Юлия Латынина - Повесть о благонравном мятежнике Страница 12

Чжу Инсяну стало неудобно, что разбойник так легко разгадал его мысли. А Фань Чжун продолжал:

— Когда продавец доверяет покупателю, он сначала дает ему товар, а потом взимает плату. Когда продавец не доверяет покупателю, он требует плату вперед. Маленький Ли отнял у меня мое любимое облако для поездок, и я давно собирался наказать их. Согласен помочь вам, но вот при каком условии: сначала вы заманите Чжу Инсяна на пир, где я получу свою плату в виде его головы, а потом я истреблю для вас сектантов, чтобы получить прощение от правительства.

Чжу Инсян понурил голову. В этот момент вся жизнь промелькнула перед его глазами: вот он видит свое имя, написанное золотыми знаками в списке выдержавших экзамен; вот из свадебного паланкина выходит его жена; вот он любуется высокими соснами в лянчжоусской ссылке… Конечно, Чжу Инсяну, как и всякому высокопоставленному человеку, было в чем упрекнуть себя. Ему случалось оказывать излишнюю помощь друзьям и получать чрезмерно щедрые дары. Но ведь только люди, которые не несут никакой ответственности, избавлены от подобных искушений. Из-за этого они разражаются градом упреков против чиновников и говорят: «Мы не берем взяток!», тогда как по справедливости им следовало бы говорить: «Мы не смогли достичь положения, при котором дают взятки!» Но сейчас Чжу Инсян понял совершенно ясно, что из его плана покончить с Фань Чжуном ничего не выйдет, и что если он хочет истребить сектантов, ему остается только согласиться на условия Фань Чжуна и выполнить их.

— Хорошо, — сказал начальник области, — будь по-вашему.

Тогда Фань Чжун вынул из подвязанного к поясу мешочка бумажного журавля и протянул его Чжу Инсяну.

— Пригласите начальника области на пир, — сказал он, — да и бросьте этого журавля куда-нибудь за ширму или под столик: журавль улетит и вернется со мною. Я разделаюсь с Чжу Инсяном и отблагодарю вас так, как вы пожелаете!

Чжу Инсян, сопровождаемый разбойниками, тащившими богатые подарки, выбрался из ворот усадьбы и стал спускаться вниз, к деревне. Белые дома с соломенными крышами так и сверкали среди зелени, умытой дождем. Вокруг, куда ни глянешь, простирались ухоженные поля, и солнце играло на тысячах золотых колосьев. По дороге с коромыслами шагали довольные крестьяне. Чжу Инсян то и дело свешивался с седла и расспрашивал крестьян о том, хорошо ли они живут. Те почтительно кланялись и превозносили Лян-вана до небес. Один из сопровождающих Чжу Инсяна тут же достал табличку для записи имен, на случай, если какой-нибудь из крестьян вздумает жаловаться.

Через сорок ли провожатые распрощались с Чжу Инсяном, и он поехал дальше один. Ох, невесело было ему возвращаться в город!

«Что за бесстыдный человек, — думал Чжу Инсян, с тоской глядя на седельные сумки, топорщащиеся от подарков, — выпрашивает у незнакомых людей голову начальника области, рассказывает о властях вредную чушь. Положим, если бы у меня было три головы, я бы с удовольствием отдал ему одну или даже две, но ведь голова-то у меня одна! И какой скаред! Во всем золоте, какое он мне дал, не будет и двух цзиней весу: его подарки весят меньше, чем моя голова!»

Но, конечно, подарки Лян-вана казались начальнику области незначительными только оттого, что речь шла о его собственной голове. Это всегда так: зачастую у начальников чужая голова не стоит и цяня, а собственную они не отдадут и за сто лан.

На следующий день Цзи Дан опять пришел к Сяо Ли. Кланяясь, он доложил:

— После того, как вы упустили начальника округа, он попался в лапы Лян-вана, но сумел выдать себя за другого чиновника и благополучно вернулся в город. Он был очень расстроен и говорил, что, скорее всего, проклятый разбойник и думать не думает перейти на сторону правительства.

Мятежник Ли глубоко задумался и сказал:

— Заставить Фань Чжуна драться против правительства нетрудно, но как заставить его подчиниться нам? Ведь его военачальники непременно потребуют для него первого места!

Цзи Дан задумался и воскликнул:

— Всем известно, что Лян-Ван мечтает отомстить Чжу Инсяну! Надо захватить Чжу и преподнесли его голову Лян-Вану в качестве подарка! Лян-ван будет так благодарен, что согласится на второе место.

Мятежник Ли расхохотался:

— Ты еще не овладел ни одним городом в области, а уже распоряжаешься головой начальника области, словно это кочан капусты в огороде! Как же мы заполучим Чжу Инсяна, не овладев городом? А если мы овладеем городом, зачем нам помощь разбойников?

Тогда Цзи Дан, видя, что мятежник питает к ним доверие, сказал:

— Осмелюсь добавить — Лян-ван очень силен, и, конечно, не останется в стороне от будущей смуты. Почему бы не предложить ему объединиться, и не пригласить сюда? А потом, когда он окажется в нашей власти, можно будет отрубить ему голову.

— Негодяй, — вскричал Сяо Ли, — ты предлагаешь мне бесчестный план!

Чиновник смутился и умолк.

Пир окончился довольно поздно.

После пира Сяо Ли подозвал его и сказал:

— Прошу извинить меня за оскорбление! По правде говоря, ваш план пришелся мне очень по душе, но я не осмелился сказать об этом открыто, опасаясь, что кто-нибудь донесет Лян-вану.

Между тем настоящий инспектор-цзайсин прибыл в город. Он был прислан врагами Чжу Инсяна. По прибытии он остановился в доме Цуй Аня и велел своим слугам осведомиться об умонастроении народа. На следующий день слуга, кланяясь, доложил:

— Народ не хочет доносить на Чжу Инсяна и хором свидетельствует о его справедливости и доброте!

Инспектор всплеснул рукавами и молвил:

— Этот человек так запугал народ, что они боятся вымолвить про него лишнее слово.

Разузнав об обстановке, инспектор составил доклад:

«Тысячи разбойников развелись в Цзяннани, народ ропщет и голоден. Народ по природе своей предан государю, и причина его возмущения — в ошибках и преступлениях Чжу Инсяна. Благодаря проницательности местного военачальника Цзи Дана я убедился, что никаких сектантов в городе нет. Начальник Чжу пользуется этой выдумкой, чтобы арестовывать богатых людей и вымогать у них деньги за освобождение. Также, с его ведома, сыщики сговариваются с арестованными, и те признают себя еретиками. После этого они делят с Чжу Инсяном награду за поимку сектантов, тайно выпускают людей, а в документах записывают, что арестованный превратился в бамбуковину или улетел на аисте.

Кроме того, Цзи Дан донес, что две недели назад Чжу Инсян побывал в лагере разбойника Фань Чжуна и возвратился оттуда с богатыми подарками. Наверняка Чжу Инсян, предчувствуя опалу, затевает смуту в сговоре с Фань Чжуном! Правда, Фань Чжун — его кровный враг, но разве низкий муж вспомнит о долге там, где речь заходит о выгоде?»

Благодаря врожденной вежливости инспектор часто виделся с Чжу Инсяном, и выражал ему свое почтение. Глядя на них со стороны, никак нельзя было догадаться, что инспектор готов съесть Чжу Инсяна живьем, лишь бы угодить своим покровителям в столице.

Чжу Инсяну предоставлялось множество возможностей выполнить свое обещание Фань Чжуну, но он не очень-то торопился это делать. Ему было ужасно стыдно. Чжу Инсян часто плакал, закрываясь рукавом, и его супруга напрасно спрашивала его о причине и готовила ему любимые кушанья. «В древности Фань Юйци сам отрубил себе голову и преподнес ее другу, чтобы тот убил Циньского князя», — думал он по ночам, а я вот не могу пожертвовать головой! Правду говорят об упадке современных нравов!» Но стоило выглянуть солнышку, и настроение его менялось. Он напоминал себе, что, хотя Фань Юйци и пожертвовал своей головой, все равно ничего у него не вышло. «Лишиться головы я всегда успею! — думал он, — „покамест попробуем иное!“

Несколько раз он отказывался от приглашений инспектора Вана, смущался при встрече с ним. Инспектор принимал это за признаки нечистой совести.

Он удвоил свои усилия по поимке Сяо Ли, но все было напрасно. Так прошла половина месяца, и за неделю до Праздника Фонарей Чжу Инсян получил от инспектора приглашение: через три дня тот звал начальника области, а также начальника гарнизона полюбоваться луной.

Чжу поглядел на приглашение с отчаянием: «Это последний случай исполнить мое обещание Фань Чжуну, — подумал он. — Если сектанты поднимут восстание, я все равно потеряю голову! Сознательный чиновник должен терять голову не вследствие восстания, а для того, чтобы предотвратить его!»

Чжу Инсян призвал к себе верного слугу и написал Фань Чжуну письмо, будто бы от имени императорского родственника: «Я пригласил Чжу Инсяна полюбоваться со мной луной на веранде отведенного мне дома. Вам следует, однако, помнить, что в качестве императорского родственника, я всегда официально буду отрицать свое участие в этом деле. Помните, что вы связали себя страшной клятвой и что какие бы обстоятельства не обнаружились после этого убийства, ничто не может помешать вам истребить сектантов и помириться с правительством».