Би-боп - Гайи Кристиан Страница 20

Он подходит. Останавливается напротив сидящего Поля. Поль встает, протягивает ему руку, долго, по-американски, трясет его руку. Поль хотел бы что-то сказать. Поль не находит что сказать. Поль поздравляет Премини взглядом, улыбкой, сильным рукопожатием. Премини качает головой, как бы говоря: Да ладно, хватит, высвобождает свою руку, протягивает ее Жанне, склонившись над ней. Жанна принимает руку Премини, позволяет мягко пожать свою, опускает глаза под настойчивым взглядом Премини. Сесилия смотрит на Жанну, затем на Премини. Дочь смотрит на мать, затем на Поля, говорит себе: А он ничего, я бы его вздрючила. Поль смотрит на Сесилию. Поль, осознавая, что смотрит на Сесилию без согласования с Жанной, предлагает свой табурет Премини, идет искать другой для себя.

Возвращается с табуретом, оказывается позади Фернана. Фернан, склонившись над женщинами, предлагает им по капельке виски, который принес с собой. Он наливает виски в стаканчики женщинам, затем Премини, оборачивается и упирается в Поля. Поль смотрит на него. Фернан напоминает Полю одного фри-джазового альтиста. Вы тоже музыкант? спрашивает Поль сквозь гвалт голосов. Нет, отвечает Фернан, а вы? Вы из нашей компании? Да, отвечает Поль. Глоточек? предлагает Фернан. Ясное дело, соглашается Поль.

После того как всем налили, Поль смотрит вокруг, останавливая взгляд на разных лицах, страдая уже какое-то время от ненасытной потребности в лицах; после того как каждый сказал свое слово о вкусе виски, а Фернан ушел поболтать с Жоржем и Софи, уже никто не знает, что сказать, каждый смотрит вокруг, останавливая взгляд на разных лицах.

Лицо пигалицы в постоянном беспокойстве от неудобства, которое пряди создают ресницам. Дочка Сесилии не может усидеть на месте. Матери хочется сказать ей: Иди уже к своим сверстникам. Она не говорит ничего, перестает смотреть на дочь, смотрит на Премини, как бы говоря: С этими двумя, Полем и Жанной, нам не о чем говорить.

Поль хотел бы сказать Премини, как восхищен его игрой, столь близкой к игре Паркера, но, говорит он себе, сказав это, я наверняка заговорю о самом Паркере, а это может ему не понравиться, вот я, например, не выносил, когда, говоря обо мне, со мной говорили о Колтрейне, но это всегда так, не знаешь, что и сказать, а сказать можешь, только сравнив; так уж лучше молчать, но, не в силах дальше молчать, он заговаривает с Премини об игре тенора.

Мой муж тоже играет на теноре, объявляет Жанна, не посоветовавшись с Полем хотя бы взглядом. Поль не выносит, когда Жанна говорит за него. Поль, конечно, и сам об этом подумывал. И даже хотел. Хотел сказать Премини: Я тоже играл на теноре, но никогда бы не сказал, а теперь, раз все уже сказано.

Да ну? удивляется Премини. Да, да, продолжает Жанна, не давая Полю ответить. Поль бросает на Жанну гневные взгляды. Сесилия смотрит на Жанну. Ее дочь смотрит на Поля, говорит себе: А он ничего, я бы его вздрючила. Премини тоже смотрит на Поля и спрашивает у него: Вы играли просто так, для удовольствия или? Немного профессионально, отвечает Поль, скажем, полупрофессионально. Премини кивает. У меня так и не получилось зарабатывать этим на жизнь, продолжает Поль. Этим скорее зарабатывают на смерть, говорит Премини. Вот-вот, произносит Поль, это-то меня и напугало. На присутствующих повеяло холодком. Все заговорили о чем-то другом. Поль переводит дух. Каким-то чудом находит, что сказать Сесилии. Ее дочь что-то рассказывает Жанне. Жанна одним ухом слушает то, что ей тараторит пигалица, другим — то, что Поль излагает Сесилии. Премини встает.

Плывет между головами сидящих, мимоходом получает дружеские шлепки, похлопывания по спине, ну, как ты, Базиль, взгляды, которые ему бросают девушки, необычные, как девушки, так и взгляды, это приятно.

Кружа, раздавая улыбки направо-налево, хотя Премини парень простой, скорее скромный, это все же приятно, он направляется к группе беседующих стоя.

Тенор, с ремешком на синеватой шее, опираясь на статую рыцаря с таким нежным взглядом, — но всем на него плевать — беседует с Фернаном, Жоржем и Софи, Жорж наверняка рассказывает о своих приключениях в Австралии.

Премини хлопает его по плечу. Тенор оборачивается. Премини тянет его за рукав, отводит в сторону, что-то говорит. Тот слушает опустив голову, сдвинув брови, поглядывая по сторонам. Премини что-то говорит ему на ухо. Тенор кивает, затем поднимает голову. Премини отстраняется, чуть разворачиваясь, незаметно показывает пальцем на Поля, сидящего к нему спиной, затем снова обращается к тенору. Тот пожимает плечами, как бы говоря: Да, почему бы и нет? нет, меня это не задевает, да, если хочешь.

Премини возвращается тем же приятным путем, но на этот раз со странным видом. Подойдя, он хлопает Поля по плечу. Поль оборачивается. Премини спрашивает у него: Хотите немного поиграть с нами? Поль чувствует, что покраснел до ушей, он ошарашен, его охватывает паника. О, нет-нет, бормочет он, это очень любезно, но нет, я не могу, я не смогу. Сможешь, вмешивается Жанна, давай. Не вмешивайся, пожалуйста, говорит Поль, будь любезна, ладно? Жанна делает вид, что не слышит. Это очень хорошая идея, обращается она к Премини. Нет, возражает Поль, это нехорошая идея, ты только представь, это было так давно, я все забыл. Вспоминается быстро, говорит Премини, так что, да?

Несколько слов по поводу этого «да».

Если бы не Сесилия, не присутствие Сесилии, Поль, вероятно, не согласился бы. Но Сесилия была там. Она смотрела на Поля, и в ее взгляде было что-то непрощающее, и Поль, чувствуя себя рассматриваемым, повелся на взгляд Сесилии. Подняв на нее глаза, он встретил взгляд сухой, жесткий, ледяной, словно решить могла только она, Поль столкнулся с презрением Сесилии.

Он соглашается. Встает, глядя на Жанну, как бы говоря: Ну, дорогая, ты мне за это заплатишь. Сесилия смотрит на Жанну. Ее дочь смотрит на Поля, потом на Жанну, потом на Поля. Тот следует за Премини, идет с трудом, ноги дрожат, некоторым приговоренным бывает плохо, и приходится их нести.

Премини подводит его к тенору, который тут же протягивает ему руку. Поль пожимает ее, чувствуя в ней свою, взмокшую от пота. Значит, вы играете на теноре? спрашивает у него тенор. Играл, отвечает Поль. Давно? спрашивает тенор, который с первого взгляд успел оценить внушительный возраст Поля. Больше двадцати лет назад, отвечает Поль. В каком стиле? спрашивает тенор, наверняка ожидая, что Поль дрожащим голосом будет воскрешать воспоминания о Коулмене Хокинсе или Бене Уэбстере. В колтрейновском, отвечает Поль. Тенор смотрит на него, как бы говоря: Ну да, конечно.

Он идет за своим саксофоном, возвращается с ним. Поль глядит на приближающийся саксофон. Тенор подает ему ремешок. Поль надевает его. Он забыл, что это так тяжело, а может, это у него уже нет сил. Его влажные ладони чуть не выронили инструмент. Он цепляет его на ремешок, вешает себе на шею. Ремешок врезается в шею. Он выпускает его поверх воротника рубашки. Сегодня он в рубашке, белой с длинными рукавами, и синих брюках. Он сменил одежду. Как будто для него стало возможно сменить себя. Как будто по случаю вся благоразумность наконец проступила пятнами на слишком долго носимом костюме.

Он регулирует длину ремешка, вешает сакс достаточно низко — вот так — под взглядом Премини. Что с тростью? спрашивает у тенора. Жесткая, отвечает тенор. Я как раз такие люблю, говорит Поль, но что я хочу сказать. Я не заразный, говорит тенор. Я тоже, говорит Поль, но. Поехали? спрашивает Премини. Подождите, просит Поль, дайте мне все-таки немного времени.

Он берет в рот мундштук, трость влажная. Он дует, звука нет, через двадцать лет звук просто так не найдешь. Он ищет, его пальцы начинают бегать по клавишам. Сначала слышен лишь стук клапанов, перекрывающих воздух, затем извлекаются ноты, все более чистые, затем обрывки фраз, короткие штрихи, арпеджиато, хроматизмы спускающиеся, упирающиеся в предел низких нот, затем восходящие, торопливые, бросающиеся на штурм сверхвысоких, звук с легким присвистом, но, в общем, пойдет, ну, будем надеяться. Ну, поехали? спрашивает Премини.