Михаил Колесников - Право выбора Страница 9

— Давно бы так, голубушка Марина Поликарповна. Да что он тебе, изверг проклятущий! Раз не оценил красу твою девичью, наплюй ему в бесстыжие зенки. А мы тебе, чай, не чужие. На Москве не клином свет сошелся: у нас благодать, живем, как на даче. Живи, радуйся, что руки себе развязала. А жених тут как тут…

Повисает тягостное молчание. Проклятая старуха зашла в запретную зону. Марина ни жива ни мертва. У Ардашина застрял кусок пирога во рту. Вишняков пристально разглядывает графин.

— Цезий, галлий, калий, фека…

— Ну, ты!.. — дергает его за рукав Вера.

Выручает Бочаров. Он делает вид, что ничего не случилось. Громко обращается ко мне:

— Шкатулка японской работы, насколько я понимаю?

Другой и не заметил бы шкатулку, заваленную книгами. Шкатулку я в самом деле привез из Японии. На лакированной крышке — аисты, бамбук, кривые сосны. Тонкий специфический запах, как от всякой японской вещи. И чтобы увести гостей подальше от щекотливых вопросов семьи и брака, беру шкатулку, открываю серебряным ключиком. Внутри стопка аккуратно нарезанных листов бумаги. Каталог. Всем любопытно. Поясняю:

— Когда мы были студентами, много спорили. Старались заглянуть в будущее. Устраивали вечера. Здесь, на листочках, записаны все проблемы, не решенные человечеством. На вечерах каждый тянул билет и отвечал на вопрос в силу своего разумения. В ответе в какой-то мере выражался характер студента. Было весело, интересно…

В моих словах, по-видимому, невольно проскальзывает грусть о том времени, когда я был молод, полон веры в себя и в необыкновенное свое назначение. Я сохранил эти билетики как память о той удивительной поре.

Марина улавливает мое настроение, говорит:

— А почему бы нам сейчас не устроить такой вечер? Алексей Антонович как бы вернется в свое прошлое.

Видно, ей тоже хочется увести всех подальше и побыстрее от щекотливых вопросов семьи и брака. Ну что ж… Моя давняя слабость… маленькие психологические опыты. Ведь моральная интуиция в конечном итоге и вырабатывается благодаря незаметному проникновению в психологию окружающих. Все мы немного психологи.

Ардашин бурно хлопает в ладоши. Тут уж представляется случай в полную меру выказать эрудицию перед дочерью знаменитого физика! И, конечно, завоевать ее симпатии…

— Декамерон. Тысяча и одна ночь!

Игру решаем усложнить. Пусть ответ будет своеобразной новеллой, в которой реальное и фантастическое переплетены. Разрешается врать в меру своей изощренности. Обязательное условие: новая, небывалая гипотеза.

Вера тянуть билет отказывается.

— Послушаю умных людей.

Я даже заинтригован: как-то выкажут себя эрудиты младшего поколения? Обладают ли они оригинальностью мышления или же отделаются прописными истинами?

Первой опускает руку в шкатулку Марина.

— С вас и начнем, — говорит многозначительно Бочаров.

Мне казалось, что Марина застесняется, станет отнекиваться. Но она как-то быстро освоилась с нашим маленьким обществом, все время шепчется о чем-то с Верой.

Марина меньше всего похожа сейчас на солидного инженера, изобретателя электромеханических устройств для дистанционного манипулирования с радиоактивными веществами. Просто молодая женщина с тривиальными ямочками на щеках. Глаза блестят, щеки горят, и в этом огне совсем растворились веснушки. Только лоб и нос у нее белые, и это производит странное впечатление. Все продумано. («Лучше иметь складку на шее, чем складку на чулке!»)

— Даже великий Архимед не мог обойтись без женского пола, — говорит иронически Вишняков. — Когда римские галеры подошли к Сиракузам, Архимед согнал женщин на берег и приказал каждой вынуть зеркальце — римский флот сгорел.

Что-то долго разглядывает Марина билетик. Видно, вопрос попался не из легких.

«Авгуры» гипнотизируют ее взглядами. Воистину присутствие молодой женщины преображает человека. Оказывается, у Бочарова белозубая улыбка, веселый прищур глаз и что-то прямо-таки притягивающее в этих темно-голубых глазах. Серый элегантный костюм. Сияет холодом тугой воротничок. За столом ведет себя непринужденно, шутит.

Марина обводит нас медленным взглядом. Я понимаю: входит в роль. Сейчас она — хранительница звездных тайн. Подсознательно стремится попробовать силу своих чар на этих молодых людях. Мне-то знакомо ее опасное лукавство. Вышколенный ум напряжен до предела, но говорит она лениво, будничным голосом. Это должно произвести впечатление.

— Вы требуете сногсшибательных гипотез, лежащих за пределами человеческого знания. Я должна ответить на вопрос, на который человечество, может быть, никогда не получит однозначного ответа: в самом ли деле вселенная расширяется, каков конечный итог разбегания галактик?

В моем мире знают «Всеобщий закон симметрии и асимметрии», великую «Единую формулу симметрии и асимметрии». Частным производным от этого закона является другой, гласящий: «Каждая вселенная — это материальная организация, непрестанно воспроизводящая свою организацию». Назовите эту гипотезу земным языком: «Размножающиеся вселенные».

Введем понятие Универсума — единого, бесконечного во времени и в пространстве мира, сотканного из некой первичной материальной субстанции — апейрона, праматерии; а уж потом будем рассуждать о множестве вселенных. Универсум — источник всего. Наша вселенная — производное, явление второго порядка. В начальный период она представляла из себя сгусток вещества, как бы зародышевую асимметричную плазму или «первичный сверхатом». Одним словом, зародыш вселенной. Там безраздельно господствовала геометрия Римана. Геометрия замкнутого сферического пространства.

После распада «первичного сверхатома» на протогалактики и процесса образования галактик началось расширение вселенной, разбегание ассоциаций галактик. Сейчас космическая эволюция определяется переходом к мировым линиям с наименьшим значением действия, она состоит в выпрямлении мировых линий, в уменьшении кривизны пространства, то есть пространство все больше становится эвклидовым, «плоским». Мы живем именно в эту эпоху. Сейчас беспрестанно происходит образование новых галактик и сверхновых за счет первичной материальной субстанции — апейрона. (Это так же, как, скажем, рост органической массы на Земле за счет неорганической. Переход материи на высшую ступень.)

Каков итог разбегания ассоциаций галактик?

Он заключается в переходе «плоского» пространства в пространство с отрицательной кривизной. Этот этап будет обозначать деление нашей вселенной на две равные части, удаленные друг от друга на квинтильоны световых лет. Сгущение вещества, распад галактик в каждой из частей поведет вновь к образованию на сей раз уже двух «первичных сверхатомов» и переходу геометрии Лобачевского в геометрию Римана. Цикл закончился.

Каков смысл бесконечного размножения вселенных?

А каков смысл размножения всего сущего? Ведь всякая плазма в конечном итоге — зародышевая плазма. Важно то, что мы установили: наша вселенная — материальная организация, непрестанно воспроизводящая свою организацию. Таков закон ее развития. Все остальное — частности. Итак: от замкнутой вселенной к разомкнутой, к вселенной с отрицательной кривизной пространства и к двум замкнутым идентичным вселенным. А возможно, и неидентичным. Возможно, в данном случае мы будем иметь вселенную и антивселенную.

— Гениально! — взрывается Ардашин. — Изящная теория! Вы в самом деле заглянули за пределы человеческих знаний. Отныне наступает новый период в космологии: построение моделей вселенных невозможно без учета теории неких высших множеств и всеобщего закона расширенного воспроизводства.

Хоть Ардашин и подлиза, но я благодарен ему за восторги: они разрушили последнюю преграду между «авгурами» и Мариной, ее признали «своей».

— Если бы гипотезу обосновать математически… — продолжает нагнетать Ардашин. — Ведь, по Канту, в каждом знании столько истины, сколько математики.

Ардашин любит все выходящее за рамки обыденности, мечтает осчастливить человечество небывалой идеей или открытием. Он самый молодой из нас. Он верит в то, что еще можно удивить кого-нибудь проникновением в тайны природы, смелой гипотезой. А втайне мечтает стать руководителем сектора. Все начинают с этого…

Но Ардашин безразличен Марине. Она не удостаивает его вниманием и равнодушна к его комплиментам; она фиксирует взгляд на лице Бочарова и ждет. Она почему-то сразу как-то выделила Бочарова из всех нас. Бочаров сидит, опустив голову и нахмурив брови. Возможно, погруженный в свои мысли, он даже не слушал Марину. Но ей нужна именно его оценка. Она легонько ударяет ребром ладони по столу. Бочаров поднимает голову, некоторое время пристально смотрит на Марину и, криво улыбнувшись, говорит: