Записки музыковеда - Игорь Резников Страница 3

Были ли пьесы Шостаковича опубликованы — Блантеру неизвестно, в дальнейшем он партитуры не видел.

Музыковед Манашир Якубов утверждает, что у Шостаковича были забытые, не исполнявшиеся произведения, в том числе и Вторая сюита для джаза (так у Якубова), которая была найдена после долгих поисков и снова вернулась на концертную эстраду после оркестровки английским композитором Джералдом Макберни.

Валерий Лебедев, исследовавший историю 2-го вальса Шостаковича, пишет, что впервые этот вальс на Западе, в Лондоне в Barbican Hall прозвучал в оркестре под управлением Мстислава Ростроповича 1 декабря 1988 года, но остался малозамеченным.

Затем этот вальс (и всю «Джазовую сюиту») исполнил (1991) и записал на пластинку (в 1993) году Нидерландский Королевский оркестр Royal concertgebouw orchestra под управлением Рикаррдо Чейли.

Однако название и количество произведений, включенных в программу «Джазовой сюиты», сыгранной этим оркестром, не совпадает с названными Якубовым (Скерцо, Колыбельная и Серенада).

В изданных произведения Шостаковича также имеется путаница: фирмой EMI выпущен цикл симфоний, куда включен известнейший вальс Шостаковича, обозначенный как Вальс из Второй сюиты для джаз-оркестра.

Между тем, впоследствии выяснилось, что Вальс входит в совершенно другое сочинение Шостаковича — Сюиту для эстрадного оркестра, предположительно (с большой долей вероятности), созданную во второй половине 1950-х годов и впоследствии, в 2006 году опубликованную в собрании сочинений композитора (том 33).

Сюита состоит из 8 небольших частей: Марш, Народный праздник, Танец, Маленькая полька, Лирический вальс, Вальс № 1, Вальс № 2 и Финал. Поэтому "наш" вальс и носит порядковый номер: в сюите, кроме него, еще два вальса.

Сюита оркестрована для какого-то конкретного исполнительского коллектива с достаточно своеобразным составом, в частности, с разделением скрипок на три группы вместо обычных двух: Violini I; Violini II и Violini III, и с двумя роялями. Эти особенности могут создавать некоторые практические сложности, поскольку требуют наличия двух роялей, дополнительной расписки партий Violini III. Очень обаятельная музыка, однако, совершенно не джазовая, а скорее напоминает музыку варьете или мюзик-холла.

Лебедев пишет:

«Тайна вальса номер 2 еще сгустится, если узнать, что он прозвучал в фильме «Первый эшелон» Михаила Калатозова (апрель 1956 г.).

А что мы так привязались к этому вальсу? У Шостаковича много вальсов, даже в этой сюите три. А потому, что он очень известен на Западе, даже имеет название «Русский вальс», но почти совсем неизвестен в России.

Живущий в США пианист Саша Избицер сообщает о том, что его много раз просили исполнить этот вальс, называя его «Русским», иностранцы. А русские — не просили. Что вдруг произошло с 2000 года? Отчего вальс получил такую известность на Западе? Оттого, что в прокат вышел фильм Стенли Кубрика «Широко закрытые глаза» (1999), где Вальс № 2 полностью прозвучал в финальных титрах.

Почему же Второй вальс, музыка яркая, своего рода гимн страны, не стал известен в России? Точного ответа нигде нет. Валерий Лебедев считает: потому, что так хотел Шостакович. Почему? Потому что он как бы не автор этой музыки. И вместе с тем — это именно он ее написал. Тогда как понять эту диалектику в духе «песня слышится и не слышится»?

Валерий Лебедев напоминает, что для композитора юмор, сатира, гротеск и сарказм в музыке были любимыми приемами.

Далее Лебедев пишет:

Что ж, вам не нравится мой голос, мои интонации? — как бы спрашивал Шостакович. Они формалистические и антинародные? Вам мой голос неприятен, как звук ножа по стеклу? Хорошо, как пародист я могу говорить чужим голосом, я напишу музыку не хуже песен Книппера, Дунаевского, Блантера, Кабалевского, Хренникова, Богословского и еще массы других. Шостакович сделал великолепную компиляцию, можно сказать — стилизацию (действительно, в Вальсе № 2 явно слышатся интонации старинных русских вальсов, в частности, «Дунайские волны» — И.Р). Но в вальсе — не его композиторский голос. Это чужой для него язык. Именно поэтому, считает Лебедев, Дмитрий Дмитриевич не давал разрешения на широкое исполнение вальса.

И заключает:

Шостакович написал не только хорошую, но отличную подделку. Лучше оригиналов.

С такой точкой зрения мне трудно согласиться. Действительно, 1930-е — 1950-е годы были очень трудны для Шостаковича. Большинство его работ были запрещены, он был вынужден публично покаяться, а его семья лишилась привилегий. Юрий Любимов говорит, что «в это время Дмитрий Дмитриевич ждал ареста по ночам, дежуря с чемоданчиком на лестничной площадке у лифта".

Но когда Вальс № 2 создавался, эти времена для композитора были уже во многом позади.

Далее. Не согласен я и с тем, что здесь «не его голос». Созданные Шостаковичем песни, среди которых такие шедевры, как «Песня о встречном», «Родина слышит», «Ветер мира колышет знамена побед» — замечательный вклад композитора в советское песенное творчество, весьма для него органичный. «Романс» из «Овода», «Праздничная увертюра», да даже совершенно советские «Песнь о лесах», симфонии № 11 и № 12, конечно, немного компромисс, но компромисс гениальный, такой, за который не стыдно. Ушла содержательная актуальность этих сочинений, а музыка живет, исполняется.

В конце концов, я твердо убежден, что Д. Д. Шостакович не был диссидентом — ни в общественном, ни в музыкальном смысле, и фиги в кармане не держал. Единственное, чего он желал — это чтобы ему дозволяли писать музыку по своему разумению и вдохновению и избавили бы его от невежественной критики и оскорблений.

Что же касается Вальса № 2, то он и у нас, на родине композитора сейчас звучит все чаще.

О Шостаковиче с улыбкой

Рассказывая о Шостаковиче, не могу не вспомнить вот что.

Известно, что Дмитрий Дмитриевич иногда проявлял себя не в полном соответствии своему статусу, об этом рассказывают много. Например, хорошо известно, что он был страстным футбольным болельщиком.

Ходил на игры, помнил многие результаты чемпионата СССР и авторов голов, знал наизусть составы всех команд, вплоть до года рождения каждого игрока. Сам рисовал и аккуратно вел таблицы чемпионатов.

А еще рассказывают, что Шостакович отличался крайней демократичностью: любил иногда выпить с представителями самых простых профессий и поговорить с ними.

И вот однажды, говорят, к нему подошли двое и предложили сообразить на троих. Сели на скамеечку, выпили, закусили. (Если кто не знает или не помнит, на троих складывались по рублю, тютелька в тютельку хватало на бутылку "Московской" и