Анастасия Мальцева - НГ (Не Говори) Страница 4

– Не могу поверить, что прожила с тобой все эти годы, – уронила слезу Полина, – возможно, скоро я умру прямо на твоих глазах, а тебе все равно.

– Вам не удастся скрыть свои черные зажравшиеся души под этими нарядами сказочных принцев и диснеевских красавиц! – вещал «Первый», – успокой уже своего выродка, если не хочешь, чтобы он лег рядом с этой! – закричал он, не выдержав надрывных криков малыша в дальнем углу залы.

Мать насильно заткнула рот своему маленькому сыну, боясь за его жизнь. Из ее глаз хлестали слезы, и она с силой прикусила свои напомаженные алым губы, чтобы не выпустить крик ужаса и отчаяния, подобравшийся к ее горлу.

– Каждый ваш дурацкий наряд, каждый сраный финик на вашей дебильной тарелке стоит больше, чем нормальный человек зарабатывает в месяц!

– Ах вот оно что… – понимающе кивнул Ильшат, кладя в рот очередную порцию оливье.

Полина сглотнула, смотря то на мужа, то на «Первого».

– Вы все сейчас сидите и спрашиваете себя, почему мы здесь! Для чего! Разве я неправ, а?! Я вам отвечу! Вы все – зажравшиеся скоты, забывшие, что в этой жизни не купишь всего! Нельзя покупать людей, их жизни и любовь! Говорят, что бедняки – паразиты на теле общества! А я вам скажу: НЕТ! Это вы! Вы все паразиты! Вы только жрете и гадите, где попало, считая для себя возможным все, потому что у вас есть деньги! Вы ездите на дорогих машинах, не пропуская никого, кто классом ниже вас! Вы смотрите на всех свысока, думая, что вы лучше нас! Черта-с два! Ваши миллионы не увеличат вам члены и мозги, не сделают вас молодыми, как бы вы ни натягивали свои морщинистые рожи, выглядящие, как восковые рожи чертовых кукол! Ваши деньги никогда не сделают вас лучше, они только дают вам эту иллюзию! Так вот, мы здесь, чтобы ее разрушить! Развенчать ваши заблуждения и очистить вас от ваших же пороков! Думаю, вы уже догадались, что подобные грехи можно смыть только кровью!

По зале вновь пронеслись всхлипы и крики ужаса.

– Еще шесть минут, – пожал плечами Ильшат, продолжая жевать, – а вот про члены он все-таки ошибается… но суть в общих чертах мне ясна.

– Максим, не надо, – раздался женский голос.

– Поздно, дорогая, – страшно улыбнулся «Первый», – поздно.

Девушка из зала смотрела в его переливающиеся жутким блеском глаза, надеясь, что еще можно что-то исправить.

– Как тебе с твоим пузанчиком жилось без меня? – спросил он, не спуская с лица дьявольской улыбки.

– Не надо, – замотала она головой, не отводя взгляда.

– Пузанчик, иди к нам, – обратился «Первый» к мужчине в теле, сидящему рядом с его собеседницей.

Тот вжался в стул и больше никак не отреагировал.

– Иди сюда, я сказал! – рявкнул «Первый».

– Максим, прекрати! – вскрикнула девушка, видя, что ее спутник в полном оцепенении.

– А он у тебя еще и баба, я посмотрю! Может, он тебя пальцем имеет, а? Пока ты сосешь его денежки!

– Теперь все понятно, – чавкнул Ильшат, – мы сдохнем из-за того, что какая-то баба бросила этого неадекватного Максима и ушла к богатенькому. Супер.

У Полины задрожал подбородок, она хотела бы попробовать поговорить с этим Максимом «Первым», чтобы привести его в чувства, остановить, вразумить, но все слова исчезли, в голове была полная пустота, лишь слезы застилали глаза перед страхом возможности скорой смерти.

– Пять мину-у-ут, пять мину-у-ут, это мно-ого или мало-о, – дурашливо улыбаясь, запел «Первый», наставляя автомат на Пузанчика, тот готов был сходить под себя от страха, что, собственно, и сделал.

– Ааа!!! – бросился один из сидящих за ближним к сцене столиком молодой человек, надеясь выхватить автомат из рук «Первого».

Раздались автоматные очереди, поразившие отчаянного и задевшие несколько случайных людей.

– Еще добровольцы есть?! – прогремел «Первый».

– Прекрати, Максим, пожалуйста, – взмолилась девушка, – я вернусь к тебе, я всегда буду с тобой, только прекрати, – из ее глаз брызнули слезы, а ужас от происходящего дурманил сознание.

– Поздно, моя дорогая, – вновь улыбнулся «Первый», не меняя содержания своего послания бывшей возлюбленной, – по-оздно!

– И чего она его бросила? – продолжал комментировать Ильшат, поглощая свой ужин – ума не приложу. Такой обаятельный молодой человек. А какая харизма. И актерские данные неплохие, вон как хорошо Куранты изображает со своими товарищами. Даже бить через две минуты, по всей видимости, будут как настоящие…

– Ты не человек, – выдавила Полина.

– Скоро мы все не будем людьми, а станем трупами, – дожевывая очередной бутерброд, заключил Принц Филипп. Его возможность трезво мыслить совсем отключилась, рождая неуместные остроты.

Хотя, вполне возможно, он впервые за всю свою жизнь мыслил ясно как никогда.

– Кто хочет быть первым?! – выкрикнул «Первый», видя, что сейчас начнется отсчет, – Пузанчик, эта честь предоставляется тебе!

Он навел автомат на толстяка, который тут же «ожил» и полез под стол, оставив свою подругу жизни.

– Ай-ай-ай, как нехорошо, – покачал головой «Первый», и услышав первый удар Курантов, доносящийся из большой плазмы за спиной, нажал на курок. Еда на столе Пузана разлетелась в стороны, а сам он издал сдавленный крик, получив очередь в свое грузное тело.

– Нееееет!!! – закричала его спутница, выскакивая из-за стола.

Раздался второй удар. Вперед выступил «Второй» и выпустил очередь в случайного мужичка, лоснящегося от пота и жира. С третьим ударом пришел черед «Третьего», и так продолжалось, пока круг не замкнулся, огласив округу нескончаемыми автоматными очередями с наступлением нового года, который должен был быть лучше, чем предыдущий. Что ж, говорят, после смерти попадают в лучший мир… тогда своеобразным способом надежды присутствующих сбылись…

Когда «Куранты» стихли, зала была наполнена мертвыми, раненными и стенающими людьми.

«Первый» подошел к своей бывшей возлюбленной, разглядев ее среди кровавого месива. Она была жива, но корчилась от боли. Максим приблизился к ее израненному телу, видя, что оно уже никогда не будет прежним:

– Добить тебя или оставить калекой на всю жизнь? – улыбаясь, спросил он.

– Не надо, – еле выдавила девушка, захлебываясь кровью.

– Что именно не надо? – присел на корточки тот.

Девушка закашлялась и зажмурилась от пронзившей каждую клеточку ее тела боли.

– Такая ты никому не будешь нужна, – позлорадствовал Максим, – тем более таким толстосумам, как твой дохлый Пузанчик. Да? Правильно я говорю, а, Пузанчик? – ткнул он неподвижный труп дулом автомата.

Девушка была на грани жизни и смерти, но ни секунды не пожалела о том, что бросила этого человека, начинившего ее тело пулями лишь за то, что она ушла к другому.

– Нам пора, – крикнул «Первый» остальным.

Чувствуя себя победителями, двенадцать людей с номерами на обтянутых черным торсах направились на выход, решив, что представление закончено.

Поля лежала на полу, с трудом делая каждый вдох. Ее изрешетило пулями, и оставались считанные минуты, пока она не сделает последний выдох. Пять минут… это много или мало?

Ильшат лежал неподалеку, сжимая в руке недоеденный бутерброд и думая, почему же они все-таки не встретили этот Новый Год дома в кругу их маленькой ячейки общества, а потащились в этот загородный отель, чтобы встретить свою смерть среди кучи незнакомых людей, чьи жизни были походя отобраны из-за классовой ненависти и слишком восприимчивого бывшего молодого человека одной из собравшихся.

Работа над ошибками

– Боже мой, как же я устала… – чуть не плача, выдавила Мила, стягивая тяжелые сапоги. Она опиралась о стену с давно потертыми обоями, в который раз думая, что надо купить пуфик в коридор со следующей зарплаты, чтобы можно было обуваться и разуваться сидя, как «белые люди».

– Давай сходим в кино после ужина! – озорно предложил Ванечка, уже сбросив ботинки, доставшиеся ему от сына подруги Милы, и раскидав их в разные углы прихожей.

– Ты издеваешься? – сурово посмотрела на него та, – я с ног валюсь.

Какое кино?

– Ты всегда так, – проворчал мальчик и поплелся в комнату, волоча за собой портфель, – с друзьями ты меня не пускаешь, а сама никогда не ходишь.

– Я работаю, как вол, чтобы тебе было что поесть и что носить, а ты мне еще претензии предъявлять будешь?! – возмутилась Мила, наконец, совладав с непослушной обувью.

– Наверное, поэтому я донашиваю все за другими детьми и ем одни макароны… – буркнул себе под нос Ваня.

– Что? – прислушалась женщина, не расслышав сына, – что ты сказал?

– Ничего, – отрезал он и упал на кровать, уставившись в потолок.

Он хотел бы запереться в своей комнате с табличкой «не беспокоить» или «вход воспрещен», врубить музыку и игнорировать материнские упреки, но у них была всего одна комната на двоих, поэтому оба были вынуждены пытаться уживаться в этих не самых комфортных условиях. Когда Ванечка был младше, все было вполне сносно, но с годами мать и сын стали все острее ощущать недостатки однокомнатных квартир.