Михаил Барщевский - Лед тронулся

Михаил Барщевский

Лед тронулся

Уважаемые читатели!

Хочу предупредить — все персонажи вымышленные. Даже если какие-то фамилии вам покажутся знакомыми — это всего лишь придуманные фамилии. И события все придуманные. Описывая реальные исторические факты, автор дает их в своем понимании, своем восприятии и совсем не претендует на историческую точность идокументальность описания.

Достижения современной исторической науки автором сознательно игнорировались.

Глава 1

На второй вечер после возвращения Вадима и Лены в Москву у Осиповых-старших, дабы Ленке не возиться с угощением, собрался весь «кагал». Приехали обе пары Баковых, старшие и младшие, тетя Оля, разумеется, и бабушка Аня.

Машка поначалу не отходила от родителей. А потом, выяснив для себя главный вопрос — поедет ли она с папой через полгода в США, ушла на свою орбиту. Она пересказывала подругам по телефону впечатления родителей от американской поездки, по сути хвастаясь тем, что ее папа с мамой весь мир уже посмотрели, а скоро и она поедет. Ни Лена, ни Вадим даже не догадывались, сколько за время их отсутствия у дочери появилось новых знакомых и подруг. Машке звонили мальчики. Она успела сообщить родителям, что у нее правило — самой мужчинам не звонить. Чтобы не зазнавались.

Когда же собралась вся родня, повертевшись между стариками минут десять, дав всем чмокнуть себя в щеку и высказаться, как она повзрослела и похорошела, Машка удалилась. Бывшая комната Лены и Вадима, где прошел первый год жизни Маши, стала опять на полгода ее обителью. Вадим обрадовался, узнав, что Машка пошла делать уроки. Илона хитро улыбнулась, она-то знала, что ближайшие часа два никто им домой дозвониться не сможет. «Ну и хорошо — поговорим хоть спокойно!» — решила рассудительная хозяйка квартиры.

Очень быстро семья разделилась на две группы. В первой солировала Лена с рассказами о бытовой стороне американской жизни, магазинах, чудесах кухонной техники и продуктовых прилавков. Апофеозом «американской истории» стал подробный рассказ о посудомоечной машине. Три бабушки — Эльза, Аня и Лиза, плюс Илона, слушали, плохо веря своим ушам. Особенно бабушка Эльза и Илона впечатлились рассказом о посудомойке — на столе в гостиной, а частично уже и на кухне красовались горы грязной посуды, которую предстояло перемыть после ухода гостей.

Бабушка Аня отреагировала на рассказ о микроволновой печи неадекватно. Вместо того, чтобы восхититься западным прогрессом, она печально заметила:

— Леночка, а ты знаешь, между прочим, что первым микроволновую печь придумал советский инженер. И было это еще в тридцать шестом году?

— Откуда, интересно, Анна Яковлевна, у вас такие глубокие познания в технике? — без промедления пошла в атаку бабушка Эльза.

— А мы с ним вместе сидели, — спокойно, не желая ввязываться в очередную баталию, ответила девяностолетняя старая большевичка.

— Ну ясное дело, ваша власть сажала любого, кто хоть мало-мальски что-то соображал! — Эльза победно улыбнулась. Лена, позабывшая постоянные «разборки» старух, удивилась, как любая тема возвращала им боевой дух.

— Продолжай, Леночка! — восстановила мир Илона.

Тетя Оля привычно поддакнула сестре:

— Да, Леночка, продолжай!

Вторая группа, возглавляемая Вадимом, обсуждала политику. Илья Иосифович, который совсем плохо слышал, сидел, подавшись вперед, и ничего не спрашивал, не комменгировал. Скоро выяснилось, что он спит. Еще в Америке Вадиму с Леной сообщили, что у него опухоль, оперировать нельзя, но при помощи химиотерапии врачи обещали на полгода протянуть ему жизнь.

Выглядел Илья Иосифович паршиво, серый цвет лица, осунувшийся, с дрожащими пальцами и совсем облысевший.

Владимир Ильич, привыкший к мысли о скорой потере отца, слушал рассказ Вадима внимательно, периодически вступая в спор, пытаясь защитить американское общество от несправедливых нападок зятя.

Наталия Васильевна кивала, соглашаясь с мужем. Сам того не ведая, он подыгрывал ее планам. Теперь, коли уж так получилось, что из-за этой чертовой Перестройки Вадим оказался вовсе не таким уж «бесперспективным», а даже наоборот, у нее созрел новый грандиозный прожект. Вадима пригласили на работу в США, значит, он сумеет и им с Володей обеспечить там достойный уровень жизни. Сидеть здесь при пустых прилавках и политической ситуации сродни пороховой бочке, вокруг которой дикари-перестройщики разложили круговой костер, ей казалось глупым. К тому же надвигалась старость, а это — врачи. Вот у свекра рак проморгали! Нет, советская медицина не вызывала больше никакого доверия. Даром, что они с мужем по-прежнему были прикреплены к поликлинике на Грановского. А что толку?! Лекарств все равно было не достать. Уехать! Только ехать — это и был гот план, которому сейчас так усердно помогал осуществиться обычно недалекий Володя.

Михаил Леонидович, казалось, не слушал сына совсем. Он просто цвел. Млел. Машка бы сказала — торчал. Михаил Леонидович был счастлив — его сын рассказывал о США.

Он там был. Он видел. Он вернулся на коне, с победой. Его пригласили поработать в США. И это его — непутевого Вадьку! Который в школе учился как попало! Его сына, из которого он сделал юриста международного класса. Ну пусть еще молод и горяч, пусть не понимает, что из Союза надо уезжать с Леной и Машкой. Он сам-то с Илоной, разумеется, никуда не поедет. Ему и здесь помирать хорошо. А продукты он и в гастрономе своем достанет. С голоду и сейчас не пухнут. А жизнь как-нибудь да наладится!

Вадим рассказывал не о тойфле и не об итоговой победе над «американами». Про последнее он просто упомянул, как о результате поездки. Они открывают офис в Москве, он с Сашей по очереди еще несколько раз съездят в США. За хорошие деньги, между прочим. Но, кроме отца, эта новость особо никого не заинтересовала.

Наталия Васильевна все пыталась выяснить, а можно ли там Вадиму найти постоянную работу, а как устроиться Лене, а сколько платят советским пенсионерам, если они получат статус беженцев? А, кстати, сложно ли его выхлопотать?

Объяснения Вадима, что блат в Америке не срабатывает, что там все до противного живут по правилам, тещу не удовлетворили. «Наивный мальчик просто не до конца разобрался!» — успокоила себя Наталия Васильевна, понимая, что она-то сходу решит все проблемы. Ей бы только туда попасть. За последний год очень многие ее подруги разъехались кто куда. Кто-то через Австрию или Италию добрался до Израиля, кому-то повезло уехать в Австралию. Но туда можно было попасть только с детьми, так сказать, у них «на хвосте». По слухам, скоро должна была принимать Германия. Разумеется, Западная. Хотя и в Восточной было бы неплохо. Наталии Васильевне нравилось туда ездить за вещами.

Была, правда, одна проблема — Владимир Ильич был записан татарином, а она — полькой. Последнее время она себя часто корила за ошибку, допущенную в начале пятидесятых, когда уговорила мужа сменить национальность в паспорте. При рождении Володю записали по отцу — евреем. Он и войну так прошел, и жил себе спокойно, ни о чем не думая. Но через год после их свадьбы грохнуло «дело врачей». Молодая еще Наташа, посмотрев список «вредителей», поняла — не за горами антисемитские чистки, если не еврейские погромы, спровоцированные властью. Илья Иосифович стал спорить, что большевики люди интернационалистических взглядов, что Советский Союз, только что разгромивший фашистов, ни при каких обстоятельствах по их стопам не пойдет, что национальность предков святое.

Неожиданного союзника Наташа нашла в лице свекрови. Бабушка Батый, тогда еще только Елизавета Эммануиловна, слушала эти споры неделю, а потом сказала, как отрубила: «Еврей, — это если мать еврейка. А я татарка — значит, писаться Володя должен татарином!» И сейчас мало кто решился бы спорить со своенравной старухой, но тогда об этом и речи быть не могло.

Илья Иосифович сразу скис, а Володя смиренно пошел исправлять паспорт. А вот сейчас это вывернулось все в негатив, в проблему. Чтобы уехать, надо было числиться евреем. Даже анекдот такой по Москве ходил: «Жена-еврейка не роскошь, а средство передвижения». «Ладно, исправили национальность один раз, исправим второй!» — успокоила себя Наталия Васильевна и стала дальше слушать рассказ о противных правильных американцах и их тупой сытой жизни.

Бабушка Лиза присаживалась то к одной компании, то к другой, следя за тем, чтобы везде был порядок.

Вечер закончился раздачей подарков. Лена посмотрела на часы и поняла, что Машке явно пора спать. Она с Вадимом, хоть и спали сегодня ночью всего четыре часа, так увлеклись семейным разговором, что про сон забыли. Лена заметила, что Вадим зевал чуть ли не каждые пять минут, но потребность выложить все побыстрее брала вверх. Но дочь — это святое…