Тканые боги Жамиира - Дарелл Швайцер Страница 5

— Когда же? — прошептал я.

— Не знаю. Возможно, не в этот раз. Возможно, никогда.

В кои-то веки мой драгоценный Хэш оказался неправ, поистине неправ. Время пришло. Я это понимал. Я опустил глаза на кошель, затем раскрыл его, рассматривая золотые ройялы внутри. Затем я поднял взгляд и, к своему изумлению, узрел на сцене, рядом со священником, тощего и бледного мальчика Нимбулека. Он придерживал рукой текущее предложение — простой коричневый ковёр без узоров, перевязанный обычной верёвкой — держал его, будто был помощником священника. Казалось, никто больше его не замечал. Он улыбнулся именно мне.

Я вскочил на ноги.

— Вот этот! — выкрикнул я. — Беру этот! — Я поставил всё, что у меня было, так страстно, что никто это не оспорил. Священник, вздрогнув, поспешно уступил.

Мальчик Нимбулек куда-то пропал.

Толпа всё так же гомонила и улюлюкала. Священник всё так же произносил свои тягостные речи. Но я больше не обращал внимания на события этого вечера. Довольный, я уселся на место.

— Вы уверены, что поступили правильно, хозяин? — спросил Хэш. Он казался напуганным. Он совершенно не понимал.

* * *

— Узоры, — раздумывал Хэш, пока мы тащили извивающийся и бьющийся ковёр по практически опустевшим улицам. — Непрерывные повторения призывают богов. Песнопения тоже это могут.

— Непрерывные повторения ещё и связывают их, — сказал я, — как наш трофей.

— Искусные изображения на ковре, на любом ковре, даже обыкновенном на вид, зеркальные нити, звёздный уток и, — он сделал паузу, глубоко вздохнул и весьма торжественно продолжил, — ткацкие станки, движимые червями ткацкие станки, что веками ткут под заклинающие напевы. Всё это опутывает богов нитями служения.

— Молитвы священников, — прибавил я, — отдаются эхом на великой дороге времени, повторяясь и повторяясь…

— …гудением, которое чувствуют боги, которое их затягивает, которое их питает.

Середина нашего ковра провисла. Мы чуть было не выпустили его. Хэш тайком стукнул его золотым цепом, который прилагался к нашему приобретению — «дополнительное приложение», как сказал священник, «столь щедрому человеку», — ковёр выпрямился и, казалось, даже полегчал.

— Ах, время, — промолвил я. — Резонанс, что копится во времени и приводит богов к нам, символы, что тянут их вниз.

Вот так, с отвлечёнными и необычными речами, мы брели по тёмным улицам. Я с трудом осознавал, о чём мы говорим и что это означает. Выглядело так, будто кто-то другой вещал через нас двоих, бормоча свои собственные тайные иносказания. Но всё это совпадало, словно та разоблачительная мудрость, что приходит в бреду к пьяницам или рабам ханкиля, лишь затем для, чтобы испариться, как смутное сновидение поутру.

Только когда мы добрались до наших комнат, мой разум прояснился. Я забеспокоился насчёт финансов. Не мог ли я сгоряча поиздержаться? Хватит ли нам на оплату проживания и дорогу домой? Ещё меня тревожили мысли о ворах, о долгом путешествии и о том, что мы ненароком надорвём свои старческие внутренности под бременем нашего сокровища.

Измотанные, мы бесцеремонно свалили ковёр на пол. Хэш притащил с кухни охлаждённое вино. Я неподвижно сидел, рассматривая недвижимые очертания перед собой. Ковёр, когда его положили на пол, не стонал и не шевелился. Он выглядел просто рулоном ткани.

Но я знал лучше. Дорогой племянник, я не могу поистине выразить, что тогда ощущал, выдохшийся, но трепещущий от финальных ожиданий.

Я так толком и не объяснил, зачем пришёл в Жамиир, зачем поступил так.

Я могу лишь попытаться выразить это словами. Простых росчерков пера недостаточно. Высказанное подобно песчинкам, что бросает в воздух дитя, пытаясь так запорошить небо. Воистину так.

Полагаю, что некоторые люди покупают богов в Жамиире из чистого тщеславия. Они делают это, демонстрируя, что превосходят богов величием. Как лучше можно выказать собственную грандиозность, чем заполучить бывшее божество полей или лесов, прибитое к стене или полу? Безусловно, военачальник был бы счастлив украсить свой шатёр богом войны.

Это одна из причин. Другая — суеверие. Люди считают, что падшие боги принесут им удачу. Но это так же нелогично, как нелогично верить нашим соотечественникам, многим из них, что удачу приносит хвост ящерицы хата — несмотря на ту удачу, которую вкусила именно эта ящерица! Схожим образом — если бы у богов сохранилась хоть капля удачи, они бы не оказались в таком несуразном положении.

Третья причина более сокровенная, более личная и более смутная. Это такая же тайна, как и всё, что прежде совершалось во мрачных храмах. Существуют те, кто, хоть и не почитают богов, разыскивают божественное для самих себя. Какое упоение, какая исключительная личная слава — держать в руках то, что является божественным или прежде было таким.

Подобные люди желают впитать божественную суть в свои души, обрести мудрость, силу или прочее, что могут предложить боги, чтобы в некотором смысле самим стать богами. Разумеется, это требует великой цены, поэтому те, кто покупает жамиирского бога для подобной цели, взваливают на себя бремя, большее, чем самая тяжёлая ткань. Они могут презирать священников, храмы, стяжательство организованной религии, но втайне так же помешаны на богах, как и любой со счищенным напрочь лицом.

В этом смысле я тоже помешан, племянник. Поскольку я стар, поскольку я близок к смерти, то ищу вестей из той далёкой страны, куда вскоре отправлюсь. Раз боги бессмертны, пусть даже и жамиирские боги, надеюсь, они смогут явить мне какой-то намёк. По крайней мере, они могут даровать мне нечто, вроде мудрости, чтобы моя жизнь завершилась подобающим окончанием, как выгодная сделка, как особенно искусная заключительная строка поэмы. Я искал для себя не бессмертия, а лишь успокоения.

Не думаю, что это могли бы понять жители Жамиира или Хэш и даже ты, дорогой мой племянник. Но поразмысли над этим. Такова моя причина.

Поэтому я приобрёл ковёр, чтобы лежать на нём, спать, видеть сны и во сне бог в этой ткани мог бы мне открыться.

Так что я ждал, отдуваясь. Хэш вернулся с вином и я выпил. Это меня успокоило.

— Не спешите, хозяин. Не спешите.

Я сглотнул.

— У нас ещё остались деньги?

— Чуть-чуть, хозяин.

— Хорошо. Тогда я желаю, чтобы ты сделал ещё одну покупку. Сейчас же.

— Сейчас? Что же может быть таким важным, что вы желаете получить это сейчас же, в этот ночной час.

— Верь мне, добрый Хэш. Я знаю. Ступай, разбуди хозяина дома. Потом купи мальчика Нимбулека и приведи его ко мне.

Мой замысел был, чтобы Нимбулек лежал подле меня на ковре, пока я сплю, дабы вся мудрость, которой мог бы одарить бог, передалась и ему, и мои исследования Потустороннего