Владимир Буров - Небо в алмазах Страница 9

– Я боюсь перелазить назад.

– Я вам не верю.

– Нет, точно, я специалист не по перелетам, а могу только засечь время перехода Венерой Рубикона на солнечном диске.

– В том смысле, что поймать позитивный сигнал с Ориона вы можете, а летать нет? – тоже влезла Щепка.

– Тогда зачем вы, милейший, полезли на моё место пилота? – рявкнул совсем проснувшийся Владимир.

– Я еще не сказал, что не умею летать, – пролепетал Ма. И добавил: – Просто сегодня я, похоже, взял с собой не ту канистру керосина.

– Конечно, надо было брать коньяк Амбассадор.

– Нет, нет, нет, вы даже не представляете себе, что у меня есть за напиток, – рявкнул Ма. – Если останемся живы – опупеете.

– Может вы его еще раз проверите – вдруг канистра опять поменяла свой состав, – высказала удивительное предположение Щепка.

Далее, Пит заявляет:

– Вижу Небо в Алмазах. – И, следовательно, всё, что надо – это:

– Видеть его при пересечении Северного Полюса.

– Уже совсем холодно, я замерзаю, – сказала Щепка. – Мы какого числа вылетели, не в августе? Ибо, если да, то это уже конец, не имеющий даже начала.

Владимир увидел Небо в Алмазах, но планер стоял на месте, как между Сциллой и Харибдой, ожидая:

– Ну хоть кто-нибудь здесь есть?

– Здесь не живут существа, – сказала Щепка.

– Я должен выйти на связь с Гови Ху, – сказал Пит.

– Разрешаю, – сказал Ма.

– Я тоже не против, – сказала Щепка.

– Этого мало, – сказал Пит.

– Скажи, как – и мы сделаем.

– Вы должны непрерывно разговаривать до тех пор, пока я не скажу:

– Связь есть.

– Я так не могу с бухты-барахты молоть.

– Мне тоже, – сказал Ма, – нужна хотя бы небольшая аудитория.

– Пригласи ее на свидание, как будто ты только что прилет с Ориона, а она читает курс Шекспира на английском языке.

– Простите, мэм, не могли бы вы меня сначала научить английскому?

– Кто вас принял на мой курс? Ибо:

– Без знания Шекспира – нет и английского.

– Хорошо, скажите мне только, какой ваш самый любимый звук?

– И?

– Я пойму уже половину ваших последующих измышлений. Зачем мы будем разводить трали-вали?

– В переводе – это стук пружин, проваливающихся до пола.

– Батут?

– Садись – два.

– Можно я поэтому начну сначала?

– Причина?

– Я не успел встать, мэм.

– Давай, но обычно, я два раза не повторяю.

– Я повторяю три – и заметьте – всегда с новым смыслом.

– Хорошо, если я вам поверю в ваших измышлениях – можете взять дополнительный ответ на тот же самый вопрос.

– Лечить, лечить и еще раз: лечиться.

– Теперь я поняла, и думаю, скоро можно будет поставить зачет за весь следующий семестр. И знаете почему?

– Почему?

– Во-первых, я поняла правильно, что вы больны мной, и во-вторых, в течение следующего семестра достанете мне новую раритетную кровать, на которой Шекспи проводил свои опыты над жизнью.

– Ну, что, получилось? – спросила Щепка у Пита.

– Нет еще, быстрее продолжайте говорить, пока канал связи не заткнулся.

– Сколько она стоит?

– А разница? Если вы меня любите, неужели вам жаль денег на удовольствия со мной.

– С вами?

– Ты думал, с кем?

– Я думал, с кроватью.

– Сам ты дерево.

– Нет, мэм, я имел в виду, интеллектуальным образом:

– Не кровать Шекспира будет стоять на вас, а я трахну всех, кого имел в виду на ней Шек, совершенно не замечая вас под собой и над, но вы там:

– Будете.

– Хорошо, хорошо, если это так сложно, как вы намекаете, ибо:

– Чем сложнее – тем дольше.

– К началу следующей сессии мы успеем.

– Ничего страшного, если немного опоздаешь даже на защиту диплома.

– Ну-у! – теперь Ма обратился к Владимиру, – ты хоть вообще нашел его позывной на континенте?

– К сожалению, нет, ибо от расстройства, что не он повел самолет в свой родной Техас с близлежащими к нему пирамидами Майя – Гов Ху удаляется от нас по направлению:

– К Австралии.

– Будем ждать, что он промахнется мимо нее, и придет нам на помощь с обратной, так сказать, его стороны.

– Кого его? – я не понимаю.

– Слона, на котором стоит Земля.

– Вы ошибаетесь, милейший, ибо он не один, а как у нас принято:

– Как минимум:

– На Троих.

– Жаль.

– Почему?

– Заблудиться можно.

– Можете прекратить ваши взаимоизлияния в любви, – я понял, сейчас будет кратковременная связь, а потом пойдем на бреющем.

– Как это у вас, Пити, легко получается, – обиделась Щепка, – мы мучились, мучились, а благодарности ноль.

– Хорошо, я вам разрешаю: поблагодарите друг друга.

– За что мне ее благодарить? – спросил Ма.

– За хорошо проведенное время.

– А мне его?

– За мебельный гарнитур.

– Спасибо, и: можно, я немного подумаю, какой цвет лучше выбрать? И знаете почему? Я люблю сине-голубой, а пока еще ни у кого не видела.

– Ты боишься быть первой?

– Не могу сразу понять, ошиблась я или просто неправа.

– Лучше пока помолчать, есть сигнал от Хью, – сказал Владимир.

– Так быстро он не мог покинуть Австралию, – сказала Щепка.

– Почему?

– На жертвоприношения нужно время, – ответил за нее Май.

– Гов Ху не будет возиться с их жертвоприношениями, тем более известно: они просто так едят людей.

– Как так?

– Без просьбы у Кецалькоатля, как индейцы Майя, чтобы сначала принести в жертву.

И действительно, скоро Хью передал из Ванкувера, что пробная связь установлена.

– Нам осталось только долететь до Ванкувера, – сказал Пит.

И добавил:

– Но это будет виток вокруг Света.

Что и значит:

– Связь замкнута, – и:

– Земля может принимать Поселенцев!

– Я верю только в Связь – в Поселенцев – никогда не поверю.

– Я здесь – тебе мало? – спросил Май.

– Так-то бы, да, но в общем-то ничего особливого.

– Ты кричала, как будто тебя приносят в жертву на Зиккурате Пирамиды.

– Может быть, хотя я уже мало что чувствую.

– Ты надеялась, что это послевкусие будет длиться неделю.

– Да, мэй би и месяц.

– Зачем? Хочешь иметь, как минимум, тридцать любовни-ков-ц, чтобы остальные приходили в виде прошлой эманации?

– Кали говорит, что так не только скоро можно будет делать:

– Все со всеми, – но вообще, как выпить стакан воды:

– Вместе со всеми друзьями, а возможно, и не только.

– Всё будет просто? – спросил, отвернувшись от приборов наведения на местность Пит.

– Твое дело работать, не отвлекайся, – мягко рявкнула Ще.

– Если это не только удовольствие, но и работа – хочу, чтобы мне платили, по крайней мере, заплатить за этот круиз придется.

– Что ты хочешь? – спросила Щепка.

– Кое-что.

– Кое-кого?

– Можно и так сказать, ибо это Вещь – одушевленная.

– Вещи – неодушевленные.

– Многие так думают, но большинство ошибается.

– Мне нужен бриллиант.

– Бриллианты друзья только девушек, – ответила Кувырок. – Ты не девушка?

– Это вопрос?

– Нет, нет, скорее всего, прямой ответ.

– Ты не знаешь, чего он хочет, – перебил Ма.

– Ах, это! – сразу догадалась Ку – от слова: от-Ку-тюр, что значит:

– Кувыркаться – так во всем хорошем, – и главное, всегда в разном.

Глава 5

– Для этого надо иметь коллекцию, – сказал Ма, и добавил: – Я свою не отдам.

– У тебя есть коллекция?

– Скоро прибудет.

– Еще долететь до Ванкувера надо, – сказал Владимир.

– Парус не бреет? – спросил Ма.

– Вот ду ю сей?

– Ветер, что ли, дует не в ту сторону?

– Вы очень верно заметили, сэр, но только не тот, о котором вы вместе мечтали с леди.

– Вы имеете в виду ветер элементарных частиц?

– И это уже было, было, было. Ибо это ветер, идущих на Землю Симфоний. Они мне мешают.

– Возьми чуть выше, – сказала Кувырок.

– Возьми немного ниже, – сказал Ма.

– Вы приводите такие возражения, как будто оба упали, но что самое изумительное:

– С одной Планеты

– Так естественно, если уж падать с ледяной горки, то вместе, чтобы по пути и целоваться, целоваться и целоваться, – сказала Щепка.

– Так в чем ваше да, и ваше – нет? – спросил Май.

– Симфонии не чувствуют ни верха, ни низа.

– Так не бывает. – И что удивительно, Май согласился с ней.

– Вы – Подставное Тело! – рявкнул Пит, – то-то я чувствую:

– Самолет не тянет!

– Но почему, Пити? – удивился Ма.

– Потому что инопланетянин должен знать про Мелодии, что это именно то, что еще не стало Вещью.

– Да?

– Да.

– Не знал. Может, за всё, что я для тебя сделал, я заслужил право на ошибку?

– Никаких ошибок, ибо летчик ошибается только один раз, самое большое – три.

– Еще один куда делся, оставил себе на случай?

– Да, как запасной парашют.

Наконец, Щепка не выдержала, и спросила, чуть не плача: