Анатолий Лившиц - Опасные виражи Страница 9

До Филиуса, дьявола и Бога вместе взятых, не стало никакого дела. Слово «недолго» неожиданно стало ассоциироваться со словом «немного» и, в свою очередь, это слово вызвало вопрос о том, сколько, на который не было ответа. Хуже неопределённости может быть только неизлечимая болезнь. Фред вдруг вспомнил, что он давно не обследовался. Решив завтра же пойти на приём к врачу, он внезапно почувствовал нехватку дыхания, сопровождавшуюся острой болью в сердце. В следующую минуту он покачнулся и рухнул на пол, как срубленное дерево, перед входной дверью зала ожидания. Выйти из этого зала он уже не смог. Увидев его падение, Филиус довольно улыбнулся, повернулся спиной и спокойно подошёл к тридцать седьмой стойке. Зарегистрировав билет, он вошёл в кабину и через несколько минут обнаружил себя сидящим в самолёте, летящим в Рим.

6

Самолёт прилетел в Рим вечером. Находиться в одном и том же месте в сидячем положении три с половиной часа очень не понравилось Филиусу. В красивом салоне он почувствовал себя пленником самолёта: ни вид симпатичной официантки, ни принесённая ей пепси-кола не смогли искоренить это чувство. Сидя у иллюминатора, он периодически смотрел вниз, и мир казался ему огромным цветным лабиринтом, бесчисленные дороги и тропинки которого, петляя в разные стороны, в итоге приводят в одно и то же место, называемое кладбищем.

Когда самолёт, наконец, приземлился, Филиус облегчённо вздохнул и через несколько минут вышел из здания аэропорта. Увидев низкие дома и высокие коробки, которыми была заставлена серая земля, он вспомнил белые как снег облака, проплывавшие по небу, и побудившее его желание стать облаком и плыть неведомо куда. К сожалению, осуществить это чудесное желание было невозможно, однако оно осталось в его памяти надолго.

Добираться в Ватикан пришлось на автобусе. Поездка оказалась долгой и утомительной. Она вызвала у него нудное впечатление. Освещенные вечерними фонарями, дома казались однообразными спичечными коробками, улицы, по которым петлял автобус, были похожи на длинные нити паутины, деревья, стоявшие вдоль улиц, напоминали столбы, белевшие в вечерней темноте. В автобусе было немного пассажиров и, хотя салон был освещен, Филиус чувствовал себя не в своей тарелке.

Любое закрытое помещение казалось ему камерой, где он томился, словно узник в ожидании свободы, которую можно получить только в открытом пространстве.

Когда Филиус с облегчённым вздохом вышел из автобуса, был уже поздний вечер. Улицы Ватикана встретили его пустынной тишиной. Только огоньки фонарей, словно безмолвные друзья, освещая пустые тротуары и дороги, не оставляли его в одиночестве. Осматривать городские достопримечательности было поздно и, к тому же, у него не было такого желания. Однако эти достопримечательности, словно сами просились в руки, так как кроме многочисленных церквей и храмов, украшавших чуть ли не каждую улицу, в городе, ничего не было. Маленькие домики, расположенные позади высоких деревьев, были низкими и почти незаметными. Один на пустой улице, Филиус почувствовал себя путником, идущим из шумного дня в безмолвную ночную даль.

К счастью, дом на улице Пиранделло, в котором жила пожилая чета, попросившая Фреда Симпсона прислать к ним Филиуса, нашёлся быстро. Заметив за одиноким тополем угловой дом с освещенным фонарём двадцать пятым номером, Филиус подошёл к крыльцу и позвонил. Через две минуты дверь открылась, и он увидел пожилого человека с бледным лицом. Его лицо было грустным, и в тёмных глазах светилась печаль.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Филиус. – Вы сеньор Грациоли?

– Да, – сказал пожилой мужчина с невысоким ростом. – А вы кто?

– Меня послал Фред Симпсон, которому вы написали письмо.

– А, это вы! – на губах хозяина дома появилась гостеприимная улыбка. – Проходите, пожалуйста. Мы вас ждали.

Воспользовавшись приглашением, Филиус оказался в комнате, где, несмотря на позднее время, горел свет. За столом сидела пожилая женщина и читала книгу. Напротив стола стоял серый шкаф, в углу темнел телевизор, на стене белело радио. Кровать, расположенная у стены, была широкой. На подоконнике стояла ваза с цветами и рядом с тумбочки, на которой чернел телефон, была дверь, ведущая в другую комнату.

– У нас гость, – обратился хозяин дома к своей супруге. – Полюбуйся, Джулия. Этого молодого человека прислал наш старый знакомый.

– Добрый вечер, – любезно сказал Филиус.

Закрыв книгу, Джулия повернула голову и посмотрела на молодого гостя. Их взгляды встретились, и Филиус заметил, что, несмотря на пожилой возраст, она сохранила остатки былой красоты.

Её фигура оставалась стройной, на продолговатом лице светились синие, как море, глаза, седые волосы имели кое-где пепельный цвет.

– Вас, кажется, зовут Филиус? – услышал он её голос, прозвучавший спокойно.

Он молча кивнул и посмотрел на стул с намерением опуститься на него.

– Какой ты невежливый, Джакомо! – вновь прозвучал её голос, на этот раз беспокойно. – Почему ты не предложил нашему гостю сесть?

– Я надеялся, что это сделаешь ты, – сказал Джакомо, почувствовав в её голосе упрёк.

– Ты его привёл, и ты должен был сделать это первым, – заявила она уверенно.

– Неужели? – недовольно спросил он. – Ты написала Фреду Симпсону и попросила прислать того, кого он обещал нам прислать много лет назад. Я ни о чём подобном его не просил.

– Может быть, и не просил, но раз приехал тот, кого он прислал, его надо хорошо встретить.

Садитесь, пожалуйста, – обратилась она к Филиусу. – Вы, наверное, устали? Хотите кофе?

– Спасибо, – скромно сказал Филиус, опустившись на стул.

С любопытством наблюдая за их перепалкой, он подумал, что живут они немирно, и периодически ссорятся друг с другом. Мысль о том, что ему придётся играть роль их сына, не по-

нравилась ему, поскольку лишала его свободы. Он нахмурился, и его лицо приняло недовольное выражение.

– Значит, к нам вас прислал наш старый знакомый, – сказала Джулия, не отводя взгляда от Филиуса. Его внешний вид ей очень понравился, и она пожалела о том, что её молодость прошла. – Я забыла, как его зовут.

– Фред Симпсон, – напомнил ей Джакомо, усевшись напротив неё.

– Ах, да, – она огорчённо взмахнула рукой. – В последнее время я часто стала обо всём забывать. Как он поживает?

– Никак, – загадочно сказал Филиус, на губах которого появилась ироничная улыбка. – И его зовут уже не Фред Симпсон.

– Что вы хотите сказать? – спросил Джакомо с недоумением.

– На что вы намекаете? – с волнением спросила Джулия.

– А вы не догадываетесь? – ироничная улыбка Филиуса стала зловещей. – Если Фред Симпсон уже не является Фредом Симпсоном и никак не поживает, значит – он…

– Умер? – Закончила за него Джулия, лёгкое волнение которой превратилось в тревожный тон.

– Да, – Филиус на мгновение закрыл глаза. – Вчера на моих глазах он ушёл туда, откуда не возвращаются.

– Что вы говорите? – удивился Джакомо. – Как это произошло?

– Сердечный приступ заставил его упасть. Подняться он уже не смог.

– Какая жалость! – Джулия всплеснула руками. – Этот приступ был внезапным?

– На то он и приступ, чтобы быть внезапным, – сказал Джакомо. – Никто его не ждёт.

– Он проводил меня в аэропорт, – сказал Филиус равнодушно. – До рейса оставалось полтора часа, и мы провели их за разговором. Когда заканчивалась регистрация билетов, я увидел, что он у входа в аэропорт неожиданно схватился за сердце, покачнулся и упал.

– Почему вы решили, что он умер? – с надеждой спросила Джулия, – С ним, может быть, просто стало плохо, и он упал в обморок?

– Возможно, это был обморок, но поскольку он не смог подняться, я решил, что он умер, – сказал твёрдо Филиус. – Мои решения, какими бы горестными они ни были, не могут быть неправильными.

– Если он умер, то всё худшее для него позади, – медленно сказал Джакомо. – Он уже переступил ту черту, а нам ещё предстоит это сделать.

– Господи, как страшно об этом думать! – Джулия нетерпеливо взмахнула рукой, словно прогоняя эту неприятную мысль. – Почему он умер, а мы живы? Почему не наоборот?

– Ты бы хотела умереть раньше него? – недовольно спросил Джакомо. – Лучше бы поблагодарила Господа за то, что он не спешит забирать нас отсюда.

– А почему он не спешит? – она серьёзно посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на Филиуса. – Наверное, потому что желает, чтобы мы позаботились о вас и обеспечили вам хорошее будущее. Я думаю так, а как вы думаете?

– Я не думаю, что мои мысли имеют какое-нибудь значение, но предполагаю, что всё, что происходит, происходит по божьей воле, и по Его воле я нахожусь у вас, – уверенно промолвил Филиус.

– Воля божья священна и мы обязаны подчиниться ей, – покорно сказал Джакомо. – Мы позаботимся о вас как о собственном сыне и создадим для вас такое будущее, о котором можно только мечтать.