Петер Биксель - Современная швейцарская новелла Страница 16

Госпожа Мирабель сидела в кухне и встретила ее в штыки.

— Я не сомкнула глаз с трех часов ночи. Знаете, я очень чутко сплю. Ваша подруга заходила за шалью и плохо прикрыла дверь, а мистраль ее распахнул. Подумайте: глубокая ночь, а дверь распахнута настежь! Какому-нибудь вору ничего не стоило зайти… После этого я больше вас не удерживаю.

— Хорошо, — ответила Маг, — я схожу за ней, и мы соберем вещи.

Но где ее искать? Маг прошла весь поселок, поднялась на холмы, но это было все равно что искать иголку в стоге сена. Тогда она направилась к морю. Солнце едва поднялось над пляжами, было прохладно, необыкновенно чисто и тихо. Маг повстречались лишь три рыболова. «Может быть, она махнула на все рукой и пошла ночевать в кемпинг?» Знакомых Маг нашла в домике садовника, девушка лежала на матраце, и жар у нее усиливался. Нет, они никого не видали.

Маг вернулась в поселок, прошла мимо бистро и там в полутьме разглядела подругу. Грудь у нее была увешана эмалевыми ожерельями на кожаных шнурках. Она пила кофе со своим юным возлюбленным.

— Ну, все пропало! Хорошо ты постаралась! Хозяйка нас выгоняет… — налетела на нее Маг.

— Меня это не волнует. Куплю спальный мешок и пойду спать к нему.

— А я уеду!

Разговор был недолгим: «В жизни больше не поеду с тобой!» — «Вот и хорошо!» Потом еще хуже — наступило угрюмое молчание.

Когда они шли с чемоданами через маленькую площадь, Маг заметила, что молодой человек сидит в полном отчаянии, закрыв лицо руками. Ей стало его жаль. Наверно, он подумал, что подруги уезжают вдвоем.

В ожидании автобуса Маг села на скамейку. Подруга решила ее проводить и села рядом.

— Я знаю, зачем ты пришла! — горько сказала Маг.

— Зачем?

— Чтобы лишний раз показаться ему! — Маг тряхнула головой в сторону площади — молодой человек теперь встал и смотрел на них.

Внезапно она возненавидела его так сильно, что захотела его смерти.

— Убирайся к черту!

Когда Маг очень страдала, она становилась грубой. Подруга не шелохнулась.

— Убирайся к черту! — стиснув зубы, повторила Маг.

Подруга ушла.

Маг едва успела влезть в автобус — он уже тронулся, она потеряла равновесие, зашаталась, и какому-то мужчине пришлось ее подхватить. Она упала на кожаное сиденье.

И вот она одна. Действительно одна. Одна на вокзале большого города, где ей наконец удалось позавтракать. В кафе какой-то мальчик играл на аккордеоне и — господи, ну зачем он пел именно это:

К чистому источнику я пошел гулять,Так хороша была вода, что я в ней искупался…Я давно люблю тебя, никогда я тебя не забуду.

Было десять часов утра. А скорый поезд в Швейцарию уходил только вечером. Маг решила дождаться его здесь, на вокзале. Маленькая девочка пошла между столиками с перевернутым тамбурином, Маг открыла сумку, выгребла всю мелочь, какая там была, и, не считая, бросила в тамбурин. Брат и сестра удалились: на сегодня они заработали достаточно. А у Маг день только начинался… Кто-то заворчал:

— Они даже не калеки!

И вдруг она увидела — но почему она ее увидела? — актинию, морской анемон, цветущий перед хижиной гардиана, откуда они сбежали. Кругом был мусор, цементная пыль, но актиния сияла белизной…

Задул мистраль, и на террасе кафе пальмы захлопали листьями. Все громче и громче. Легкие металлические стулья задвигались, отъехали на целый метр, со стола скатилась бутылка лимонада, за ней — рюмка. Рюмка разбилась. И Маг не слышала больше песни:

Я давно люблю тебя, никогда я тебя не забуду.

Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Отчего она не может утешиться? Есть в ее жизни что-то такое, из-за чего ей никогда не найти утешения.

Кла Бирт

© 1981 Benziger Verlag, Zürich/Köln

МИШЕНИ

Перевод с ретороманского В. Седельника

Сар Джозуэ отвечал в своей общине за военную подготовку, в том числе и за стрельбу по мишеням.

Раньше мишени изображали нарисованного на картоне солдата в натуральную величину. Тыльная сторона картона крепилась к деревянной рейке с острым металлическим наконечником внизу. Наконечник втыкали в землю, и солдат стоял во весь рост. Когда такого рода мишени вышли из моды, cap Джозуэ погрузил их на тележку и свез со стрельбища к себе домой. Пейдер помогал отцу таскать солдат на чердак. Там хранился всякий хлам — вдруг что-нибудь пригодится в хозяйстве. В этот день cap Джозуэ был настроен благодушно. Он сказал, что выбросить эти штуки было бы чертовски жаль.

— Понимаешь ли, сын, швейцарский солдат видит на этих мишенях врага таким, как он есть, в чужом мундире.

Мундир был зеленого цвета, белый ремень и золотые эполеты, турецкая феска на голове, на брюках красные лампасы. У солдат вытаращенные глаза и усы до ушей.

— Взгляни-ка, — сказал отец, — разве не приятно всадить пулю в этакого вот мамелюка? Ведь сразу видно, что это паршивый мамелюк. Разве не так? Куда приятнее, чем в два наложенных друг на друга четырехугольника, в эти теперешние мишени. Никак не поймешь, мышеловка перед тобой или абажур! Вот видишь, — показал он на отверстия от пуль, заклеенные маленькими клочками зеленой бумаги, — швейцарский солдат сразу после выстрела видел, куда он попал. Он мог поправить прицел, взять выше или ниже, правее или левее, чтобы угодить прямо в сердце или в лоб.

— Я тоже хочу стрельнуть по этим мишеням, — сказал Пейдер.

— Молодец, сынок, — похвалил отец. — Подойди-ка сюда и послушай. Вот этот кружок — сердце, а кружочек сверху — лоб. В лоб надо целить очень точно. Чуть в сторону — и пуля пойдет в молоко. Большинство берут на мушку сердце. Вот здесь! Вокруг сердца есть круги побольше, попадешь в них — тоже неплохо. Вот это желудок, а это легкие, где-то здесь печень, а здесь почки, вмажешь — и голубчик недалеко уйдет, ха-ха. Кружок пониже означает область живота, примерно от желудка до мочевого пузыря. Продырявить кишки — тоже вполне прилично, кишки и горло.

Сар Джозуэ прицелился пальцем в сердце, прошипел «пчиу-у!» и проткнул бумажку, которой было заклеено отверстие от пули.

— Видел? Вот так-то, с этими трусливыми зайцами мы не будем церемониться, пусть только сунутся.

Пейдер внимательно смотрел и кивал головой, потом задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:

— Скажи, отец, ты конфедерат?

— Конечно, конфедерат, гражданин Швейцарской Конфедерации! А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

Сар Джозуэ на мгновение задержал на Пейдере ставший недобрым взгляд и принялся укладывать мишени. Потом еще раз взглянул на сына и стал спускаться по лестнице, что-то ворча себе под нос.

Пейдер не решился вытащить мишени в тот же день, но его так и подмывало прицелиться в солдат. Когда отца не было дома, он взял из шкафа в комнате наверху охотничье ружье, тихонько поднялся по лестнице на чердак и стал вытаскивать картонных солдат. Потом он поставил их в ряд перед стеной мансарды, примостился с ружьем напротив, взвел курок, прицелился в сердце, щелкнул курком и прошипел «пчиу-у!».

Как-то после обеда он позвал на чердак своих лучших друзей. Нуот принес арбалет, Джахен захватил свой американский лук, настоящего «индейца», а Дури — духовое ружье марки «гитлерюгенд», которое его отцу прислали из Германии.

Стрелы из арбалета Нуота застревали в картоне. У Джахена стрелы были подлиннее, они буквально дырявили картон, попадая в руки, голову и живот солдата; глаза у мамелюка стали величиной с чашку. Ружье Дури имело настоящий прицел. Из него можно было попасть в самое сердце, стоя в конце чердака. Пульки с металлическим наконечником и разноцветным оперением глубоко впивались в картон, и по ним можно было сосчитать попадания.

Однажды, когда Пейдер брал на мушку своих солдат, к нему подошел батрак-итальянец, который спал в мансарде. Он понаблюдал за тем, что делает Пейдер, потом спросил:

— Sono i tedeschi, quelli?[3]

Затем он вытащил из кармана брюк складной нож. Это был довольно длинный нож, он открывался нажатием на пружинку, закрыть его можно было точно таким же способом, но нажимать надо было с другой стороны.

— Взгляни-ка, — сказал Филиппо и показал нож Пейдеру.

Легкое нажатие на пружинку — и длинное сверкающее лезвие то выскакивает, то захлопывается с сухим щелчком. Филиппо согнул ноги в коленях, прицелился и метнул. Он угодил мамелюку точно в горло и крикнул: «Morto!»[4]

— В горло это что, нужно в сердце, — сказал Пейдер.

Филиппо объяснил, что, во-первых, горло, как правило, ничем не защищено и, во-вторых, в нем нет костей и в него легко проникает лезвие. Кроме того, там расположены крупные артерии, прямо под кожей, поэтому удачный бросок означает мгновенную смерть противника. Пейдер решил попробовать сам, но нож то летел мимо, то шлепался плашмя, то попадал в цель не острием, а рукояткой.