Джеймс Олдридж - Не хочу, чтобы он умирал Страница 12

— И он вернулся назад?

— Нет, сел на защищенном от ветра склоне, — сказал Скотт, немножко поразмыслив. — Давайте посмотрим там.

До края плато, откуда видна была нижняя часть склона, пришлось пройти еще целую милю. Скотт нетерпеливо топал впереди, и хотя он мельком и оглянулся, заслышав отдаленный рокот моторов, — не в воздухе, а на земле, — все же, не останавливаясь, пошел дальше. В этот миг над ними на большой высоте пролетели в кильватерном строю самолеты. Внезапно Скотт со своим спутником оказались у края плато — оно круто пошло вниз, как накатанная детскими салазками снежная дорога.

— Вот он, — сказал Бентинк, показывая на самолет, который был отсюда виден. — Но французик посадил машину на крыло. Поглядите, Скотти.

Скотт, взяв у него бинокль, заметил, что самолет как-то странно завалился набок, слегка подняв в воздух колесо и сильно задрав крыло.

— Что это, по-вашему, значит? — спросил он у Бентинка. — Авария?

— Не знаю. Давайте подойдем и посмотрим.

— Вечером, — сказал Скотт. — Надо соблюдать осторожность.

— Но вокруг на пятьдесят миль нет ни души, — нетерпеливо возразил Бентинк.

— Нам некуда спешить, — стоял на своем Скотт.

Бентинк с трудом проглотил готовое вырваться у него ругательство, и они пошли назад к вади.

Издали взглянув на самолет, Куотермейн сразу же рассудил, что с ним делать.

— Они могли начинить его минами-сюрпризами или просто заминировать. Может, они его нашли и нарочно поставили на крыло, но в этом я сомневаюсь, — говорил он Скотту, когда они на грузовике подъезжали к самолету. — Сейчас поглядим.

Скотт разрешил ему поглядеть. Куотермейн сам отлично закладывал мины-сюрпризы и умел их находить. Он осмотрел местность в радиусе пятидесяти метров от самолета, а кое-где и покопался в песке и камешках. Дойдя до машины, он ощупал шов, соединяющий крылья с фюзеляжем, словно приласкал его кончиками пальцев.

— А это для чего? — спросил Бентинк.

— Сюда летчик обычно кладет свои собственные бомбы, — сказал Сэм.

Куотермейн, насвистывая, влез на задранное крыло, и самолет слегка качнулся, не изменив, однако, своего положения. Прозрачный козырек был откинут. Куотермейн заглянул в кабину и с изумлением повернул голову к своим спутникам.

— Француз еще здесь, — крикнул он. — Но он мертв.

— Тогда вы его не трогайте, — сказал Скотт. — Слезайте.

Скотт сошел с грузовика, приказав остальным подождать, и побежал к самолету; Куотермейн ждал его, сидя на тупом конце крыла.

— В чем дело? — удивился он.

— Труп могли заминировать, — сказал Скотт.

— Будто я не знаю! — ответил Куотермейн. — Сейчас погляжу.

— Я погляжу сам. Слезайте.

— Да что это с вами, Скотти?.

— Дайте мне ваши щипцы, — сказал Скотт, сам удивляясь тому, что с ним происходит: у него вдруг томительно заныло сердце от страстного нежелания подвергать опасности Куотермейна и других своих людей, хотя он, не задумываясь, делал это уже тысячу раз.

Скотт вскарабкался наверх, чтобы заглянуть в кабину, и увидел одетое в кожу, тронутое разложением туловище. Непокрытая голова была вбита в щит управления. Темные курчавые волосы француза кишели серыми мушками. Мягкий кожаный шлем с большими наушниками болтался на тесемке вокруг шеи.

Скотт нагнулся над телом и пощупал, не подведены ли под одеждой провода к груди, потом, стараясь не дышать, просунул голову подальше, чтобы проверить, не заминировано ли сидение. Он чуть было не перекувырнулся прямо на мертвеца, но Куотермейн удержал его за ноги.

— К нему ничего не подведено, — сказал он, вернул Куотермейну щипцы и спрыгнул на песок, чтобы выплюнуть изо рта смрадный запах смерти.

— Удивительная вещь, — сказал Куотермейн. — Небольшой перекос, а голову расшибло вдребезги.

Скотт спросил у Бентинка, что могло случиться.

— Он, по-видимому, откинул козырек и снял шлем, чтобы сориентироваться при посадке, и слегка приподнялся, следя за тем, куда идет машина. Я и сам так поступаю в пустыне, — объяснил им Бентинк. — Ремни у него закреплены?

— Не знаю, — сказал Куотермейн. — Проверьте.

Бентинк покачал своей юной аристократической головой. Он уже мельком заглянул в кабину.

— Нет, спасибо. Мне ведь еще не раз придется торчать в этих душегубках. Проверяйте сами.

Куотермейн посмотрел:

— Ремни не закреплены.

— В том-то и вся штука, — сказал Бентинк. — Ему здорово не повезло. Заднее колесо ударилось о камень, когда самолет уже катился по земле. Если бы у француза был надет шлем, он бы вышел из самолета живой.

И тогда на ноги поднялся большой и грустный Сэм Гассун; он два раза поднатужился и вытащил скрюченный труп француза из люка. Сэм не бросил похолодевшее тело на землю, он отнес его на открытое место и положил лицом вниз, чтобы не было видно этой маски с разинутым от ужаса ртом. Один ботинок свалился, и сквозь дыру на пятке синего носка виднелась нога. Руки были тонки, как у балерины, но и они застыли навек; вдогонку за телом полетели мухи.

Самолет подперли шестами и мешками с песком, Сэм с Бентинком осмотрели поврежденное крыло и пробитую шину. Бентинк заявил, что сможет полететь, если они подрежут крыло и приведут в порядок шину. Сэм заверил его, что это дело нехитрое.

— Сломаете шею, — бесстрастно заметил Бентинку Скотт.

— А я не желаю еще целую неделю цепляться за борта вашего «шевроле», — упорствовал Бентинк. — Я завтра же полечу на этом самолете.

— Игра не стоит свеч, — настаивал Скотт. — Лучше возвращайтесь с нами.

Бентинк только смеялся, не желая его слушать.

— Вы ничегошеньки не смыслите в самолетах, старина. Эти машины летают куда лучше без кончиков крыльев. В сущности говоря, Сэму лучше обрезать их оба.

Скотт спорил, Бентинк ругался. Разговор принял крутой оборот: Скотт приказал Бентинку делать то, что ему ведено, а Бентинк — очень молодой и хрупкий, но весьма решительный, судя по тону, — послал Скотта к черту.

— Да не держите вы его, — сказал Куотермейн. — Пусть ломает голову, если хочет; видно, он здорово торопится к жене.

Скотт погрузился в упорное молчание, которое было так им знакомо. Товарищи знали: сколько бы они ни спорили, последнее слово останется за ним.

Сгоряча он сказал:

— Запрещаю!

Но стоило Скотту произнести это слово — решительно, в сердцах, с душевной болью, как тогда, когда Куотермейну грозила опасность подорваться на мине, — и он вдруг сдался, отвел от себя эту заботу, не захотел ничего решать:

— Делайте, как хотите. Сэм вам поможет.

8

Атыя и Скотт похоронили француза. Ночью, пока Сэм и молодой Бентинк обрезали крылья и чинили самолет, а Куотермейн светил им, прикрывая рукой фонарь, они расчистили взлетную дорожку — освободили от камней метров двести.

Когда Скотт и Атыя кончили свое дело, остальные трое что-то дружно мастерили и дружно смеялись. Они были очень высокого мнения о себе и в один голос кляли нехватку инструментов, пилу, которая сломалась, и дрели, нагревавшиеся во время работы.

Стоило им покорпеть вместе часок — и у них родилась дружба на всю жизнь; Скотт вдруг почувствовал себя одиноким. Сэм хорошо владел инструментами, Бентинк неплохо разбирался в аэродинамике, а Куотермейн суетился возле них, отпуская иногда забавные, а иногда и плоские шуточки, и был душой всего дела. Они отремонтировали машину, и Бентинк успел бы вылететь еще до рассвета, если бы удалось запустить мотор. Скотт не разрешил им его испытывать до самого отлета. Грузовикам нужно было дать возможность спокойно уйти, а шум мотора мог привлечь внимание ближних патрулей.

Скотт разбудил храпевшего Бентинка в четыре утра. Бентинк сложил вещевой мешок, Сэм приготовил еду, Атыя пометил ориентиры на карте. Он отдал Бентинку свою, с обозначенным на ней маршрутом. Сориентироваться Бентинку придется в воздухе.

Когда время отлета подошло, Скотт передал Бентинку все, что они нашли в карманах француза; юноша влез в кабину и стал запускать мотор. Аккумулятор рывками толкал пропеллер, но мотор не работал.

— Не знаю, как тут быть, Сэм, — крикнул сверху Бентинк. — Не хочу, чтобы сел аккумулятор. Он и так уже на исходе. Придется вам запустить мотор вручную — ему надо разогреться.

Бентинк, ставший неуклюжим в комбинезоне, вылез из кабины и показал Сэму, как толкать трехлопастный винт, чтобы не было перебоев.

Мотор два раза кашлянул.

— Теперь с подсосом в порядке, — крикнул Сэм, когда из глушителей вырвался черный дым. — Обождите немножко.

Бентинк подождал, а потом Сэм велел ему снова нажать на стартер.

Бентинк включил стартер. На этот раз мотор застрекотал, взревел, закашлялся, опять взревел, а потом заглох. Бентинк запустил его снова и крикнул Сэму, чтобы тот придержал хвост. Сэм обхватил руками хвост и крепко держал его, несмотря на воздушный поток. Бентинк снова и снова запускал мотор на максимальные обороты, а затем, прогрев его, довел до ровного гудения, дожидаясь, чтобы поднялись температура и давление. Уже почти рассвело, занималась заря.