Иван Виноградов - Плотина Страница 5

Юра, по своей малой должности, не мог присутствовать на штабных летучках, на них не приглашали даже Густова-старшего. Здесь собирался только высший командный состав. Но, проработав несколько лет в штабе и ежедневно наблюдая его жизнь, Юра хорошо знал, как она проходит, эта утренняя зарядка руководителей. Она действовала через стенку и на начальницу технической инспекции, под руководством которой работал в те годы Юра.

Приятная толстушка, неизменно вызывавшая мужское любопытство и привлекавшая внимание, Валерия Алексеевна старалась быть приятной не только внешне. Она не позволяла себе повышать голос, говорила часто с улыбкой, ласково, хотя порою весьма непреклонно. И вот с началом летучки она чуть прихлопывала своими пухлыми ладошками по столу и говорила:

— Ну, бездельнички мои милые, нечего нам рассиживаться, давайте-ка на объекты. Юра и Саша принимают сегодня блоки на втором СУ.

— А ничего, что я у отца принимать буду? — спросит для проформы Юра.

— Ничего, Юра, не в первый раз.

Получив задание, Юра выходил в коридор, где были слышны отголоски бушевавших в зале страстей. Иногда заглядывал в маленький штабной буфетик, приглашая и Сашу или другую свою спутницу выпить для бодрости чашку кофе. Иногда это совпадало с окончанием летучки, и возбужденные ею начальники вгорячах дообсуждали здесь обсужденное, заново возвращаясь к подробностям и пересказывая их. Юра тогда прислушивался и смаковал кофе подольше, невольно завидуя этим людям — даже тем из них, которые только что получили хороший «втык», но зато теперь бежали на настоящее дело и будут сейчас что-то устранять, выправлять, налаживать, а затем лениво-равнодушным голосом доложат в штаб: «Ну так все у нас о’кей… Наладили… Действует».

После кофе и услышанных в буфете разговоров Юра шел, бывало, на плотину с таким ощущением, будто не акт приемки должен был подписывать, а ликвидировать тот прорыв, о котором только что говорили начальники. Он уже представлял себе сложившуюся ситуацию и пытался представить свои действия на месте. Бывало даже так, что, отправив на блок свою напарницу, сам он сворачивал к месту происшествия — посмотреть, что там делается. Так хотелось поучаствовать!

И вот желаемое достигнуто.

Бегать, что-то ликвидировать и налаживать, требовать от бригадиров, лаяться со снабженцами — всего этого было у него теперь вдоволь, а кое-чего с лихвой. Но он все равно не жалел о своем выборе. Работа и должна быть активной.

На своем участке в прорабской он застал двух бригадиров и второго старшего прораба — Геру Сапожникова, который сегодня опередил его. Поговорили о Дне Победы. А с началом смены вдруг выяснилось, что в комсомольско-молодежной бригаде Вячеслава Шишко не вышли на работу сразу два плотника-бетонщика — Лысой и Щекотухин. Вчера вечером видели этих ребят пьяненькими, так что выяснять причину невыхода уже не требовалось. «Ознаменовали» ребятки праздник.

Юра переобулся в резиновые сапоги и полез на плотину. Он взбирался по металлическим лесенкам-этажеркам, как хорошая обезьяна, — наловчился! Вначале наведался в передовую, всегда благополучную бригаду Ливенкова. Она работала по самой современной технологии: мощный кран-«тысячник» — восьмикубовые бадьи — манипулятор. Почти стопроцентная механизация. У Юры теплилась тайная надежда перебросить отсюда одного паренька в бригаду Шишко.

Он остановился на краю соседнего с ливенковским блока и стал смотреть вниз, в выгородку, где шла работа. Просторный, объемом в тысячу кубов, деревянный короб был уже наполовину заполнен проработанным бетоном. Вчера начали, сегодня закончат. Идеальный вариант: за смену — блок!

Крановщик подавал в выгородку очередную бадью с бетоном. Стропальщик в своем желтом жилете командовал крановщику: «Вправо… влево… майна помалу… стоп!» Открыл затвор бадьи, и из ее горловины начала выползать серая и сырая, блестящая влагой масса. Она тут же слегка расползается, но все же лежит горкой. И тогда вступает в дело манипулятор — небольшая каракатица на гусеничном ходу, на электропитании. У нее длинный хобот с пятью подвесными вибраторами на конце. Женщина-оператор, симпатичная и решительная, двигает рычагами, и хобот тянется к горке бетона, а пять вибраторов впиваются в нее. Серая масса податливо растекается, горка расплющивается в лепешку. Два-три погружения — и нет больше никакой горки, есть ровная, увлажненная сверху поверхность. Бетон уложен. На него падает завихренный в выгородке снег и не тает. Новая бадья разгружается рядом — и снова все повторяется. Будет уложен слой по всей площади блока — можно укладывать новый. И так — пока не заполнится вся трехметровая высота выгородки. «Блок готов!» — доложит тогда довольный Ливенков, спустившись ради этого вниз, в прорабскую. Ему назовут номер следующего блока, где-нибудь по соседству. Да он и сам заранее знает свои блоки — все они расписаны еще в начале месяца. Знай переходи с одного на другой и поднимайся все выше.

«Бетонная плотина состоит из кубиков, — так начинал свой курс в новосибирском институте известный профессор-гидротехник. — Ее возведение можно уподобить тому, как дети строят из кубиков свои замысловатые сооружения. Кубик на кубик — у нас они именуются блоками — и вот вам столб, три-четыре столба — вот вам секция, а несколько десятков секций, примкнутых одна к другой, выстроенных поперек реки, образуют плотину. Чтобы блоки не смещались и не ерзали, есть у них на каждой плоскости выступ и выемка, так называемые штрабы, которыми и соединяется вся эта мощная кладка… А чтобы примыкание блоков было непроницаемо для воды, существует такая мудрая штука — цементация. Но это уже другая тема, другой разговор, мои юные коллеги…»

Юра наблюдал бетонирование сотни раз, ему здесь ничего уже не открывалось нового, и все-таки он частенько ловил себя на том, что стоит и смотрит на все это как будто впервые. Смотрит и смотрит — и ему не скучно. А то спустится в блок, что-то подскажет, где-то поможет — ну, хотя бы подержит, оберегая от гусениц, провода, пока женщина-оператор перегоняет свою машину на новое место. Лишний раз напомнит ребятам основной закон Густова-старшего: лучше прорабатывать бетон в углах выгородки!

Когда отец вводил Юру в курс его обязанностей на плотине, он беспрерывно повторял, что надо чаще наведываться в бригады. А когда Юра спросил, для чего же, отец и сказал с чуть заметной усмешечкой: «А для того, чтобы лучше прорабатывали бетон в углах». — «И все?» — так же усмехнулся Юра, принимая это за шутку. «Остальное подскажут и потребуют сами бригадиры».

В общем-то тут действительно было сказано многое — сумей только понять. Следить за технологией и быть поближе к бригадирам, чтобы им не разыскивать тебя слишком долго в случае какой-то надобности, — вот главная твоя забота, прораб. Наконец еще и так было сказано: «Для нас и просто посмотреть за работой — уже работа». Юре и это запомнилось.

Но сегодня он пришел не работу смотреть, а лишнего работника высматривать. И ему пора бы уже подозвать Ливенкова, завести разговор насчет взаимопомощи и соревнования, то есть наоборот — насчет соревнования и взаимопомощи. Но он все стоял и смотрел — и не мог оторвать Ливенкова от дела. Уж очень тут все шло хорошо, налаженно, и у старшего прораба не поворачивался язык, чтобы разрушить эту налаженность. Он представлял, как начнет кипятиться Ливенков, как прислушаются, а может, и вмешаются другие парни — и все настроение у них рухнет.

Он направился в бригаду Шишко с тайной надеждой, что и там как-нибудь наладилось дело. И попал как раз к такому моменту, когда над выгородкой висела, укоризненно покачиваясь, пуская струйки воды, полная бадья, крановщик из своего поднебесья гудел сиреной, требуя опорожнить посуду, а в самой выгородке пыхтели трое бетонщиков и сам Шишко, нарядившийся в желтый жилет стропальщика. Пока не было бадьи, он работал ручным вибратором, а теперь, бросив вибратор, спешил, тяжело увязая в сыром бетоне, на свободное место — принимать бадью. Остальные тряслись над работающими вибраторами. Их дожидалась еще одна порция бетона.

— Ну что, ударнички, зашиваетесь? — громко спросил Юра, возвышаясь над бортом и морщась от налипающего на лицо снега.

— Не видишь, сколько нас? — огрызнулся бригадир.

Юра еще с тех дней, как был сменным прорабом и особенно много времени проводил в бригадах, так и остался для многих просто Юрой, и к нему почти весь участок, по крайней мере все бригадиры обращались на «ты». Хорошо это или плохо для авторитета руководителя, он пока что не знал да и вряд ли сумел бы что-то изменить теперь. Оставалось положиться на время, которое само расставляет людей по ранжиру и определяет, кого называть по имени-отчеству, кого до седых волос по имени, а кого и по кличке…

— За то, что вас мало, благодарите своих друзей, — ответил Юра бригадиру.