Алексей Шамонов - Лабиринт двухгодичника Страница 9

Естественно, рапорт ему не подписали. Каждый день начальник политотдела части вёл с ним разъяснительные беседы. Уговаривал, угрожал – ничего не помогало: увольняюсь, говорит, и всё. И ещё один рапорт на стол, потом ещё. Вызвал его к себе командир полка, обещал, если он одумается, присвоить ему через полгода капитана. Но было уже поздно. Предложи он ему сразу майора, и то бы он уже не согласился. Обиделся сильно, озлобился.

И с этих пор стали сослуживцы замечать за ним некоторые странности. Садится в машину, чтобы ехать в часть – крестится, выходит – опять крестится. Выбил в тире из «макара» двадцать очков – благодарит Бога. Покушал – опять благодарит Спасителя. Отрастил бороду, ссылаясь на раздражение кожи от бритья. Матом перестал ругаться. Спиртное и до этого редко пил, а теперь вообще ни-ни, как его ни уговаривай. Последний факт уже сильно насторожил командование. Надо было предпринимать какие-то действия.

И вот однажды решили зайти к нему вечером домой начпо, то есть начальник политотдела полка, и дивизионный замполит. Иванов открыл дверь, они вошли и в изумлении замерли на пороге. В помещении с плотно занавешенным окном, кроме железной кровати и тумбочки, на которой горело несколько церковных свечей, тускло освещавших комнату, ничего не было. В углу напротив двери висели иконы, перед которыми горела лампада.

Не произнеся ни слова, Иванов вернулся к образам, встал перед ними на колени и продолжил молитву, которую прервали непрошенные гости.

Картина эта настолько обескуражила замполитов, что они, открыв рот, на время остолбенели, потеряв дар речи. А придя в себя и переглянувшись, дружно развернулись и быстро, почти бегом, как будто боясь заразиться, вылетели из квартиры по направлению подъезда командира полка.

Через два дня старший лейтенант получил направление на прохождение медицинской комиссии, а через месяц был уволен из вооружённых сил по причине приобретённого слабоумия.

Буквально на следующий день после получения приказа о комиссовании Иванов уже съехал со служебной квартиры – благо все вещи и мебель были заранее проданы – и навсегда покинул расположение части, воссоединившись с семьёй.

А через полгода от одного общего знакомого пришло моему комдиву известие, что Иванов живёт у себя на родине, в Липецке, жена ждёт второго ребёнка. Работает Иванов главным инженером по эксплуатации зданий крупного предприятия, всем доволен и счастлив.

– Так что не надо убиваться, если тебя признали дебилом. Во всём есть свои плюсы. Советую ещё раз подумать о моём предложении, – резюмировал свой рассказ Плющев, бросая в очередной раз зары. – Тебе марсы, – похлопывая по плечу Игната, радостно доложил Фёдор, – учись играть, лейтенант.

– Опять не повезло, надо было играть в короткие. Ну, ты меня заболтал. Пойдём быстрей к штабу, а то последняя машина в ДОСы уедет без нас, – сказал Игнат, закрывая доску и надевая фуражку.

Зайдя в квартиру, Игнат застал всех своих соседей сидящими на кухне и что-то оживленно обсуждающими. На столе перед ними стояла трёхлитровая банка с недавно поставленной экспериментальной бражкой.

Рецепт её приготовления был новым. Основу составлял сушёный горох, что, по мнению автора рецепта – полкового комсомольца старшего лейтенанта Витвицкого, – должно было придать продукту великолепный вкус, а также ускорить процесс брожения.

Но, судя по запаху, распространяющемуся по кухне, вкус скорее мог бы напоминать прокисший две недели назад рыбный суп.

Мало того, как выяснилось при попытке разлить бражку по кружкам, она получилась настолько густой, что не только не хотела выливаться из банки, но и даже выстучать её оттуда было невозможно. Образовавшаяся субстанция больше напоминала недостаточно застывший холодец.

После нескольких неудачных попыток извлечь содержимое, банка была поставлена на нижнюю полку в кухонной колонке со словами, что бражка, видимо, ещё не добродила и ей ещё следует позреть.

На вопрос Игната «Что случилось?» был получен ответ: подождать и не мешать важному разговору.

Трофимов налил себе в стакан чай, принёс из комнаты стул и сел рядом с ребятами.

Из разговора он понял, что днём из города приезжала одна из девушек, с которыми они восьмого марта проводили время, а конкретно та, которая досталась Шалевичу.

Причём девушка приехала не просто так проведать понравившегося ей мужчину, а с радостной для него вестью, что беременна.

– Ты точно помнишь, что у вас с ней что-то было? Мы же все были очень пьяные, – усомнился Бушуев, поглаживая волосы на затылке.

– Да, помню – было. К сожалению, даже не один раз, – гордо ответил Шалевич.

– Валера, сейчас не время хвастаться своими способностями. В таком состоянии – и несколько раз? Я в это не верю. Тем более что через полчаса после вашего уединения ты уже спал. Точно помню, как слышал твой громкий храп, даже несмотря на закрытую дверь кухни, – поддержал в сомнениях Бушуева Погодин.

– Ну, может, и не несколько, но то, что было, – это точно, – после паузы, вызванной попытками вспомнить обстоятельства той ночи, ответил Валера.

– Ну, в это поверить ещё можно. Хотя положение от этого лучше не становится, – констатировал Погодин.

– Вы точно не предохранялись? Моя, помню, пила какие-то таблетки – по всей видимости, противозачаточные, – с надеждой произнёс Бушуев, напуганный возможностью, что и его женщина поставит его перед подобным фактом.

– Да я в тот момент и не задумывался об этом, у меня и мысли не возникло, что что-то такое может произойти.

– Ну конечно, что же может произойти? Ведь интимные отношения даны нам только для того, чтобы Шалевич мог получить удовольствие. Нет, Валера, природа распорядилась так, что это дело нужно именно для продолжения рода, а удовольствие – это, так сказать, побочный эффект, – нравоучительно изрёк Погодин.

Валера грустно слушал, что говорят ребята, периодически зачерпывая ложкой смородиновое варенье прямо из литровой банки. И по выражению его лица можно было понять, что создавшаяся ситуация его мало волнует.

Внешность Шалевича всегда притягивала внимание противоположного пола. Высокий рост, мужественные черты лица никогда не оставались незамеченными. Даже короткая стрижка не могла скрыть красоту густых тёмных вьющихся волос. Смуглая кожа, выразительные брови и шикарные усы на лунообразном лице делали его похожим на одного из персонажей картины Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» – того, что изображён с забинтованной головой.

Красивая внешность не слишком гармонировала с крупным, но визуально неуклюжим телом с коротковатыми, полными ногами.

Большими способностями природа Валеру не наделила. По складу ума он скорее напоминал сына зажиточного крестьянина из богатого украинского хутора. О чём свидетельствовала и его чрезмерная прижимистость. Хотя на себе он старался не экономить. Одевался всегда модно и недёшево: вещей у него было множество, на все случаи жизни. Всё самое дорогое и качественное, что можно было купить в Томске. А выходной костюм он пошил в ателье, у лучшего, как он утверждал, портного Западной Сибири. Шалевич единственный в квартире ежедневно пользовался одеколоном. Также он единственный в ДОСах был обладателем длинного кожаного плаща, насколько модного, настолько же и безумно дорогого. Если позволяла погода, Валера всегда надевал его, выезжая в город или даже просто собираясь с сослуживцами в поселковый клуб просмотреть новую видеокассету на недавно приобретённом местной администрацией видеомагнитофоне «Электроника».

Но если дело касалось каких-то совместных хозяйственных трат, то взять с Валеры деньги было непросто.

Однажды ребята загорелись сделать в квартире генеральную уборку. Такие общие созидательные порывы охватывали холостяков крайне редко, так что этот нетривиальный случай упускать было никак нельзя.

Приняли решение сброситься на всякую химию для мытья плиты, сантехники, пола, окон и стен, на стиральный порошок для запылившихся занавесок, а также на всякую другую мелочовку. Также было необходимо купить средство от тараканов, которых на кухне расплодилась тьма. Прикинули, и получилось, что на всё про всё надо потратить около шести рублей. Узнав о сумме, Шалевич возмутился, сказав, что это очень дорого и он сам очистит всю сантехнику в совмещённом санузле квартиры, а также чугунную раковину на кухне, что и будет его вкладом в общее дело уборки.

Валера сделал такое предложение не на пустом месте, а рассчитывая на новый, удивительно продуктивный метод борьбы с туалетным камнем, ржавчиной и другими загрязнениями. Про него Шалевичу рассказали солдаты из его взвода, признавшись, что всегда так втихаря от командования драили в казарме туалеты.