаться», а не «быть», большинство из них кидало в бездну банкротства. На их места уже рвались не менее талантливые бизнесмены, главным образом из тёмной области «купи-продай».

Воспринимая их, как нашествие саранчи, приносящей доход, но не былое удовольствие от работы, Марина Анатольевна искренне не понимала, куда исчезли её постоянные посетители – чинные мужчины, ухоженные женщины, такт и вежливость в общении. Вместе с ними пропала в ресторане некая тайна, флёр ожидаемого случайного знакомства, лёгкий флирт, культура общения и поведения. Не так давно посещение ресторана было для большинства сродни походу в театр с соответствующим случаю туалетом, украшением, макияжем. И главное, с желанием доброжелательного общения, с предвкушением наслаждения от фирменного блюда шеф-повара Ёсика Вассермана. Да, да! Раньше зачастую хаживали специально на блюдо от шеф-повара, как на Плисецкую или Гафта. Куда все и всё пропало?

Ресторан всё чаще наполнялся, как говорит швейцар-гардеробщик Лёва Задов – «перхотью» и «шелупонью». Она долго не могла понять значение этих терминов, и что за ними скрывается. Стеснялась спросить. Но когда, при очередных кульбитах пьяного в люлю очередного президента компании «Рога и Копыта», Задов изрёк коротко, по-военному и ёмко:

– Каждый «Пук» мнит себя реактивной тягой. – Марина Анатольевна сразу поняла, кто такие «перхоть» и «шелупонь» и по форме и по содержанию. Этот незначительный случай заставил её по-новому взглянуть и оценить бывшего гвардии старшего прапорщика.

Вообще-то, отношения к военному люду у Марины Анатольевны было продиктовано опытом общения с ними в рамках ресторанно-барного интерьера и в случаях форс-мажорных. Все офицеры всегда командированные и неженатые, гладко выбриты, отутюжены, с лёгким запахом парфюма и перегара, ограниченные Уставом и возможностями одной мозговой извилины, возникшей от постоянного давления фуражки на лоб. Она была уверена – военные инвалиды ума, и интеллектом не перегружены.

Поэтому, короткое ёмкое определение, отдающее даже некоторой философичностью, данное Задовым пропивающему очередной кредит посетителю ресторана, в своих мечтах уже выскочившего из грязи и уже почти взлетевшего орлом в седло княжеского коня, поразило Марину Анатольевну. И она, ещё не осознавая зачем, инстинктивно отложила у себя в подсознании образ Задова, как интересного мужчины.

Сама Марина Анатольевна, волею раздолбаев, погубивших и разваливших великую империю, рухнула на грешную землю. От прежней жизни осталась трёхкомнатная «брежневка», забитая до отказа хрусталём и коврами. Завидное в совдеповские времена великолепие, в одночасье обратилось в анахронизм, и только своим видом, фактом наличия недвусмысленно напоминало Марине Анатольевне о грузе прожитых лет и социальном крахе, постигшем некогда успешную и желанную раньше для многих мужчин директрису. Потеряв свою прежнюю значимость вместе с рассыпавшимся в прах «кругом уважаемых людей», Марина Анатольевна, оставшись одна, с досады расхлестала об пол чешский хрустальный сервиз на 30 персон. Взялась, было за антикварные китайские чашки, как её озарила идея. Простая, как дырка от бублика. Необходимо отнестись к потере своей значимости, как к утрате девственности.

После этого эпохального и неизбежности события, для каждой отдельно взятой девочки, мир не рушится. Марина Анатольевна к своим 45 годам успела тесно познакомиться со многими членами нашего общества. Одни пропадали сами, других отшивала. С каждой пропажей, утерей, находкой менялся круг знакомых и отношений. По большому счёту произошла очередная смена.

Появился один большой член – холдинг «Интертрейдкорпорейшн», который весь коллектив ресторана во главе с руководителем, разложил, как некогда её саму пьяный сосед тракторист Вася, и принялся по-хозяйски, обстоятельно трахать, с калькулятором в руках. Сальдо должно сходиться с бульдой, актив превышать пассив. Воровать стало невозможно. Ни продукты, ни деньги. Старая гвардия разбежалась. Молодые повара и официантки не имели того опыта и шарма, которые делали лицо «Белого Аиста».

Марина Анатольевна к своей особе относилась достаточно критически. Понимала, что статус её уже не прежний, да и дама она уже весьма подержанная мужскими руками и свою первоначальную цену утратила окончательно.

Принц объехал её на белом коне по окружной дороге. Осталось только ухватить какого-нибудь вдовца на сивом мерине. На большее она не рассчитывала и даже по поводу «сивого мерина» сильно лукавила.

Знала, что все мужики с «сивыми меринами» разобраны по рукам ещё в роддоме. На охотничьей тропе за обеспеченными и упакованными вдовцами Марина Анатольевна столкнулась с молодыми, шагнувшими в жизнь с гламура модных журналов, хищницами. Охотницы за скальпами вдовцов не знали пощады. Чем старше вдовец, тем больше молодых конкуренток в борьбе за его сердце и недвижимость, как в половом, так и в дачно-гаражном исполнении.

Глядя на этих молодых пираний неравных браков, она вспоминала слова своего деда Игнатия:

– Бабе от мужика что надобно? Хрен до кишок, да тугой кошелёк!

Ошибался дедок. Длина и стойкость хрена компенсировалась довольно удачно толщиной кошелька.

Конкурентоспособность госпожи Королёвой в битве даже за завалявшийся скальп вдовца, была нулевой. Вокруг, в пределах видимости, не наблюдалось ни одного подходящего бесхозного хрена. Все были пристроены и не стремились падать жертвой 45-летней бабки-ягодки-опять. Даже если она директор ресторана, хозяйка 3х комнатной квартиры и подержанной авто десятки.

Не было добровольцев, хоть тресни, а плоть и душа Марины Анатольевны в ультимативной форме требовали сатисфакции, если не полной, то хотя бы по урезанной программе.

Похоть она удовлетворила с деревенским прагматизмом и городским размахом. Марина Анатольевна наняла для своего тела студента-медика, который дважды в неделю приезжал к ней на квартиру и в поте лица добросовестно отрабатывал свой хлеб. Марину Анатольевну такой расклад устраивал как нельзя лучше. Заплатила почасовую таксу и никаких тебе потных грязных носков, борщей и глупых вопросов: «Где ты была?».

Если плотский вопрос был более или менее удачно разрешён, то вопрос души был наболевшим и неразрешённым…

Глава 4. Приключения Виллиса в России

Себя «Виллис» помнит с момента установки в его автомобильную грудь пламенного мотора. Молодой, энергичный он был полон решимости и благородных помыслов, сделать этот мир лучше. Был готов рвать свой мотор и шины ради добра и мира. Его индивидуальное рвение, как и у тысячи его собратьев по конвейеру, было замечено на Олимпе власти США и Англии. По ленд-лизу их отправили в далёкую Россию сражаться и умирать в битве народов с величайшим злом всех времён – гитлеровским нашествием.

Сначала была многонедельная морская болтанка и ужас, заключённый в лае зениток, уханье авиабомб, в шелесте торпед, грохоте взрывов, в брызгах ледяной океанской воды и в предсмертных хрипах кораблей. Облегчение пришло с выгрузкой и многоэтажием русского мата. Так начался русский период его автомобильной жизни.

Первую, по настоящему мужскую руку одновременно сильную, твёрдую, и настойчивую в своей хватке, в то же время ласковую и тёплую, «Виллис» познал в лице первого шофёра Васи, бывшего тракториста из уральской глубинки. Всё военное лихолетье они провели вместе. Бог и судьба их миловали. Возили они из штаба армии в другие нижестоящие штабы разнокалиберные генеральские и полковничьи задницы. Подсушенные и подтянутые зады пехотных чинов, жирные и вонючие интендантские, верткие и нетерпеливые смершевские. Время от времени шофёр Вася, как говорил он сам, «заправлял кардан в выхлопную трубу очередной санитарке или связистке» и начинал их «драить». Что это такое, бедный Виллис не мог знать и не мог увидеть, не смотря на то, что в любопытстве закатывал свои глаза-фары под самый капот. Тем временем, бабы охали, стонали, всхлипывали, чмокали, вскрикивали, чавкали, шумно сглатывали, обдавая жаром голых задниц его сиденье, и раскачивая рессоры. Будучи ярым прагматиком, Виллис не мог понять своим железным сердцем этого бессмысленного, сего точки зрения, времяпровождения в судорожном раскачивании голым задом приличной машины. Хорошие, авторитетные зады навешивают на себя номерные знаки, запасные колёса, фаркопы, а не пыхтят в глупом стремлении непременно сломать задние рессоры у уважаемой всеми автомашины. Между прочим, иностранца и добровольца на этой войне.