Ларри Бейнхарт - Американский герой Страница 11

Глава 7

Вы когда-нибудь переживали такой переворот, когда только что перед вами был один мир, а через мгновение вы видите уже абсолютно другой?

Я вам объясню, что я имею в виду и что это за чувство. 1967 год, Вьетнам. Меня в составе свежего пополнения доставляют с острова Паррис. Мы движемся в сторону Первого корпуса, расположенного в северной части Южного Вьетнама. Она включает в себя пять провинций от Квант Три до демилитаризованной зоны. Здесь же расположены древняя столица Хюэ и Кхи Сан. Мы крепкие, здоровые, безмозглые и готовы на все. Прямо как в фильме Джона Вейна — десантники высадились и готовы надрать задницу любому. Естественно, для начала мы неделю сидим в Дананге и ничего не делаем. Мы скучаем, пьем, ввязываемся в драки, подхватываем триппер и видим, как мимо проплывают мешки с убитыми, однако считаем, что они сами виноваты, так как вели себя неосторожно. С десантниками такого бы никогда не произошло.

Наконец мы получаем назначение и отправляемся на север по направлению к Кхи Сану — узкой полоске на северо-западной оконечности страны. Пока еще никто не называет эту операцию «осадой Кхи Сана». Это произойдет лишь в январе 1968-го.

Нас посылают в разведку. Обычно на день, иногда на два-три. Очень сыро. Стоит туман, и идет дождь. Мы движемся сквозь трехъярусные джунгли. Вокруг крутые горные склоны и ущелья. "У четверых начинается кровотечение, и им необходим пенициллин, у остальных нарывают ноги, но никто не знает, что с этим делать. Мне шестнадцать, большинству восемнадцать-девятнадцать, лейтенанту не то двадцать два, не то двадцать три. Всех нас распирает от тестостерона и мужской энергии, или назовите это другим словом, но здесь гораздо скучнее, чем дома.

Идет третья неделя патрулирования. К этому времени в патруль уже берут новичков. На третий день наступает моя очередь. Я чувствую себя напряженно, но все спокойно — если не считать дождя. Все мокрое. Мы идем по пересеченной местности, то поднимаясь, то опускаясь. Мы скользим и падаем, и по мере того, как нарастают неудобства, ослабевают внимание и страх. Но мы возвращаемся обратно живыми, и тогда я понимаю, что я бессмертен. Мокрый, измученный, с зудящими пахом и стопами, но бессмертный. На следующий день я иду вторым на расстоянии пары ярдов от первого. Все утро моросит все тот же дождь. На открытой местности видимость могла бы быть двадцать-тридцать футов, а здесь, в лесу, пять, максимум десять.

Я иду в двух ярдах от ведущего. И вдруг прямо под его ногами я вижу растяжку. Я замираю. Я знаю, что она подсоединена к гранате. И еще я понимаю, что все это связано с вьетнамским патрулем — такими же убийцами, как и мы, а они, в свою очередь, связаны со своей армией, и все мы находимся внутри этой огромной твари, которая называется войной. И с этого мгновения я начинаю все воспринимать совершенно иначе.

То же самое с этим телефоном. Всего лишь маленький проводок, который невозможно увидеть невооруженным глазом и приходится определять с помощью прибора, но я знаю, что он связан с каким-то человеком, ведущим прослушивание, а этот человек связан с организацией — возможно, «Юниверсал секьюрити», а та связана с кем-то еще, потому что наша компания никогда не предпринимает собственных расследований и всегда бывает связана с представителем более крупной конторы. А значит, там власть. И мне лишь краем глаза удалось заметить эту тварь.

Глава 8

Авиалайнер номер один поднимается над зоной турбулентности. Внизу бушуют грозы, а наверху — чистый рай. Стальной кокон поднимается все выше к звездам. Отличное виски, прекрасная еда. Преданная прислуга. Джеймс Бейкер наблюдает за президентом, читающим записку Ли Этуотера.

— Так его растак! — восклицает тот, закончив чтение, — ровным счетом то лее самое, что в свое время воскликнул его государственный секретарь. Они очень похожи друг на друга.

— Вот-вот, — откликается государственный секретарь.

— Кто-нибудь это видел?

— Только я и ты, — отвечает Бейкер.

— Не фига себе! Вмазал прямо по яйцам. Круто.[10] Но стоит этому просочиться наружу, и игра для нас будет закончена.

— Совершенно верно, — отвечает Бейкер.

— А вообще во всем этом есть какой-нибудь смысл, или это полное ку-ку?

— Бушик, скажу тебе честно, я не знаю. Думаю, мы это обсудим только в крайнем случае.

— Эстремизм при защите добродетели не является пороком.

— Главное, чтобы больше этого никто не видел.

— Конечно, — отвечает президент. — Я хочу прочитать это еще раз. А потом разорву.

Текст не слишком велик. Чувствуется, что он был тщательно продуман. Он краток и абсолютно конкретен. Только с помощью такой докладной записки можно повлиять на президента. Он слишком обременен делами, чтобы вчитываться в какие-нибудь сложные построения.

Буш снова начинает читать. Раза три он восклицает: «Голливуд?!», «Порвать!» — и еще раз: «Так его растак!». Но где-то посередине на него начинает действовать халцион, и он засыпает, зажав записку в руках. Бейкер тоже уже вырубился.

У экипажа есть привычка прослушивать президентские апартаменты, И это не связано ни с чем дурным. Они делают это из самых благородных побуждений — чтобы подать выпивку или обед еще до того, как их попросят. Они стремятся оказать услугу, как только мысль о ней зародилась в голове у президента. Они настолько выдрессированы, что пропускают мимо ушей то, что их не касается, точно так же как рабочие сцены не обращают внимания на обнаженную грудь актрис, когда им приходится заходить в женские гримерки.

Поэтому, когда до старшего стюарда Стэна доносится дружное похрапывание, он сразу понимает, что оба его пассажира отключились. Он бесшумно входит в апартаменты, чтобы, унести грязную посуду и накрыть одеялами президента и госсекретаря, если они заснули не расстелив кроватей.

Президент лежит откинувшись на подушки, с очками на носу и письмом Ли Этуотера в руках.

Стэн снимает очки с президентского носа. Буш, одурманенный снотворным и скотчем, ничего не замечает, И тогда Стэн вынимает записку из его рук.

Он бросает на текст лишь один взгляд, но этого вполне достаточно.

«Записка от Л. Э.

Д. Б. ТДТ.

Война всегда являлась самым действенным политическим средством во всех обществах и во все времена, А для тех, кто вырос на юге, известно, что такое почтение…»

Внимание Стэна останавливается на сокращении ТДТ. Он уже неоднократно сталкивался с секретными и сверхсекретными документами, но бумагу с грифом «Только для тебя» видел впервые. С самыми лучшими намерениями он аккуратно складывает записку по линиям сгиба и убирает ее в портфель президента.

На следующее утро, когда президент и госсекретарь не обнаружили записки Этуотера, каждый предположил, что она была разорвана и уничтожена соседом, чтобы, как они и договорились, ее никто не видел.

Глава 9

Фрэнк Шиган прилетел из Чикаго. Он был одним из восьми вице-президентов «Юниверсал секьюрити», пятеро из которых отвечали за вполне конкретные направления деятельности: бухгалтерию и финансы, контракты, менеджмент и подготовку кадров, связи с правительством и зарубежные операции, а трое других работали в отделе Особого назначения — его-то и возглавлял Шиган.

Он был здоровым парнем, играл в свое время в футбол и даже провел один сезон в «Нотр-Даме». Он верил, что только с помощью спорта можно сформировать характер. Он весил на двадцать фунтов больше, чем следовало бы спортсмену, однако полагал, что его рост в шесть футов и два с половиной дюйма вполне справляется с этой нагрузкой. Когда-то он собирался поступить в духовную семинарию, но все говорили, что в нем слишком много от мачо. И в конечном счете он не сожалел о том» что прислушался к общему мнению и вместо семинарии поступил на службу в ЦРУ. В конце концов, эта организация во многом занималась тем же самым, что и церковь, хотя иногда его преследовали такие серьезные неудачи и провалы, что вера Фрэнка подвергалась поистине серьезным испытаниям. Однако после непродолжительного пребывания в Риме в качестве помощника главы разведывательного управления он понял, что переживал бы такие же духовные кризисы, если бы стал представителем католической церкви. К тому же работа в ЦРУ не только не препятствовала занятию сексом, но и способствовала выработке полезных навыков, которые в дальнейшем можно было использовать в частном предприятии, по-прежнему остававшемся более прибыльным делом.