Геннадий Пискарев - Испить чашу Страница 3

Ныне в день Победы мне стало плохо. Забылся. Очнулся от грохота и огненных всплесков вечернего салюта за окнами московской квартиры. От одиночества ли, или неважного физического состояния, но мне показалось, что полыхает он и отсвечивает как-то люто. Будто дымно-багряная зарница, как пепельно-кровавый край приоткрывшейся преисподней. Уж не души ли это отмучившихся когда-то отца, вдовы его – матери моей, их братьев, сестер и многих, многих миллионов страдальцев, безгласных, беззаветных защитников отечества взвились из земных могильных недр?

И что бы это значило? – Возмущение, что их, убитых, использованных былыми властями до капли, вытолкнули из покойной тьмы, чтобы поэксплуатировать вновь? Вновь – но другими властями, предавшими совсем недавно их, дедо-отцовскую, победу.

А может, нет! «Убитые и проклятые» воспряли на час, радуясь, что вспомнили про них. Но почему, почему отблеск салюта у горизонта показался мне чуть ли не ужасным.

Мне вспомнились эти ощущения при чтении рукописи будущей книги профессора социологии Александра Киселева, очень хотевшего узнать перед публикацией мое мнение о ней. Что ж, скажу: книга эта о духовидцах и вождях, способных воздействовать на судьбы людские и судьбы мира, от действия коих ускорялся или, напротив, поворачивал вспять бег времени. Человеку зрелого или даже преклонного возраста она даст восхитительную возможность окунуться в близкие уму и сердцу времена, сверить личное отношение к неординарным людям, которым был современником или почти был, с оценкой, что дается им ныне.

Тот же, кто тяготеет к научному изысканию, найдет в тщательно отобранных и исследуемых материалах произведения все, что необходимо истинному ученому, дабы наилучшим образом поставить свои труды на прочный добротный фундамент.

Возникла у меня такая уверенность: если работа окажется в руках недостаточно образованного, но достаточно оболваненного циничными, бесовско-компьютерными манипуляциями молодого человека, то и ему она сможет принести пользу. Понятно, по прочтении киселевского труда. И, глядишь, отрекающийся от всего святого, современный манкурт задумается вдруг: «А ведь, и впрямь, не хлебом единым живы люди на земле». А «камни прошлого», пожалуй, верно, есть не что иное, как и «ступени в будущее». Все дело лишь в том, как и кем они будут поставлены, чтобы не превратиться из ступеней вверх, в гладкую дорожку под откос.

И уж точно, книга поможет любому, каждому, прочитавшему ее, уяснить смысл наших страданий и побед, что в труде, что в бою: – это наши победы, победы отцов, матерей, дедов и прадедов. И нельзя винить предков в том, что сделали они когда-то что-то не так. Предъявлять людям, жившим в свое время, требования с позиций сегодняшних – выглядит так же странно, как если бы мы упрекнули, например, создателя российского морского флота Петра Великого, что он не создал отечественной авиации. Но обращусь к ощущениям, вызванными предлагаемой книгой, образами Победы «45-го» прошлого века и салютом в честь ее в этом году. В раздираемом всевозможными противоречиями в постсоветском обществе эти события являются величайшим и, пожалуй, единственным объединяющим началом. Это признают все. Вроде бы все. Но есть и такие, что говорят, зачем нам марши «бессмертных полков», военные парады? Хватит нагонять страх и тоску. Больше карнавалов, плясок и песен.

Да плохо ли бы… Только давайте вспомним: 9 мая в 1945 году Парада в Москве на Красной площади не было. Там люди плясали и пели. Но из окон гостиницы «Националь» смотрели на них далеко не веселые господа из союзной Америки, цедившие сквозь зубы холодящие сердце слова: «Они (т. е. мы – авт.) радуются, думая, что все закончилось. А все только начинается».

Атомная бомба начиналась… Нагасаки… Хиросима… План ядерного уничтожения СССР. И об этом напоминает книга профессора Киселева…

Называемый «философом памяти» учитель К. Э. Циолковского, служитель Румянцевской, ныне Ленинской библиотеки Н. Ф. Федоров в оригинальных трудах своих дерзновенно писал, что нравственное чувство личности требует спасения буквально всех погибших, всех утраченных. Призывал живых (как делается это и моим товарищем) обратиться сердцем и умом к минувшему, дабы не произошло одичания «сынов человеческих», превращения их «в блудных сынов, пирующих на могилах отцов». Произойди это, и не будет в человеке не только любви, но и правды.

У Александра Киселева, разумеется, есть свои предпочтения, что естественно, к кому-то и чему-то. Но его книга вовсе не стоеросовая дубина «красной», «махровой» или какой другой пропаганды. Не покушается на простор мыслей она. Но есть в ней, однако, что-то такое существенное, внедряемое в читательское сознание настойчиво и целенаправленно. Это то, что вынесено в заголовок книги: «Уверуй! Все было не зря».

Кстати, по сути дела, это цитата из последнего письма Василия Шукшина в издательство «Молодая гвардия»: «Уверуй, что все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наше страдание – не отдавай всего этого за понюх табаку. Мы умели жить. Помни это. Будь человеком».

Память – это любовь. Любовь – значит правда. Не порвем по злобе иль недомыслию «золотой цепочки» – одолеем сурового времени норов.

Да будет наша печаль светла. А салюты, пусть они станут, как и подобает им, отблесками радуги небесной, а не тревожными всполохами преисподней. И:

– Дай нам, Боже, чести помышлять о горнем,И только лишь вторично о земном…* * *Когда на троне скорбных ситуаций«Все брось… Вскрой вены…» – шепчет древний змей,– Дай, Боже, ни на миг не сомневатьсяВ Любви и Справедливости твоей.

P.S.: Как совратил Змей Еву и Адама? Перспективой, что они будут всезнающи, всесильны, подобно Богу. И что, конечно, останутся бессмертны.

На что толкает грешного, смертного человека искуситель ныне? «На фоне скорбных ситуаций» (по Вадиму Негатурову) он прельщает его преждевременной гибелью. Шепчет уже не о бессмертии, – о самоубийстве: «Все брось… Вскрой вены…».

Суицид – грех неискупаемый. Нельзя самому решать, как и когда уходить из жизни, не исполнив данного тебе Всевышним предназначения. Как, в принципе, нельзя и родиться без Божьей воли на то. Скажем, путем клонирования. Или методом, которым размножаются облепленные болтающимися лохмотьями «желтого дьявола» престарелые «Алло – Филипы».

Как же много вариантов лжи – у Сатаны. И одна правда – у Бога.

Часть II. Хождение во власть

Пытаясь в очередной раз навести хоть какой-то относительный порядок в старых бумагах, обнаружил растрепанный блокнот. Не удержался, прочел несколько строчек трудно-разбористого собственного письма. Ба! Да это же лихое повествование о мытарствах моего приятеля А. В. Теренина, задумавшего три года назад пробраться во власть. Небольшую. Районную.

Писалось об этом в основном второпях, сбивчиво, порою бессвязно. Но… в растрепке клокотала жизнь – грубая, непричесанная, жестокая. И, как в кипящем гейзере, – мысль, похоже, не потерявшая значения и по истечении времени.

Я принял решение: предать огласке блокнотные записи. Без правок, без комментариев. С единственной оговоркой: на день публикации кое что на Рязанщине изменилось. Подвинули в сторонку (вежливо) даже первое лицо…

Это война

Огонь, если даже разожжешь его перевернутым вниз,Все равно взвивается кверху,Вода же, сколь не подымай ее высоко,Рано иль поздно, но скатится вниз.

Бывает же! Не так уж много довелось мне почитать творений мудрецов Востока, а тем более использовать их в качестве доказательств каких-либо собственных предположений, а тут на те вам: выскочило из ухоронков памяти выше приведенное речение, забродило в голове беспокойно, ломая, переиначивая сложившееся было, как казалось, окончательное представление о событиях, непосредственным участником которых надлежало мне быть обязательно. Собственно, обязательными участниками этих событий являлось все взрослое население нашей страны, выбиравшее (который раз!) верных себе слуг.

Словосочетание «Выборы слуг народа» в нынешней России, понятно, можно воспринимать и произносить, да так оно и делается давно уже обыкновенными людьми, если не саркастически, то просто-напросто наплевательски. Ведь эти слуги, как ни крути, вовсе и не слуги, а власть. Ну, а какая ныне в Эрэфии власть и говорить не хочется. Вернее, боязно. Разве что эзоповым языком выразиться. Ну, хотя бы так. Жил да был на Руси, в XIV веке, князь, разбивший татар на реке Воже, что на рязанщине, раньше, чем это сделал Дмитрий Донской на поле Куликовом. Заангажированные историки, правда, оказались не очень справедливыми к герою-рязанцу, но народ – творец истории, должное ему воздал. И кто не знает теперь гордое славное имя: «Олег Рязанский». Не зря, не зря воздвигли ему земляки памятник в центре города.