Николай Семченко - Одиночество шамана Страница 9

– Живёшь – спишь, спишь – живёшь, – загадочно шепнула она. – Ты живешь! Я не из сна. Учить тебя хочу. Меня Ниохта зовут. Я с Чукке Онинка из села Городамо жила, научила его шаманить. Он великим шаманом стал. Его до сих пор люди помнят. И с Коей я жила, учила его всему. И с другими жила, учила их. Они любили меня, а я – их.

– А меня не надо, – Андрей снова сел на диван.

– У тебя нет жены, у меня нет мужа – вместе жить будем, – ощерилась в улыбке женщина. – Ниохта значит Дикий Кабан. Я сильно люблю, крепко, долго – доволен будешь.

– Что? – не понял Андрей. – В каком смысле?

– Как мужчина доволен будешь, – хихикнула женщина. – Будем вместе спать. Ты любишь спать с женщиной, я знаю. Лучше меня другой бабы у тебя не будет. И я научу тебя шаманить. Вместе начнём камлать, за это люди кормить нас станут.

Андрей взглянул на эту неопределенного возраста женщину, коротконогую, приземистую, с низко посаженным широким тазом, и, представив её в постели, даже поморщился. Аями, видимо, почувствовала его настроение и засмеялась:

– Какая надо – такая и буду! Хочешь этакую?

Она прикрыла лицо рукавом халата, зычно гыгыкнула, словно призывала кого-то на помощь, и снова показалась Андрею. Он остолбенел. Потому что перед ним была Надежда! Она смущенно покосилась на него, вздохнула и повернулась спиной. А когда обернулась, то это уже была какая-то совсем неизвестная ему девица: светловолосая, с чувственными пухлыми губками и огромными, какими-то неправдашними глазами в пол-лица, фигурка – просто для картинки модного журнала. Кажется, он видел такую девушку в каком-то порнофильме и, помнится, подумал, что хорошо бы такую соску отыметь во всех мыслимых – немыслимых пзах «Камасутры»

– Как ты подумал? – красотка скорчила недовольную гримаску. – Грубиян! Уж лучше бы делал, а не болтал.

– А я ничего и не говорил, – растерялся Андрей. Но красотка, презрительно пожав худенькими плечиками, фыркнула и отвернулась к окну. Через какие-то доли секунды она снова превратилась в Ниохту, и та, довольная, хохотнула:

– Поверил? Теперь все женщины – твои, я – все твои женщины. Ниохта хорошая, Ниохта всё умеет, и никто на Ниохту не в обиде: я хорошо сплю с мужчиной, если хочу учить его.

Андрей, однако, не хотел, чтобы эта женщина, а, скорее, какое-то привидение, оставалась в квартире. Больше всего на свете ему хотелось спать, и чтобы никто не мешал, и не снились всякие дурацкие сны.

В какой-то книге он читал, что в подобных случаях нужно не только щипать себя, но, например, спокойно повернуться на другой бок и сделать вид, что всё происходящее тебя ровным счетом не интересует: ты – отдельно, и снящееся – отдельно, само по себе.

Не обращая внимания на женщину в халате из рыбьей кожи, Андрей снова лёг на диван и, повернувшись к ней спиной, накрылся пледом. Но не тут-то было! Ниохта присела рядом, тронула его ледяной цепкой лапкой – он даже вздрогнул: кожа женщины была холодной и липкой.

– Не обижай меня, – шепнула она. – Если не послушаешься Ниохту, тебе плохо будет, убью тебя! И пояс Кои не поможет, не защитит тебя. Ты не знаешь, как им пользоваться. Я должна тебя учить. Ты великим шаманом станешь.

Андрей не отвечал. Он с трудом переносил затхлый дух старой рыбьей кожи, да и сама женщина, видимо, не утруждала себя чисткой зубов: каждый произнесенный ею звук сопровождался очередным потоком смрада.

– Не серди меня, – женщина ухватила его за плечо и потрясла. – Когда меня сердят, я могу тигром стать. И тогда тебе не сдобровать. На пояс не надейся – он тебе не поможет.

Андрей почувствовал, что рука женщины тяжелеет, превращаясь в лапу какого-то хищного зверя: густая, короткая шерсть, холодные подушечки, из которых медленно выдвигались когти – кожей он ощущал их остроту.

– Повернись к своей женщине, – сердито и требовательно рявкнула Ниохта. – Я учить тебя пришла!

Он повернулся. И лучше бы этого не делал! Потому что над склонил морду большой тигр: его круглые, как у кошки, глаза мерцали янтарными огнями, усы топорщились, из полуоткрытой пасти с двумя огромными клыками вырывался смрадный дух. Зверь напряжённо глядел на Андрея, постукивая кончиком хвоста по полу. За спиной тигра вздымались два полосатых крыла.

– Я подниму тебя в небо, высоко-высоко, – тигр рыкнул голосом Ниохты. – Ты увидишь всю Землю, и то, что в ней, – увидишь, и то, что над ней, – узнаешь. Ты живёшь в Срединном мире и не ведаешь, как на самом деле прекрасна и удивительна твоя планета. Не думай, что Ниохту – старая, глупая женщина. Аями никогда не бывает глупой. Это твои женщины глупые, они верят в то, что ты любишь их. Они нуждаются в этом чувстве. А мне оно не надобно.

Андрей, не отрывая глаз от этой ужасной говорящей морды тигра, втиснулся в спинку дивана и почувствовал, как, набирая обороты, глухо и резко, до боли в висках, застучало сердце. Зверь глядел на него ласково, и в его взгляде даже сквозила нежность. Тигр сел на задние лапы, как кошка, и облизал морду широким розовым языком. Его усы встопорщились, и он, потянувшись, зевнул – из пасти вырвался тошнотворный кумар, и Андрей невольно поморщился.

– Ничего, привыкнешь, – рыкнул тигр. – Мой запах ничем не хуже других запахов. По крайней мере, он не тот искусственный, которым пользуешься ты, – зверь принюхался. – К тому же, это подделка, мой дорогой: на бутылочке жулики написали, что запах сделан во Франции, но на самом деле – в какой-то московской подворотне. Я забыла, как у вас, людей, называется эта жидкость. Кажется, о-де-коло? – последнее слово зверь произнес на французский манер.

– Одеколон, – машинально поправил Андрей и еще крепче втиснулся в диван.

– Ниохта не любит одеколон, – тигр вальяжно потянулся. – Ниохта любит, когда мужчина пахнет мужчиной. И Париж Ниохта не любит. Там шумно, много света, и люди обманывают друг друга игрой в любовь. Глупцы! Они не знают, что такое настоящая игра, и даже не предполагают, что любовь – это то, что происходит в голове. Двое думают: то, что возникло меж ними, – это удивительно, неповторимо, чудесно, и ни у кого нигде и никогда не было так, как у них. Смешные люди! Их любовь – всё равно что одеколон, заменяющий подлинные ароматы. Ниохта – настоящая, и всё делает по-настоящему…

Философствуя, тигр вёл себя вполне миролюбиво, но Андрей только и думал, как бы поскорее избавиться от наваждения. Может быть, бдительность зверя стоит усыпить, а потом попроситься, например, в туалет и, как только окажется в коридоре, попробовать выскочить в дверь.

– Ты так ничего и не понял, – зверь разлёгся на полу и лениво лизнул свой бок языком. – Я слышу каждое твоё слово, даже если ты его не сказал. От меня не убежишь. Я – везде, потому что я аями. Ты можешь выйти в коридор, я не держу тебя. И даже за дверь можешь выйти. Но от меня не уйдёшь. Ты будешь со мной жить, потому что так хочу я. Ты даже не понимаешь своего счастья, мой дорогой.

Андрей обречённо подумал, что сходит с ума. Тигр был настолько реален, что сомневаться в его яви не приходилось. Но зверь не может, не должен говорить по-человечески, тем более – угадывать мысли. Это уже что-то запредельное, фантастика! Такое может только присниться, но был ли это сон – Андрей так и не понимал. Ему хотелось только одного – чтобы этот морок поскорее прошёл.

– Ты измаял Ниохту, – тигр зевнул. – Делай что хочешь. Я подремлю. Обожду, пока ты надумаешь учиться у меня.

Зверь, недовольно поморщившись, положил на лапы голову, свернул крылья на спине и закрыл глаза.

Андрей подождал, пока, по его мнению, тигр не задремал крепко, и осторожно опустил ноги на пол, встал и осторожно, шажок за шажком, выбрался в коридор. Но когда он вытаскивал ключи из кармана брюк, рука от волнения дрогнули – связка грохнулась на пол. Звук получился такой, будто гром грянул. Но Андрей всё же понадеялся, что успеет открыть дверь и выскочить на площадку.

Однако его надежды не оправдались. Когда Андрей вставлял последний ключ в замочную скважину, услышал за спиной тяжкий вздох. Он оглянулся, ожидая увидеть оскал тигриной пасти, но увидел Ниохту. Поправляя подол халата, она укоризненно покачивала головой.

– Нехороший ты человек, – сказала женщина. – Я для тебя пришла стараться, хочу учить тебя, а ты ничего понимать не хочешь. Дай сюда ключи! Пусть они у меня будут.

Она протянула к нему руку, и Андрей, с тоской подумав о том, что уже просто готов убить эту тварь, в отчаянии схватил стоявшую в углу сумку и замахнулся:

– А ну, уйди!

Ниохта вдруг попятилась, закрыла лицо ладонями и жалобно запричитала:

– Не гони меня, я тебе пригожусь. Не доставай янгпан. Пусть он лежит в сумке. Ниохта не хочет на него смотреть. Ниохта честно служить тебе будет.

Андрей вспомнил, что в сумке лежит тот самый пояс, который он купил на экскурсии. Аями он определённо был не по нутру, иначе бы она не стала так заискивать перед Андреем.