Николай Глебов - Ночная радуга Страница 44

Старые, покрытые седым мохом, ели недружелюбно встретили смельчака. Опустив длинные колючие ветки к самой земле, они преградили ему путь. Прыгать среди них, выбирая просветы, было трудно, и зайчонок остановился. Вот тут-то он и увидел шустрого рыжего зверька. Подняв длинный пушистый хвост, тот прыгал почти так же, как и сам Малыш. Это была белка. Она искала грибы, чтобы наколоть их на острые сучки и высушить, — делала запасы на зиму. Разворошив хвойную подстилку, белка сорвала молоденький крепкий боровичок и направилась с ним к ближайшему дереву. Она так спешила, что не заметила зайчонка и едва не налетела на него. Малыш не испугался рыжего незнакомца. Привстав на задних лапах, он замахал передними, приглашая белку поиграть с ним. От неожиданности белка выронила гриб, недовольно зацокала, опять подхватила свою добычу и стрелой взлетела по стволу ели на толстую ветку. Зайчонок хотел тоже взобраться на дерево, но упал на спину и некоторое время лежал так, не понимая, почему у него не получилось. А белка, сердито цокая и подергивая от волнения пушистым хвостом, зорко следила за ним с ветки. Гриб выпал у нее из лапок и упал рядом с зайчонком. Тот вскочил, потоптался возле дерева и поняв, что рыжий зверек играть с ним не желает, поскакал дальше.

В ельнике было непривычно тихо и мрачно. Сюда не проникали солнечные лучи, не слышалось веселого щебетанья птиц, совсем не попадались красивые цветы и пестрые бабочки. Только колючие ветки то и дело хватали зайчонка за лапы, за длинные уши, хлестали по бокам. Малышу все это не понравилось, и он повернул назад. На знакомой прогалине он погонялся немного за стрекозами, пожевал сочной травы и попробовал воду в ручье. Она была очень холодной даже в такой жаркий день.

На берегу ручья произошла еще одна встреча. Толстый зверь с узкой мордой и маленькими глазами, от которых тянулись черные продольные полоски, неожиданно появился из темной норы на склоне оврага и громко фыркнул. Он был в несколько раз больше Малыша. Презрительно оглядев зайчонка, барсук повернулся к нему задом и принялся старательно выгребать из норы накопившийся мусор. Большой чистюля, он приводил в порядок свое жилище, наверное, уже готовился к зиме, хотя до нее было еще далеко.

У всех лесных жителей находились какие-то дела, только Малыш не знал, чем заняться. Никто не хотел с ним бегать, играть, веселиться, а ничего другого он пока не умел.

V

Шло время, Малыш подрастал. Каждый день он узнавал что-нибудь новое и запоминал. Это помогало ему не повторять ошибок, а порой спасало от беды. Зайчонок уже знал, что мелких птиц бояться не надо, они сами его пугались, если он неожиданно встречался с ними. А вот тех, что покрупнее, лучше избегать. Однажды бурая птица с большими крыльями погналась за лесным голубем — горлинкой, на лету сбила его и унесла в когтях. Только несколько перышек, кружась, упали на землю. Потом ястреб-перепелятник появлялся еще несколько раз и почти всегда убивал какую-нибудь неосторожную птицу. Но в один из дней, когда хищник облетал свой охотничий участок, вдруг раздался звук, похожий на удар грома, хотя на небе не было ни одной тучи. Пернатый разбойник перевернулся в воздухе и упал в траву. Зайчонка так напугал громкий звук, раскатившийся по лесу, что он, прижав к спине уши, со всех ног поскакал подальше от страшного места.

Как-то ночью Малыш выбежал на лужайку и не заметил, как с высокого дерева бесшумно снялась темная, тень и устремилась к нему. Только проворство спасло зайчонка: он успел юркнуть под раскидистый колючий куст. Кривые когти ночного хищника полоснули по уху Малыша. Злобно ухнув, филин покружил над кустом, в глубину которого забился зайчонок, и, поняв, что на этот раз добыча ускользнула, полетел дальше. В ту ночь, в лесу часто раздавалось жуткое уханье, и Малыш каждый раз вздрагивал. Он просидел в своем надежном убежище до рассвета. Разорванное ухо у него так и не срослось.

Белки, мыши, ежи и лягушки, завидя зайчонка, всегда уступали ему дорогу. Скоро он привык к этим безобидным обитателям леса и перестал ими интересоваться. Случалось ему встречать и других зайчат. Может быть, это были его братишки и сестренки. Вместе они устраивали веселые игры на лужайке: прыгали, кувыркались, гонялись друг за другом. Если кто-нибудь замечал опасность, он подавал сигнал тревоги и все мигом разбегались в разные стороны или затаивались.

Лето уже близилось к концу. Днем Малыш обычно лежал где-нибудь в укромном месте, а когда закатывалось солнце и синие сумерки окутывали все вокруг, покидал свое укрытие. Об еде зайчонок не заботился: ее вокруг было сколько угодно. После дождей из земли особенно дружно вылезали разные грибы. На кустах черной смородины появились грозди крупных пахучих ягод. В траве тоже алели ягоды костяники, брусники. Но ни грибы, ни ягоды зайчонку не нравились, он предпочитал им сочную траву или кору на молодых деревцах.

Однажды ночью Малыш выбежал на свою любимую лужайку и встретил здесь веселую ватагу зайчат. Они беззаботно резвились, и ему тоже захотелось поиграть с ними.

Никто не заметил, как подкралась лиса. Прижавшись брюхом к земле, она осторожно ползла от куста к кусту, замирала на месте и снова ползла. Лужайка была уже совсем близко, и лисица все сильнее чувствовала дразнящий запах зайчат. Хищница, предвкушая вкусный обед, удвоила осторожность, ползла медленно и неслышно. Потом она сделала стремительный прыжок. Один из зайчат, отчаянно вереща, забился в острых лисьих зубах, а остальные бросились врассыпную.

Малыш кубарем скатился с пригорка и, не чуя под собой ног, помчался во весь дух. Ему казалось, что лисица гонится по пятам и вот-вот настигнет. Добежав до оврага, зайчонок перемахнул ручей и только тогда остановился перевести дух и прислушался. Погони не было.

VI

Малыш долго отсиживался в гуще кустов и слушал ночные звуки. Он видел, как из своей норы выглянул потревоженный барсук. Толстяк повел длинным носом, ловя ночные запахи, обнюхал следы зайчонка и недовольно заворчал: бегают тут всякие, мешают спокойно отдыхать

Убедившись, что вокруг спокойно, Малыш наконец решился оставить кусты и выбраться на свою сторону. Мягкими прыжками он направился вдоль оврага. Но едва добежал до первых деревьев, как что-то внезапно схватило его за шею, больно сдавило и отбросило в сторону. Все это произошло настолько быстро, что Малыш не успел даже крикнуть. Он упал и, задыхаясь, судорожно забился, заскреб лапами твердую землю.

А рано утром сюда пришли люди. Их было двое: старик и мальчик лет семи. Каждый из них держал в руках длинную палку и плетеную из ивовых веток корзину. Они собирали грибы.

Старик первый заметил Малыша и наклонился к нему.

— Ишь ты, сердешный, в петлю угодил... Васютка, поди-ка сюда, — позвал он внука. — Глянь, зайчишка,:

— Где? Дедусь, покажи.

Мальчик вприпрыжку побежал к деду, размахивая корзинкой, из которой посыпались грибы.

— Да вот он. Только уже кончился.

Старик освободил Малыша от проволочной петли и взял на руки. Васютка прижался щекой к зайчонку и вдруг радостно воскликнул:

— Деда! А он живой! У него сердце колотится.

— Но-о? — старик тоже приложился ухом к пушистой шубке зверька. — Верно, стучит.

Малыш и в самом деле был еще жив. Петля, рассчитанная на взрослого зайца, не задушила его, а только сдавила шею. Теперь он приходил в себя.

— Вот разбойники, понаставили петель, — бранился старый грибник, откручивая проволоку от ствола осинки. — Губят зверье бессердечные люди. Ну, попадись только мне, душегуб. Ужо задам. Век помнить будешь.

— Кого это ты, деда, ругаешь? — полюбопытствовал внук.

— Известно, браконьеров, — насупился дед. — Кого же еще? Из-за них, окаянных, в наших лесах все меньше птицы и зверя. Не жаль им народного добра, лишь бы себе выгода вышла. Петли на зайцев ставить давно законом запрещено. Закон исполнять надо, верно? А тут — летом, когда и охота-то совсем недозволена. На мясо, небось, позарился. А много ли в такой зверюшке мяса? Кости да кожа. Ты бы подождал, когда он взматереет, да когда охоту откроют. Он бы, этот самый заяц, поводил бы тебя по полям и лесам и неизвестно еще, попал бы на мушку, али в дураках оставил...

Рассуждая так, старик свернул проволоку в кольцо, перекрутил ее несколько раз и, широко замахнувшись, забросил далеко в овраг.

— Деда, а с зайчонком чего делать будем?

— Как чего? Раз он живой, отпустим с миром.

— А может, возьмем домой?

— Экий ты, право, несмышленый. Живая лесная тварь, Васютка, как и человек, волю любит. А посади его в клетку — сгибнет. Не жалко?

— Жалко, — признался внук, но ему не хотелось так скоро расставаться с зайчонком. Он крепко прижимал его к груди одной рукой, а другой гладил, ласково приговаривая: