Евгений Дубровин - Беседы за чаем в семье Погребенниковых Страница 7

Может быть, если бы Славик кричал, горячился, даже наскакивал на отца, Виктор Степанович не пошел бы на рукоприкладство. Но младший Погребенников сидел с таким невозмутимым видом, словно он здесь был профессор и принимал экзамен от несмышленых студентов. Возможно, этот самоуверенный вид и вывел папу Погребенникова из себя. Кандидат наук Виктор Степанович Погребенников, размахнулся и ударил своего сына по уху. Удар был несильный, но получился очень обидным, так как прозвучал звонко на всю кухню. О нем можно было сказать: «Сочная оплеуха».

Младший Погребенников вскочил и рванулся в сторону отца, однако зацепился за угол стола и отскочил к плите, как волейбольный мяч. Ухо его горело.

– Давно бы так, – сказала мама.

Может быть, маме не стоило этого говорить в данный момент. Оскорбленный физическим действием член СКОПа нагнул голову и, как молодой бычок, бросился на Виктора Степановича. Энтомолог выставил вперед кулак. Член СКОПа наткнулся на кулак, обхватил его руками и, повиснув всем телом, стал со злобой загибать кулак к полу.

– Мало еще каши ел, чтобы с отцом справиться, – опять подала голос мама Погребенникова.

Во время схватки никогда не надо подначивать. Славик с еще большей яростью навалился на кулак. Старший Погребенников весь налился кровью, но не сдавался.

И тогда Славик применил детский прием. Он укусил отцовский кулак.

– Ах ты, мерзавец! – взревел энтомолог и инстинктивно отскочил в сторону.

Член СКОПа тотчас же воспользовался обстановкой и прошмыгнул в открытую дверь.

– Стой! – закричал отец.

Сын промчался по коридору и юркнул в ванную. Заскрежетала задвижка. Виктор Степанович, бежавший за сыном следом, чуть не получил удар дверью по лбу.

– Открой! – рыкнул старший Погребенников.

– Сам открой!

– Дверь вышибу!

Разгоряченный Виктор Степанович навалился плечом на дверь. Та не поддалась.

– Открой немедленно! Если сорву дверь, я за себя не ручаюсь.

– Срывай!

Кандидат наук отошел назад, чтобы разбежаться и вышибить дверь с ходу, но тут в коридор прибежала испуганная Ира Ивановна.

– Ты с ума сошел! – закричала она. – Кто же ломает дверь? Где я найду мастера?

– Этот мерзавец укусил меня! Представляешь? Укусил родного отца! Да если бы я укусил своего отца.

– Успокойся. Есть захочет, вылезет. Он привык питаться строго по часам. Успокойся. Пойдем пить чай.

Супруги Погребенниковы ушли на кухню.

– Надо коренным образом менять с ним отношения, – сказала Ира Ивановна. – Иначе это ни к чему хорошему не приведет. Вырастет хулиганом.

Энтомолог постучал себя кулаком по лбу:

– Ах, дурак! Это я во всем виноват! Зачем, ну зачем я связался с этой диссертацией?

Ира Ивановна погладила мужа по плечу:

– Твоя диссертация нужна людям.

– Людям нужен мой сын, а не диссертация! Хотя бы ты не работала…

– Мы бы тогда не прожили.

– Прожили! Еще как бы прожили! Не купили бы лишний сервиз, лишний ковер, а прожили бы! Зато сын бы был… сыном!

– Конечно, тебе очень бы хотелось заключить меня в четырех стенах, – обидчиво сказала Ира Ивановна. – Превратить в старую бессловесную прислугу. Сын бы у тебя был, а жены лишился бы.

– Жена…

– Что, может, я виновата? – вспыхнула Ира Ивановна.

– Может, и ты. Ты подогревала во мне честолюбие. Тебе была нужна диссертация, а не мне. Вернее, деньги, положение, квартира.

– А тебе это не было нужно? – съязвила Ира Ивановна. – Значит, по-твоему, надо было не работать, есть не зная что, жить не зная в чем, спать не зная на чем и только воспитывать, воспитывать этого лохматика. В лесу, что ли, его надо было воспитывать? В берлоге? Носить ему червячков?

– Не надо было уезжать из деревни…

– Ха-ха! – нервно рассмеялась Ира Ивановна. – Выходит, правильно воспитывать ребенка можно лишь в деревне? Значит, долой города? Все – в деревню! Так получается, по-твоему? Нет, дорогой, нечего на город валить да на диссертацию. Ты сам во всем виноват. Твой мягкий характер. Разве таким должен быть отец? Отец должен быть строгим. Меньше рассуждать, а больше действовать.

– Я охотно был бы строгим, если бы ты мне не мешала, – перебил жену Виктор Степанович. – А по-моему, все дело в твоем характере. Он очень континентальный. То жарко, то холодно. И потом, ты не смогла подняться над ребенком. Вы вроде бы как брат и сестра.

– Зато вы как сын и отец, – парировала Ира Ивановна. – Только отец – это он, а сын – это ты.

– Я – сын?!

– Да. Ты сын. Мягкий, добрый, послушный сын. Сынишка-шалунишка.

– Я?!

– Да, ты.

– Сынишка-шалунишка?

– Сынишка-шалунишка.

– …ры! – донеслось из ванной. Супруги прислушались.

– Живодеры! – раздалось совсем явственно. Ира Ивановна не успела опомниться, как Виктор Степанович сорвался со стула, промчался по коридору и ударил плечом в дверь. Дверь затрещала.

– А еще считают себя интеллигентными! – опять донеслось из ванной.

– Ых! – выдохнул Виктор Степанович и снова ударил плечом в дверь.

– На помощь! – закричал младший Погребенников. – На помощь!

– Опомнись! Ты что мелешь! – крикнула Ира Ивановна заточенному сыну.

– На помощь!

– Ых!

– Караул! Убивают!

– Ых!

Дверь сорвалась с петель и упала внутрь ванной. Виктор Степанович влетел вместе с дверью головой вперед. Младший Погребенников стоял возле ванны, держа в руках душевой шланг.

– Не подходи!

– Ых! – выдохнул энтомолог, отшвыривая в сторону сорванную дверь. Глаза его горели. – Пришла тебе крышка, мерзавец! Расплатишься за все!

Кандидат наук, растопырив руки, как Василиск в сказке, двинулся на сына. В лицо ему ударила струя воды.

– Ах ты! – Виктор Степанович замахнулся, чтобы немедленно покарать негодяя, но тут на мужа бросилась Ира Ивановна.

– Витя! Не смей бить его! Покалечишь! – мама Погребенникова обхватила мужа за шею.

Тот сделал стряхивающее движение, но жена осталась висеть. Отпрыск продолжал поливать родителей водой. Их одежда намокла, и постепенно супруги стали превращаться в скульптурную композицию.

В это время в прихожей раздался звонок. Семья Погребенниковых замерла. Только продолжала журчать вода.

Первой опомнилась Ира Ивановна. Она торопливо пригладила мокрые волосы, вытерла лицо полотенцем и пошла в прихожую открывать. Младший Погребенников выключил воду. Отец и сын стояли, ожидая дальнейшего развития событий.

Это была соседка. Из прихожей донеслись голоса:

– Кто-то звал на помощь…

– Вам показалось… Я стирала, и, возможно, шум…

– Нет, я совсем явственно слышала крик.

– Может быть, это по радио?

– Радио у нас выключено…

– Не знаю… Мы ничего не слышали. Может быть, это у Красиковых?

– Сейчас схожу узнаю. Прямо так явственно: «На помощь! На помощь!»

– Странная история…

– Да, странная. До свидания.

– Всего доброго. Заходите.

– Вы тоже заходите.

Хлопнула дверь. Соседка ушла. Энтомолог снова злобно взглянул на сына, готовясь к дальнейшим действиям, сын опять ухватился за шланг, но тут в ванную ворвалась Ира Ивановна.

– Старый дурак! – закричала она. – Гоняешься за ребенком по всей квартире как сумасшедший! Дверь сломал! Где теперь я буду мастера искать?! А ну марш за мастером в фирму «Заря»! Дожили – соседи уже стали прибегать! А ты чего стоишь? Бери тряпку и вытирай свое безобразие! Не соскучишься с этими мужиками!

Ира Ивановна ушла на кухню и стала там сердито греметь тарелками. Славик взялся за тряпку, а Виктор Степанович отправился в фирму «Заря».

БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ

«Нужен ли Бальзак каждому честному человеку на земле?»

– Предки, – сказал Славик за утренним чаем, – сегодня вечером меня не будет. Приблизительно до девяти. Так что прошу не психовать.

– Где же ты будешь до девяти? – спросила мама Ира Ивановна.

– Это так уж важно?

Мама Погребенникова помешала ложечкой чай.

– Отец, скажи что-нибудь.

Папа Погребенников откашлялся и сказал:

– Ты где будешь сегодня вечером?

Сын быстро посмотрел на отца. Вид у главы семьи был угрюмый. Вот уже второй день диссертация не шла, и второй день Виктор Степанович ходил мрачный.

Славик был физиономистом и мигом оценил ситуацию.

– Я буду писать битлов, – нехотя сказал он и начал торопливо поедать бисквитное пирожное, чтобы побыстрее уйти.

– Боже, – вздохнула безбожница инспектор Погребенникова. – Как нищ его духовный мир. Все вечера он пишет этих примитивных битлов.

– Битлы не примитивные, – начал было молодой Погребенников, но, встретив угрюмый взгляд отца, осекся.

– Я в его годы, – продолжала Ира Ивановна, – уже прочитала всего Бальзака. А он, я уверена, Бальзака и в руки не брал. Ты читал Бальзака?

Славик неопределенно хмыкнул.

– Я тебя спрашиваю – ты прочитал хоть один роман Бальзака?

Младший Погребенников сделал вид, что никак не может проглотить бисквитное пирожное.