Джон Грин - Уилл Грейсон, Уилл Грейсон Страница 11

маура: нам надо поговорить.

я: сейчас же уже типа полночь, нет?

маура: открой дверь.

я: ты капризничать тут будешь?

маура: уилл, хватит. открывай.

когда она начинает разговаривать со мной напрямую, мне всегда становится немного страшно. открывая дверь, я пытаюсь придумать, как от мауры избавиться. как-то машинально.

мама: кто там?

я: да всего лишь маура.

и, блин, маура восприняла это «всего лишь» буквально. пусть она уже нарисует слезу под глазом, и покончим с этим. на ней столько подводки, что хватило бы и контур трупа обвести, а кожа такая бледная, что маура как вампир на рассвете. только двух кровавых точек на шее не хватает.

мы зависаем в дверях, потому что я толком не знаю, куда нам идти. мне кажется, в дом она ко мне раньше не заходила, разве только на кухню. но в моей комнате точно не была, потому что там комп, а маура из таких девчонок, кого на секунду одних оставишь, и они сразу же полезут в твой дневник или в компьютер. к тому же, сами понимаете, когда приглашаешь кого-то в свою комнату, это может кое-что значить, а я однозначно не желаю, чтобы маура ждала от меня что-то типа: «а может на кровать сядешь, а раз уж мы на кровати, может, я тебя трахну?». но пока кухня с гостиной не годятся, потому что там мама, мамина спальня тоже не годится, потому что это мамина спальня. в общем, в итоге я спрашиваю, не хочет ли она пойти в гараж.

маура: в гараж?

я: слушай, в выхлопную трубу я тебя лезть не заставлю. если бы хотел совершить вместе с тобой групповое самоубийство, я бы предпочел удар током в ванне. ну, фен в нее бросить. как поэты делают.

маура: ладно.

в мамином макси-сериале говнофантазия остин раскрылась еще далеко не до конца, так что я знаю, что нас с маурой не тронут. точнее сказать, мы будем единственными тронутыми в гараже. в тачке сидеть было бы как-то глупо, так что я расчищаю пространство возле груды папиных вещей, которые мама так и не выкинула.

я: ну так че?

маура: ты урод.

я: это новость для тебя?

маура: помолчи секунду.

я: только если ты замолчишь.

маура: прекрати.

я: ты начала.

маура: просто прекрати.

ладно, думаю я, заткнусь. и что? пятнадцать сраных секунд молчания. а потом вот это:

маура: я всегда уверяю себя, что ты не со зла, и от этого типа не так больно. но сегодня… блин, меня просто задрало уже. ты задрал. чтобы ты знал – я спать с тобой тоже не хочу. я бы ни за что не стала спать с человеком, с которым даже дружить не получается.

я: погоди-ка, мы что, больше не друзья?

маура: я не знаю, кто ты мне. ты мне даже не признаешься, что ты гей.

ее излюбленный маневр. когда она не получает нужный ей ответ, маура сама строит угол и загоняет тебя в него. один раз я ушел в туалет, а она порылась в моей сумке, нашла таблетки – я утром не выпил, поэтому взял с собой в школу. она целых десять минут выжидала, а потом спросила, принимаю ли я какие-то препараты. я посчитал, что это прозвучало ни к селу ни к городу, обсуждать мне это особо не хотелось, и я ответил, что нет. а она что? снова залезла в мою сумку, достала оттуда пузырьки с таблетками и спрашивает, от чего они. ответа она добилась, но ее поведение точно не внушает доверия. потом она твердила, что мне не надо стыдиться моих «психических особенностей», а я отвечал, что не стыжусь – просто не хочу с ней об этом разговаривать. но маура разницу не смогла уловить.

а теперь другая ловушка, на этот раз про ориентацию.

я: эй, стоп. если я и гей, не мне ли решать, говорить об этом тебе или нет?

маура: кто такой айзек?

я: черт.

маура: думаешь, я не вижу, что ты там в тетради малюешь?

я: да ты прикалываешься. и ты из-за айзека так решила?

маура: ты просто ответь, кто он такой.

я ей принципиально не хочу рассказывать. он мне принадлежит, не ей. если я ей хоть что-то расскажу, маура захочет знать все. я знаю, что она по какой-то идиотской причине решила, что я сам этого хочу – все рассказывать, и чтобы она все обо мне знала. но я не хочу. и она этого не добьется.

я: маура, маура, маура… айзек – это вымышленный персонаж. на самом деле его нет. блин! я просто кое-что придумал. ну, замысел у меня. я истории сочиняю. с этим айзеком в главной роли.

знать не знаю, откуда это дерьмо берется. похоже, это просто дано мне какой-то божественной силой выдумывания. судя по ее виду, маура очень хочет в это поверить, но не может.

я: это как собачка пого. только он не собачка и не на палочке.

маура: блин, я уже совсем забыла про собачку пого.

я: да ты что?! мы же на этом должны были разбогатеть!

и на это она ведется. маура прижимается ко мне, и я богом клянусь: будь она пацаном, я бы сейчас через штаны заметил, как у нее встал.

маура: понимаю, что это ужасно, но мне как-то легче от того, что ты такую серьезную вещь от меня не скрываешь.

пожалуй, неудачное время подчеркивать, что я, вообще-то, не сказал, что я не гей. я просто послал ее подальше.

даже не знаю, есть ли что ужаснее на свете, чем когда девочка-гот внезапно делается ласковой. теперь маура не только жмется ко мне, но и изучает мою руку, как будто на ней оттиснута надпись о смысле жизни. шрифтом брайля.

я: мне, наверное, к маме пора возвращаться.

маура: скажи ей, что нам надо пообщаться.

я: да я кино обещал с ней посмотреть.

тут главная задача – избавиться от мауры так, чтобы она не поняла, что от нее избавились. я же обидеть ее не хочу, не сейчас, когда я только все наладил после предыдущей мнимой обиды. я точно знаю: как только маура доберется до дома, она бросится к своей тетрадке с кроваво-черепушечной поэзией, и я изо всех сил стараюсь, чтобы там обо мне ничего плохого не появилось. маура однажды показала мне один свой стих.

повесь менякак мертвую розусохрани меняи мои лепестки облетяттолько когда ты их коснешьсяи я растворюсь навсегда

а я написал ей стих в ответ:

якак дохлая бегониявишу вверх ногамипотому чтодохлым бегониямнасрать на все

и она тоже ответила:

не всем цветамнужен светдля роста

так что сегодня, возможно, я вдохновлю ее на что-нибудь вроде:

я думала, что у него голубая душано может, все же есть надежда,что я, коль буду хороша,его увижу без одежды.

надеюсь, я этого никогда не увижу, не узнаю, что это было написано, и вообще никогда об этом больше не буду думать.

я встаю, открываю дверь, чтобы маура вышла. говорю ей: «увидимся в школе в понедельник», а она отвечает: «если не раньше», я говорю: «ха-ха-ха» и, когда она отходит на безопасное расстояние, закрываю дверь.

что самое дурацкое, я знаю, что мне это еще аукнется. рано или поздно маура скажет, что я ее провел, хотя на самом деле я лишь пытался умерить ее пыл. надо ее с кем-нибудь свести. и поскорее. мауре же не я нужен, а кто-то такой, кто все внимание будет уделять ей одной. просто я таким быть не могу.

когда я возвращаюсь в гостиную, «гордость и предубеждение» уже почти закончились, то есть все в курсе, какую роль они играют в жизни других. мать моя обычно к этому моменту уже вся в соплях, как мятый платочек, но в этот раз глаза у нее сухие. и, выключив ди-ви-ди, она это подтверждает.

мама: пора мне это уже прекратить. и начать новую жизнь.

мне кажется, слова эти она адресовала самой себе или там вселенной, но не мне. но все же не могу не думать, что в это вот «начать новую жизнь» может поверить лишь полный идиот. как будто можно поехать в магазин, купить новую жизнь и начать ее. а сначала смотришь на нее в блестящей коробочке и видишь через пластик, что там с тобой происходит, и говоришь такой: «ух ты, тут я на вид куда счастливее – кажется, да, надо брать!», и берешь, несешь на кассу, жизнь пробивают, ты оплачиваешь кредиткой. если бы начать новую жизнь было так просто, то мы все жили бы счастливо. но это не так. так что, мам, не думай, что новая жизнь ждет тебя готовенькая, надо просто найти и купить. нет, вот она, твоя жизнь. и да, она хреновая. жизни вообще обычно такие. так что если хочешь что-то изменить, нужна не новая жизнь. а готовность поднять свою задницу.

я, разумеется, ничего этого ей не говорю. матери не должны такое дерьмо от детей выслушивать, за исключением тех случаев, когда они делают что-то реально не то, типа курят в постели или употребляют героин, или употребляют героин, пока курят в постели. если бы моя мама была крутым пацаном из школы, ей бы другие ее крутые дружки сказали: «чувак, да тебе просто потрахаться надо». но извините, гении, это тоже не так. не существует никакого целительного траха. это просто такой санта-клаус для взрослых.

нет, ненормально как-то, что я от мамы к сексу скатился, так что я даже радуюсь, когда она продолжает сетовать.

мама: это уже старость, да? в субботу вечером мама сидит дома, дожидаясь появления дарси.

я: я полагаю, этот вопрос не требует ответа?

мама: да. пожалуй, да.

я: а ты этого дарси куда-нибудь приглашала?