Андрей Марченко - Наследство одной ведьмы Страница 10

— А гул двигателя?

— Простая имитация.

К моей вящей радости, ротмистр Рагволд-Борис исчез так же быстро, как и появился. Довез Василису до дома, но от приглашения на чай отказался, сославшись на срочную дорогу. Своих телефонов не давал, ее не спрашивал, исчез в тумане. Где-то с месяц я шпионил за домом Василисы, ожидая, что зашуршат колеса, притормозит автомобиль, и на землю ступят ноги в армейских ботинках. Но шли недели, а никто так и не появился.

И я даже стал о нем потихоньку забывать.

А зря…

— Призрак, — прошелестели вверху деревья, — я козырнул в ответ.

— Призрак, — пропела падающая звезда. Эта звезда падала в мою честь, но загадывать желание я не стал. В ту ночь я был и так счастлив.

— Призрак — шептала трава где-то там внизу.

Где-то там, где-то там…

На плоской крыше лаборатории я танцевал вальс, пел песни, дразнил летучих мышей. Ночь была колдовская, сказочная Я приглашал на танец ветер, прошлогодний листопад.

— Призрак! — вскрикнул кто-то.

Призрак — ну а кто еще. Кому в голову взбредет танцевать посреди ночи на крышах спящих домов? И пусть меня сегодня видят — что с того?…

— Призрак — где ты!

Похоже, звали меня — я посмотрел за край крыши.

Внизу стояла Василиса.

Я разбежался и перепрыгнул на другую крышу, скатился по водосточной трубе, спрыгнул на землю с высоты где-то метров пяти. И, конечно же не рассчитал высоту, вошел в землю по колено. Пришлось сделать шаг, чтоб стать на поверхность земли.

Я подошел к ней со спины, стараясь не спугнуть листопад.

— Звала меня?

Василиса вздрогнула и обернулась — я все же испугал ее.

— Звала меня? — повторил я.

Вверху зашумел ветер, от него зашумели деревья, загремели водосточные трубы.

Я посмотрел вверх, увидел как качаются верхушки деревьев, столбы, крыши деревьев, небо вместе с луной и звездами.

Но нет — небо и крыши не могут качаться. Значит в этом причина другая. Ах да, вот оно что — качаюсь я сам…

— Ты пьян! — заметила Василиса.

— А то! — согласился я с гордостью.

— Разве призрак может быть пьяным? Что ты пил?

Что может пить призрак? Лунный свет, время, осколки воспоминаний о том, как я был пьян, когда был жив. Но я не стал это ей объяснять — чтоб понять это надо самому быть призраком. Я развел руки, пожал плечами и улыбнулся. Кажется, улыбка у меня получилась довольно глупой.

— И что же ты отмечаешь? Или пьянеешь без причины.

— Ну что ты, — ответил я, — повод есть, причем значительный. Сегодня — юбилей с моей смерти. Правда жутко некруглый, но…

— И ты отмечаешь день смерти?

— А почему нет? Это ведь не всем дано.

— А когда будешь трезв?

Я улыбнулся еще шире. Настолько широко, что заболели мои призрачные скулы.

Василиса резко развернулась и пошла прочь.

— Постой, ты куда?… Ты же говорила, что вроде бы ко мне какое-то дело…

— Зайдешь ко мне, когда не будешь пьян. — в ее голосе звучало отчаянье. Я подумал, что еще немного и она заплачет.

— Стой! Посмотри сюда!

Над лесом висела луна. Ее свет был в ту ночь особенно ярким — я же говорил, ночь была чудесная и колдовская.

Угол здания и колонна подрезали лунный свет так, что оставалась узкая полоса, лунная дорожка в полпяди шириной. Я встал на цыпочки и прошел по ней полдюжины метров, так и не ступив на неосвещенную лунным светом землю.

— Ты трезв? — удивилась она.

— А то… — ответил я, — аки стеклышко.

— А что с хмелем?

— Его унес ветер — глядишь, еще кому-то пригодиться… Так что там у тебя? Выкладывай!

— Франц, у меня беда…

— Так значит они лежали здесь…

— Ну да, — ответила она.

— А теперь их нету…

— Чуткое замечание.

Мне оставалось только кивнуть. Пока в моей силе не было ничего, кроме простой констатации фактов.

— И много было? В смысле пачка большая?

— Неа, маленькая… С папиросную пачку. А сумма там была больша-а-а-я…

Она все же заревела. Я бы хотел ее обнять, прижать к себе, успокоить. Но и это было не в возможностях призрака. Я смог только сказать:

— Не реви… Не разводи сырость. Давай лучше подумаем…

Она подтянула сопли и кивнула:

— Давай…

— Она не могла куда-то завалиться?

— Я уже сто раз смотрела. Куда еще посмотреть?

Если верить Василисе… Ну а, в принципе, отчего мне ей не верить?…

Ну да…

С ее слов выходило, что деньги лежали в пенале, меж стенкой и коробкой с лекарствами. Тайник был не то чтоб слишком надежным, но ничем не лучше большинства остальных.

Я лег на пол, заглядывая за кровать, за батарею. Я даже зашел в квартиру к соседям и посмотрел на пол сквозь стену. Денег не было нигде.

Уточнять, на что собирались деньги я не стал. Лишь уточнил:

— К какому числу они тебе нужны были?

— Через месяц — крайний срок…

— Украли? — спросил я ее, — кто мог их украсть?

— Да я не знаю. Никого в квартире не было. Ну кроме тебя… — она поперхнулась и добавила: И меня… До этого еще слесаря приходили, меняли трубы. Да только я деньги убирала, и после них опять на место положила.

— Что делать, Франц, что делать… Ты знаешь?

— Знаю, ответил я, — Будем искать…

— Искать? Как? Где? Что?

— На последний вопрос отвечу совершенно точно — искать будем деньги. Как абстрактную категорию. А у ж где и как — будет видно. Твои это будут деньги или нет — не суть важно.

На всякий случай я понаблюдал за слесарями. Но те, похоже были все же невиновны и слишком просты для хитроумной кражи. Они жевали свои бутерброды с высохшим сыром, стреляли друг у друга папироски, не брезговали докурить после приятеля, не слишком сожженный окурок прятали, чтоб лишний раз не бегать за папиросами.

Водку, покупали дешевую, с рук на базарчике. На нее собирали, вскладчину. Пока шапка шла по кругу, я успевал заглянуть каждому в бумажник — купюры там были некрупными, да и тех немного.

Как потомственные алкоголики, напивались они с наперстка, а потом вели задушевные беседы. Признавались во многих грехах, в том числе и в придуманных — все больше в прелюбодеяниях, и в реальных — воровстве труб, мену электродов на самогон…

Но о деньгах Василисы не сказали ни слова, хотя о ней самой обмолвились вскользь.

Причем довольно скабрезно.

В ответ я столкнул на пол початую бутылку.

Она не разбилась, но пролилось много.

— Неделя заканчивается плохо, — подытожила Василиса. Впрочем, и начиналась она неважно.

— А с чего же она начиналась?

— Ну известно с чего — с понедельника…

Действительно, неделя подходила к концу, а денег найти не удавалось.

— Ну что же, коль именно твои деньги найти не удается, поищем чужие.

— В смысле?

— Ну все элементарно. Выбираем банк. Не самый большой, а такой, маленький… Сперва я подсматриваю кода, затем выбираем ночь. Я прохожу сквозь стену, выключаю сигнализацию, открываю дверь. Ты входишь и берешь, сколько тебе надо. Подходит?…

Конечно, план был не ахти: без налетов, без преследований, без сложного расчета — психологического и технического. По таким ограблениям не снимают фильмы, не пишут книги. Но будучи простым, он от этого не становился неэффективным и мог сработать. Я знал на районе банков пять, которые ночью охранялись только сигнализацией.

— Нет, не подходит. — ответила Василиса.

— Это почему?…

— Да потому что это воровство. А воровать нехорошо. Даже не настаивай.

— Это все чистоплюйство чистой воды. Но настаивать так и быть, не буду — ибо настаивают обычно на спирту.

Очевидно, до сегодняшнего Василиса не читала газет, в которых писали о том, какими путями сколачивались банковские состояния.

— Хорошо, а что ты можешь предложить?

— Скажем, выиграть в лотерее? Или на автоматах?

— Без толку. Лотерея слишком сложная — много шариков. Да и игорные автоматы… Говорят, раньше были механические, там шанс был. А теперь ведь сплошная электроника.

Василиса задумалась. Но ненадолго.

— Слушай, Франц… Говорят, призраки часто охраняют клады? У тебя точно нет никакого клада?

Я пожал плечами — единственный мой тайник содержал меня же.

— А ты не можешь походить поспрашивать, мало ли. Вряд ли призракам нужны деньги… Может кто-то что-то слышал?

— Ну что? Поговорил? — спросила Василиса через два дня.

Я кивнул:

— Говорил, с некоторыми по два раза. Никто не знает ни о каких кладах.

— А ты со всеми поговорил?…

— Ну… — замялся я.

Василиса поняла все сразу же.

— Значит не со всеми. Выкладывай кто такой, отчего им брезгуешь.

— Брезгую, потому что он не человек. И никогда им не был. Он призрак оборотня и я не хочу я с ним говорить…