Александр Тавер - Эскизы (сборник) Страница 9

– Придумайте какой-нибудь изящный способ заставить его удалиться в глушь, подальше от политики, и тихо творить там. Только без этих ваших… Хмм… Знаете что? Я тут подумал… Раз он пишет про меня гадости и издает их большими тиражами, то почему бы мне не отплатить ему той же монетой? Поэт из меня, разумеется, никакой, но сейчас это даже к лучшему. Как говорится, недостаток – это преимущество, которым ты не умеешь пользоваться. Записывайте…

Поэт рыдал, сжимая в кулаке скомканную листовку.

– Какая низость… – всхлипывал он. – Лучше бы он меня арестовал. Лучше бы он…

И снова расплакался, машинально промакивая глаза злосчастным клочком бумаги. Листовка совсем раскисла от слез и начала расползаться, прочесть её содержимое уже не представлялось возможным, но поэт, к сожалению, помнил его наизусть.

Императорский стих был ужасен как по форме, так и по содержанию. Размер был попран, красотой слога и не пахло. Зато он был посвящен лично поэту, изобиловал примитивными, но от того не менее обидными выпадами и даже содержал пару неприятных разоблачений.

Стих был везде. Его транслировали, печатали, писали на заборах и вырезали на скамейках в парках. Всюду, где бы поэт ни появлялся, его преследовали сочувственные взгляды и глумливое хихиканье.

– Не могу больше, – дрожащим голосом произнес поэт. – Сегодня же еду к тетке в деревню…

Пятью минутами позже, роясь в шкафу в поисках чемодана, он вдруг замер и звонко шлёпнул себя по лбу.

– Стоп! – внезапно голос его окреп. – Как же я сразу не догадался, что именно этого он и добивается?

Поэт замер в раздумье, потом рассмеялся:

– Ну уж нет! Остаюсь! Пойду-ка я писать панегирики, да послащавее. Мерзавец терпеть не может лести. Особенно наглой и неприкрытой. То-то покорчится!

Парламент

– …Что значит «приняли пакет законов»? – прошипел Император. – Мне нужно было изолировать политически озабоченный контингент от общества и успокоить народ, но на законы я не подписывался. Тем более, на пакеты законов! Когда я позволил втянуть себя в эту авантюру с парламентской монархией, какой приказ был?

– Было три условия, Ваше Величество. Позаботиться, чтобы не было фракции, у которой более трети мест… Сделано в лучшем виде.

– Дальше.

– Чтобы раз в полгода кто-нибудь грозил покинуть коалицию или выносил вотум недоверия правительству…

– Тут тоже порядок, знаю.

– Чтобы не менее половины депутатов были хотя бы дважды разведены или холосты два года и более… Вот статистика, у нас таких пятьдесят семь процентов.

– И как, черт побери, получилось, что люди, большинство из которых не в состоянии ужиться даже с одним человеком, смогли о чем-то договориться?

Император, пробежал глазами список:

– Ага… Тогда ладно.

Он поставил в надлежащем месте подпись, и после минутного размышления изрек:

– Они обходятся мне всё дороже. Пожалуй, стоит урезать фонды для подкупа. У кого из них самые большие тарифы? У спикера? Устройте ему коррупционный скандал с отставкой и лишением льгот… Даже так: раз в полгода выявляйте того, кто больше всех берёт, и устраивайте.

Внешний враг

– Ну, сколько ж можно, Ваше Сиятельство? – с укоризной воскликнул Император. – Когда вы уже научитесь держать в узде свою про-имперскую оппозицию? В следующий раз, как только услышите трёп про унию – сразу вяжите болтунов вместе с сочувствующими и высылайте ко мне! Вечно вы увлекаетесь строительством инфраструктуры, да всякой там торговлей, а настроения масс начисто игнорируете.

– Виноват, Ваше Величество, – сухо откликнулся князь Лео, теперь уже бывший владыка Запредельных Земель. В голосе его не было ни намека на упомянутое чувство вины.

В отличие от собеседника, он был настоящим аристократом, потомком одной из свергнутых имперских династий. При нем было всё – и породистый гордый профиль, и безупречная осанка, и орлиный взор, и благородная седина, и отточенные манеры. Держался Его Сиятельство с большим достоинством, как и пристало человеку, только что подписавшему пакт о капитуляции на вполне заслуженных почетных условиях.

– Ещё как виноваты! – темпераментный и живо жестикулирующий, Император смотрелся рядом с ним шумным балаганным зазывалой. – Вы хоть знаете, в какую сумму мне обошлось обустройство границы? Все эти защитные сооружения, посты и базы, которые теперь стали не нужны из-за того, что оказались в глубине имперских территорий… А война! Знаете почем нынче силовые решения? Нет, вы даже не представляете! Вот!

Его Величество схватил со стола ворох каких-то документов и сунул было князю для ознакомления, но потом передумал и раздраженно швырнул бумаги обратно.

– Вам-то что, вы героически сопротивлялись, с достоинством капитулировали и временно перешли на казенные хлеба, а я имею дыру в бюджете, взбаламученную войной нацию и очередной регион с партизанами, который надо как-то успокаивать.

– Ну, и не вторгались бы тогда, – с некоторой досадой ответствовал князь. – Не нравится – не воюйте.

– Как же не вторгаться, – всплеснул руками Его Величество, – если у вас там очередное про-имперское восстание, а у меня всенародная поддержка? Ваши за пару-тройку лет всё разнесут, после чего попросят принять оставшиеся руины под имперское крылышко. И ведь откажешь братскому народу – собственные подданные не поймут! Нет уж, я предпочитаю начать пораньше, пока есть что захватывать. Добавьте к этому то, что всякий раз вы ставите меня в неловкое положение со своими капитуляциями…

– Это почему же? – обиделся Его Сиятельство.

– Да потому что казнить я вас не могу, а вы, пока живы, неизбежно вдохновляете реваншистов самим фактом своего существования!

– Мне что, следовало погибнуть на поле боя?

Он встал вполоборота к Императору и сделал вид, что лишь сейчас заметил, насколько его элегантный мундир испорчен. В рукаве, на воротнике и ещё в паре мест он был прострелен. Бравший его с боем спецназ блестяще справился с задачей: несколько безобидных царапин сделали транслировавшийся по всем каналам захват размахивающего фамильной шпагой окровавленного князя особенно драматичным. Подстрелили его столь аккуратно, что уже через неделю всё заросло, а мундир решили не штопать и не менять для сохранения героического образа.

Император аж задохнулся от возмущения и некоторое время был способен только отчаянно мотать головой:

– Ни-ни… – прохрипел он наконец. – Не вздумайте! Кто будет править единственным оставшимся суверенным государством, которое вам предстоит построить? И куда мне прикажете девать всех этих пограничников? А с профсоюзом одуревших от безделья таможенных работников вы разбираться будете?

– Репрессируйте. Вам не впервой.

– И репрессирую, если понадобится! – запальчиво вскричал Его Величество. – Однако, вы забываете, насколько важна ваша роль. Человечеству никак нельзя объединяться до конца. Ему жизненно необходим внешний враг. Нужен объект ненависти и дешёвый импорт, грозящий местным рынкам. Необходим прогресс, подстегиваемый гонкой вооружений, и место, куда с комфортом могут бежать недовольные режимом. Без всего этого Империя закиснет от лени и быстро вцепится сама в себя. Нет уж, извольте вернуться в свою экологическую нишу!

– Не хочу, – капризно молвил князь. – Сколько можно? Я всю жизнь вкалываю как проклятый, создал вам одно за другим три Заокраинных Княжества практически с нуля, но ни разу не был в отпуске. Мне хочется отдохнуть, попутешествовать… Вы знаете, я никогда не видел Империи, если не считать вашего дворца, в который меня возят для подписания капитуляций, да тюрем, в которые меня помещают после этого. Во время побегов, сами понимаете, глазеть некогда.

– Так назначьте уже толкового наследника и отойдите от дел…

– Вот! Про это я тоже хотел с вами поговорить. Из-за вас я одних только жён потерял две… то есть, наверняка уже три, учитывая нынешнюю. И это не считая любовниц!

– Как так потеряли? – опешил Император. – Насколько мне известно, они все живут и здравствуют.

– Да, но не в моих владениях. Жёны всякий раз отказываются покидать Империю, чтобы строить на неосвоенных территориях очередное государство из полукриминального сброда и бесноватых имперских диссидентов. Дескать, не могут оставить своих бывших подданных, стонущих под имперской пятой, и желают разделить их страдания до конца. Мне докладывали, страдают они там с размахом, да и бывшие подданные не отстают, – аристократические черты лица Его Сиятельства на мгновение исказились горькой гримасой. Он с досадой звонко стукнул тростью о мраморный пол, но тут же снова взял себя в руки и продолжил, уже спокойнее. – Наследники тоже не горят желанием. Им, видите ли, и в Империи неплохо живется на остатки моих состояний.

– Всего-то? – рассмеялся Император. – Вы, голубчик, бегите себе со спокойной душой, стройте державу. Как только будет готов приличный дворец – дайте знать. Я сей же час обвиню их всех в работе на ваши спецслужбы и депортирую. Уверен, вы там решите, кого из них захотите видеть законной княгиней. А может, вас заинтересует перспектива многожёнства, а? – лукаво подмигнул он. – Решайте сами. Ваша страна – ваши законы. Найдите среди отпрысков подходящего наследника, а как пообтешете – смело на пенсию. В конце концов, я не могу завоёвывать вас вечно. После четвёртой капитуляции народ начнёт что-то такое подозревать.