Ян Ларри - Грустные и смешные истории о маленьких людях Страница 10

Сахаров достал из-за пояса наган и протянул его Мишке:

— На, да смотри, носи его с честью, как и надлежит политконтролеру!

Мишка засунул за пояс наган, поддернул слезающие от тяжести револьвера штаны и спросил решительно:

— А кто эти… буржуи?

— А вот вся эта сволочь, которая против, — спокойно ответил Сахаров, прихлебывая маленькими глотками горячий чай.

— А ты… большевик или нет?

— Я-то?… А как ты думал — буду я буржуем под хвост смотреть?

— Выходит, что и я большевик, — задумался Мишка, но, вспомнив о Ваське, спросил быстро:

— Слушай, а ты не можешь назначить Ваську моим помощником?

— Могу!

— Ну, так назначай скорее!

— Назначаю — сказал Сахаров и налил себе в кружку какой-то бурды, напоминающей кофе.

Васька осмотрел наган хозяйственным оком, прицелился в старого кота, спокойно свернувшегося у печки и спросил деловито:

— А патроны у тебя есть?

— Есть!

— Где ж ты их раздобыл?.. Свистнул?

— Не глупи, — сказал Мишка, припомнив, что так очень часто говорил ему — Мишке — дежурный чиновник, — я не раздобыл и не свистнул, а как я теперь начальник телеграфа и политконтролер, то мне его дали большевики, а тебя я назначаю своим, помощником… Одевайсь, быстро, пора и на работу, малыш ты эдакий!

Наверное, в другой бы раз Васька обиделся за «малыша», но так как он торопился, то это оскорбление проскочило у него между ушей.

— Ну, ну… быстро, быстро!

Васька заторопился. Надевая в одну руку пальто, другою он за сундуком уже шарил, в поисках шапки и, одеваясь, опрашивал:

— А мне дадут наган?

— Дадут! Одевайсь! — торопил Мишка.

На телеграфе явились к Сахарову и вытянувшись по солдатски — каблуки к каблукам, руки по швам — спросили:

— Ну, а что мы теперь будем делать?

— Известно что! Вы будете принимать и передавать телеграммы, а я стану марками торговать в кассе. Очень даже просто!

— Идет, — сказал Мишка, — и пошел в аппаратную. В аппаратной Мишка с важностью сел за стол дежурного по телеграфу и, сделав широкогостеприимный жест, буркнул — прошу садиться…

Васька хотел сесть непременно на стол, рядом с большущей чернильницей, но Мишка этого никак уж не мог допустить.

Мишка сделал зверское лицо, нахмурился тучей и постучал по столу наганом:

— Не глупить у меня!.. Слышишь?

Потом устроили небольшое совещание и совместно выработали план работы на ближайшее время.

На первых порах решили принимать все телеграммы, а передавать только «большевистские».

Решив, приступили к работе.

Собрали в кучу все телеграммы, отложили в сторону большевистские, а все остальные порвали и бросили в корзину.

Через три дня дела пошли на полный ход. Сахаров продавал марки и многозначительно посматривал из маленького окошечка на снующую по конторе публику.

Васька принимал телеграммы, Мишка передавал их по назначению.

Иногда Васька приносил огромный пук телеграмм и уныло советовался:

— Глянь-ка, Миш — вот эта.

«Жив здоров целую телеграфируйте как вы Гусев».

— Ну?

— Я думаю изничтожить!.. Наверно гусь буржуйский!

— Порвать — говорит Мишка — дальше!

— «Поздравляю днем ангела» — читает Васька.

— Порвать… Буржуйская!

— «Маня выехала Москву»

— Рви!

— «Почему нет писем беспокоимся Зина мама.

— Рви!.. Ишь ты — беспокоимся? Это большевики, видать, беспокоят их…

Однажды за такой передачей их застал Сахаров:

— Что это вы рвете?

— А буржуйские телеграммы!

— Как буржуйские?

— А очень просто: приносят тут разные в шляпах и в манишках — так мы… рвем такие!

— Что вы делаете? — схватился за голову Сахаров.

— А думаешь то, что они сообщают, по твоему очень интересно?

— Да это… это, — растерялся Сахаров, — это, знаете, что? — и вдруг крикнул на всю аппаратную дико, нечеловечески, — не сметь больше… чтобы все передавать. Слышите? Ведь вы же черт знает, какую контру подкладываете под революцию… Как же возможно такое?.. а?..

— Что ж ты кричишь? — спокойно спросил Мишка, — если бы у нас штат был, тогда бы можно все передавать, ну а если мы вдвох с Васькой, — так как ты думаешь — можем мы справиться или нет? Своих телеграмм не успеваем отправлять, а тут еще буржуйские… Штат надо увеличить!

Сахаров подумал и сказал:

— Хорошо, приму меры!

Однажды поздно ночью на телеграф пришел вооруженный матрос и спросил:

— Кто здесь комиссар?

Мишка спал в дежурной комнате; матроса принял Васька. Он величественно пригласил матроса „присесть в креслу“ и сдвинул ухарски фуражку на левый бок.

— Комиссара нет. Есть политконтролер у нас. А в чем, собственно, дело?

— Сюда придет сейчас Антонов-Овсеенко, — ответил матрос, — так пусть тут приготовят провода для прямого соединения с Кремлем… Понял?

Матрос встал, поддернул штаны и, сплюнув, направился развалистой походкой к выходу.

— Сичас… Сичас — забормотал Васька — это мы, пожалуйста, с большим нашим удовольствием!

И кинулся будить Мишку.

— Вставай!.. Вставай!.. Сичас Антонов-Овсеенко придет!

— Куда придет?

— Сюда!

— Ну?

Мишка вскочил и протер глаза кулаками.

— Антонов — с седьмой линии?

— Он самый! Сейчас матрос приходил!

Мишка испугался.

— Ф-ф-у-у!

Этот Антонов, по мнению Мишки, был самым отчаянным человеком.

Представлял он его не иначе, как в виде здоровенного детины с рыжими волосами, вооруженного с головы до ног; даже из ушей у него выпирали наганы, а под пальто, наверное, были спрятаны и пулемет и маленькая пушка.

— Я боюсь, — малодушно сознался Мишка.

— Я тоже!

— Бежим домой!

— Бежим!

Но было уже поздно.

В дверях показалась фигура высокого человека в желтой дохе, с нахлобученной на голову большой меховой шапкой, из под которой поблескивали огромные очки.

— Кто здесь политконтролер?

— Я, — сказал нерешительно Мишка, приподнимаясь с дивана.

Человек в дохе улыбнулся и протянул ему руку:

— Очень приятно!.. Я — Антонов-Овсеенко!

— Вы? — чуть не крикнул Мишка, — такой… такой…

Да он совсем не страшный — мелькнуло в голове у Мишки.

Антонов устало повел головой.

— Мне нужен человек, который мог бы передать несколько слов в Москву. У вас есть телеграфисты — большевики?

— Нет, — огорченно вздохнул Мишка, — у нас есть только одна сволочь — а потом, приподнявшись на носки, произнес храбро:

— Я вам могу передать все, что нужно… Не хуже телеграфиста передам!

— Да-а? — нерешительно протянул Антонов — впрочем, все равно… Где это?..

— Передают-то? А вот — прошу за мною!

Мишка провел Антонова через пустую аппаратную в заднюю комнату, где помещался аппарат Юза и открыл электричество.

— Присаживайтесь, где-нибудь… мы это мигом в один секунд… Москву вам!.. да?

Мишка вскарабкался на высокий табурет и завязил руки в белых клавишах:

— Ну?.. Вас с Кремлем, значит?

— Да, пожалуйста!

— Есть! — и тонкие пальцы засновали быстро и размеренно по клавиатуре.

Аппарат завыл, застучал, выбросил из щели длинную, узкую ленту, выскакивающую из нутри ровными скачками.

— Москва… Москва… Москва — шумело в проводах и в тысячевёрстное пространство скользил по проводам уверенный вызов маленького телеграфиста:

— Москва… Москва… Москва..

Через полчаса Мишка откинулся назад, блеснул радостно глазами и сказал толстым голосом:

— Готово… Можно начинать!

— Готово? Кремль у вас?

— Кремль держу… давайте!

Антонов придвинул стул к аппарату, вытащил из кармана портсигар и протянул его Мишке.

— Курите…

Мишка хоть не курил, однако папиросу из вежливости взял и даже зажигалку вынул с фасоном.

Антонов открыл свой маленький блок-нот, глянул в него боком — закрыл. Обвел глазами усталыми помещение и остановился взглядом на маленьком телеграфисте.

И долго, долго смотрел он, как раскуривает Мишка, и глаза его — под огромными, очками — затянулись влажными пятнами.

— Ну, — сказал Мишка, передвигая ухарски папиросу в уголок рта.

— Вы соединены с Кремлем?

— Да… с Кремлем!

— Попросите к аппарату тов. Троцкого!

— Попросите к аппарату тов. Троцкого. — сыпит Мишка, а в душе — кошки скребут:

— Эх, мамка, посмотрела бы ты сейчас на твоего Мишку!

…тюрьмы разгружены… всего… необходимо пересмотреть.

… срочные распоряжения…

Переговоры продолжались полчаса.

На прощанье Антонов крепко пожал Мишкину руку, высыпал на клавиши Юза папиросы и» портсигара и поднялся: