Борис Бурлак - Реки не умирают. Возраст земли Страница 24

— Нет, мне ничего не нужно посылать с оказией. Достаточно полевой почты.

— Может быть, вы хотели бы, чтобы ваш сын учился в Суворовском училище?.. Да не смотрите вы на меня так подозрительно, Полина Семеновна, я говорю вполне дружески.

— Нет, мой сын мечтает о гидротехнике.

— У него же отец был кадровым офицером...

Полина насторожилась: она никогда не думала, чтобы на фронте, среди множества людей, нашелся хоть один посторонний человек, который что-то слышал о ее муже.

— Извините, но в данном случае со мной поделился полковник Родионов.

— Я не знаю никакого Родионова.

— Зато он помнит вас, даже ваших родителей. Славный старик. Двадцать лет был списан с военного учета, а в июне сорок первого явился в обком и настоял, чтобы направили на фронт. Сейчас занимается агитацией и пропагандой в нашей армии.

— Ну, хорошо, я пойду, товарищ майор.

— Валентин Антонович...

— Я пойду, Валентин Антонович.

— Обязательно навещу вас при случае.

Полина выразительно пожала плечами, — что ж, мне-то все равно, — и пошла своей дорогой.

До поздней ночи под окнами натужно скрипели повозки, слышался говор солдат, изредка перебиваемый гудками автомобилей. Однако не шум проходящих войск не давал Полине уснуть. Хуже нет, когда кто-нибудь нечаянно потревожит твою память.

Она вставала, выходила на крыльцо, набросив шинель на плечи, и, постояв на свежем воздухе, снова возвращалась в душную горницу, где безмятежно спали ее медсестры... Им-то живется на белом свете куда проще. Вечером Полина слышала, как девчонки, думая, что она уже спит, тихо перешептывались между собой. Ну, конечно, о чужом майоре, который оказался таким любезным. Но вскоре они забылись, намаявшись в дороге, а вот ей не спится, хотя устала не меньше их.

Кто же этот Родионов? Как ни старалась она припомнить его, ничего не получалось. У нее был давний круг имен, связанных с судьбой матери: командующий обороной Оренбурга Великанов, старые большевики Акулов, Коростелевы, Башиловы, командарм Гая Гай, о которых, бывало, часами рассказывала тетя Вася даже тогда, когда некоторые из них ушли в неизвестность. А о полковнике Родионове она слышит первый раз. Может быть, друг отца? Отец — до сих пор не прочитанная страница в ее жизни: во всяком случае, она знает о нем лишь то, что он умер от тифа в Актюбинске.

Чем дольше Полина думала о незнакомом человеке, тем глубже проникалась уважением к нему, — если уж он, спустя целую четверть века, помнит всех Карташевых... Теперь и Богачев рисовался ей в ином свете: такой человек, как Родионов, вряд ли станет бередить душу воспоминаниями с первым встречным. Хотя майор и молод, но, как видно, чем-то подкупил старого полковника. Да не так уж и молод он. Сколько ему? Тоже, наверное, за тридцать... Полина выругала себя за нечаянное сравнение. Что это она занялась подсчетом его лет? Какое ей дело до случайного помощника на фронтовой дороге?..

И она опять задумалась о сыне. Когда уезжала в действующую армию, мальчику шел десятый год, и вот уже почти тринадцать. Вырос за войну, пишет умные письма. Недавно прислал фотографию. Она подивилась, как Марат все больше становится похожим на нее, особенно эти глаза, не по годам серьезные, и этот немальчишеский, строгий рисунок губ. До чего незаметно взрослеют дети без родителей. Марат мечтает строить электрические станции на белом угле. Ну, что ж, к тому времени, когда он станет инженером, на речных берегах осыплются глубокие траншеи, закурчавятся молодой травой бесчисленные воронки, изгладятся танковые рубчатые следы на косогорах. Раны на земле заживают куда быстрее, чем раны душевные. И начнет ее сын сооружать Замки Света там, где его мать спасала раненых от смерти. Таков ход жизни, ради которой и она, Полина, делает все возможное. Только бы увидеть, как пойдет жизнь дальше. Именно этим держатся люди на войне. Ну да, конечно, и прошлым. Прошлым и будущим. А настоящего тут нет. Фронт — железный мост из прошлого в будущее, мост, на котором ничего не растет и расти не может...

Полина сбилась, потеряла нить размышлений и уснула глухим поздним сном. Ее разбудили девчата, хотя обычно она сама подолгу будит их, точно школьниц, опаздывающих на уроки.

Весеннее утро выдалось погожим. С тревогой осмотрела Полина южное высокое небо. В такие дни, когда форсируются реки, лучше бы шел проливной дождь с грозой. Нелетная погода — благо не только для саперов, но и для пехоты, томящейся в ожидании переправы. Хорошо, если у немецкой авиации и без этого Бутора много забот. Не ровен час, налетят «юнкерсы» и смешают с землей все это село с его нарядными садами.

Бутор за ночь был до отказа переполнен войсками. Куда ни глянь, всюду толпились солдаты у дымящихся кухонь. Прямо на улице стояли «виллисы» с противотанковыми пушками на прицепе. Одолели-таки подсыхающие балки. Видно, скоро, может, сегодня к вечеру доберутся и машины медиков.

— Я пойду, поищу кого-нибудь из штаба дивизии, а то нас там совсем потеряли, — забеспокоилась Полина.

— Уже приходил посыльный, молоденький такой солдатик из новеньких, — сказала Ольга Садовская, младшая из медсестер.

— Что же вы молчали?

— А вы меня опередили, товарищ капитан, — степенно ответила Галина Мелешко, ладная, статная украинка.

— Как он мог найти нас, этот «молоденький солдатик из новеньких»?

Девушки переглянулись.

— Наверное, вчерашний майор сказал в. штабе, где мы находимся, — с плутовской улыбкой заметила Ольга.

— Может быть, — охотно согласилась Полина и подумала: «Теперь девчонки не оставят в покое с этим майором».

— Сколько я видела всяких квартирьеров, но такого не доводилось еще. Надо ведь: ждал нашу бричку на околице, точно генеральскую машину, лично проводил до самого дома. И хату облюбовал заранее. Нет, такой чести мы нигде не удостаивались, товарищи!

— Хватит тебе, — покосилась на Ольгу Галина.

И та умолкла, тайком поглядывая на Карташеву.

— Что сказал посыльный штаба? — спросила Полина.

— Можно пока устраиваться, — сказала Мелешко.

— Неплохо бы теперь помыться в баньке, — притворно вздохнула Ольга.

— Сегодня займитесь-ка лучше стиркой.

Ольга опять не удержалась:

— Верно, товарищ капитан, вымыться успеем в том же Днестре, в случае бомбежки.

Полина смолчала. Вообще-то ей нравилась эта бойкая на язык девушка. Всех растормошит, тем более, когда наволочь на душе, когда и говорить ни о чем не хочется.

Медсестры занялись хозяйственными делами. И Полина, оставшись одна в просторной молдавской горнице, села за письма. Давненько не писала тете Васе отдельно и вот сегодня решила написать — не слыхала ли та что-нибудь о некоем Родионове, судя по всему, участнике гражданской войны на Урале. Тетя Вася должна знать.

Полина увлеклась, просидела за письмами до обеда. Тетя Вася будет довольна: она любит всякие подробности и не терпит общих слов.

2

Весенний рай на Днестре кончился на третий день.

Целых двое суток за рекой продолжалась вялая орудийная перестрелка. Это было непривычно, особенно после Днепра и Буга, и люди уже скучали на берегу в ожидании самодельного парома, как в мирное славное время. Ошеломленный дерзостью передовых батальонов, которые с ходу и среди бела дня форсировали Днестр, противник не удержался в пойменном лесу и отошел к ближним бессарабским селам на западных высотах.

Командир 68-го стрелкового корпуса генерал-майор Шкодунович понимал, что вот-вот подойдут свежие немецкие резервы, и всячески торопил свои части. Однако на этих подручных средствах две стрелковые дивизии не скоро переправишь, а наплавной мост только наводился. Не имея подводного кабеля, связисты протянули через реку воздушную линию, соединив плацдарм с НП комкора, что был оборудован в саду на окраине Бутора. Отсюда Шкодунович и руководил действиями головных частей, которые так удачно зацепились, за тот берег. Лиха беда — начало! Но радость свою генерал обычно не выказывал раньше времени. Он любил говорить в подобных случаях: «Это цветики, а ягодки впереди». (Кто мог знать в те дни, что жесткая оборона на Днестре, начавшись именно в пору буйного цветения садов, затянется до исхода лета, когда яблони грузно поникнут от обилия плодов.)

Моторизованная артиллерия уже подтягивалась к мосту — он завтра будет полностью готов. Скорей бы. Немцы кое-где начинают переходить в контратаки, пытаясь задержать усиленные батальоны на подступах к правобережным селам...

Полина вернулась от начсандива, который привел наконец в Бутор последние машины, и объявила девчатам:

— После обеда всем мыться в бане:

— Да, пожалуй, не стоит ждать, когда немцы искупают нас в Днестре! — с готовностью подхватила Ольга.