Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре Страница 13

Большинство студентов откровенно смеялось над Варакиным, но кое-кто верил. Парочка записных тупиц пыталась с Варакиным приятельствовать, надеясь, что им что-то с этого обломится. Доставалось все обычно только Варакину.

— Нет! — покачал головой Полянский. — Есть еще варианты?

— Санитаром? — предположил Данилов, и по выражению лица друга понял, что попал в точку. — Ничего себе…

— Не смог сдать экзамен на врачебную лицензию. После четвертой попытки махнул рукой и пошел в санитары. Представляешь?! Юрка — санитар! Кто бы мог подумать?

— Да уж, — согласился Данилов, — жизнь иногда выкидывает такие коленца, что хоть стой, хоть падай. А откуда у тебя такие сведения?

— Да завел я себе недавно аккаунт на фейсбуке и просто ужасаюсь тому, сколько народа меня, оказывается, помнит. Каждый день объявляется по два-три человека…

— Ужасаешься — закрой, — посоветовал Данилов, не имевший никакого желания к возобновлению общения с теми, с кем развела его жизнь. — Да не закроешь, ведь тебе же интересно, по глазам вижу…

— Не всегда, — слегка погрустнел Полянский. — Одноклассники с однокурсниками — это нормально, а вот некоторые мои бывшие подруги… как бы сказать…

— Атакуют? — подсказал Данилов.

— Досаждают, — уточнил Полянский. — Одна особа, с которой у меня, можно сказать, почти ничего и не было, сбрендила настолько, что стала писать гадости всем женщинам, которые у меня в друзьях.

— Какого рода?

— Оскорбляла их по-всякому и по мне прохаживалась. Что я — негодяй, обманщик, латентный гомосексуалист, садист, криминальный тип…

— Ух ты! — восхитился Данилов. — А я и представить не мог, насколько многогранна твоя личность!

— …что у меня куча внебрачных детей, что я болен ВИЧ, всеми гепатитами сразу, гарднереллезом, хламидиозом и сифилисом…

— Хороший набор! — одобрил Данилов. — Имея такой букет, остальных болезней, не вошедших в перечень, можно не опасаться. А что она написала Сашеньке? И как та отреагировала?

— Слава богу, что ничего! — Полянский передернулся, представив, что могло случиться. — Дело в том, что Сашеньки не было у меня в друзьях, и сия скорбная чаша благополучно ее миновала…

— У вас что, уже всё? — удивился Данилов, беря очередное канапе, на этот раз с брынзой и половинкой помидора черри.

Блюда с бутербродиками заметно опустели, а в отдельной тарелке на краю журнального стола, который обычно накрывался к приходу Данилова, выросла пестрая горка из разноцветных пластиковых шпажек.

— Скорее, наоборот, все только начинается! Подумай сам, ну какой смысл мне общаться с Сашенькой в Сети, если с ней можно запросто поговорить в реале? Я еще не настолько впал в маразм, чтобы общаться с ней при помощи компьютера. Ведь можно взять за руку, посмотреть в глаза…

— Резонно, — согласился Данилов. — Что ж, повезло тебе. Всякие там гепатиты и хламидиоз любящую женщину не испугают, если она любит, а не притворяется, но вариации на тему внебрачных детей настораживают всех. Сеют сомнения вперемешку с недоверием… Это очень больная тема — подпольные внебрачные дети.

— Согласен, — кивнул Полянский. — Я вообще везучий…

— Баловень судьбы, — вставил Данилов.

— Ну не до такой, конечно, степени, — Полянский на секунду скромно потупил взор. — Дошло до смешного. Эта дура сбрендила настолько, что написала гадости даже моей школьной учительнице, которая сейчас живет в Германии.

— Разве она не заслуживает того, чтобы узнать о тебе всю правду? — пошутил Данилов. — По-моему, очень даже заслуживает.

— Дело просто в том, что Раисе Семеновне уже за семьдесят, — объяснил Полянский, — но это не помешало включить ее в число потенциальных соперниц… Жуть, короче. Вроде бы на вид — человек человеком, остроумная, интеллигентная, симпатичная молодая женщина. Было приятно общаться, имелись какие-то мимолетные отношения, даже в Суздаль успели вместе съездить…

— Почему именно туда? — заинтересовался Данилов.

— Хотелось зимней сказки, а на Финляндию не было денег, и виз тоже не было, поэтому отправились в Суздаль, — объяснил Полянский и удивился: — Разве это важно?

Данилов молча пожал плечами: неважно так неважно.

— И вдруг — такое! — Полянский схватился за голову. — Сколько грязи и злобы! Откуда? Зачем? Она же сама прекратила наши отношения! Сама!

— Так уж и сама? — усомнился Данилов, хорошо знавший своего лучшего друга и прекрасно представлявший, насколько искусен тот как в деле завязывания отношений, так и их прекращения. — Без твоей помощи?

— Ну… не совсем… — замялся Полянский. — Были у нас кое-какие разногласия, несостыковочки… ей очень хотелось замуж, а я еще не был готов к столь ответственному шагу… короче, мы оба внесли свою лепту… но последний разговор, приведший к разрыву, начала все же она. По своей инициативе. Я ее не провоцировал, я тогда еще не был готов прекратить отношения.

— Женщины часто начинают «за упокой», на самом деле желая, чтобы все получилось «за здравие».

— Возможно, — согласился Полянский. — Но что было, то быльем поросло. И зачем так злобствовать? Можно подумать, что я бросил ее с тремя детьми на руках без средств к существованию, такую всю несчастную. В конце концов, если два взрослых человека несколько раз переспят друг с другом, то это еще не означает, что они на веки вечные должны быть вместе!

— Ты забываешь о совместной поездке в Суздаль, — улыбнулся Данилов. — Посещение столь знаковых мест несет в себе некий сакральный смысл…

— Не пудри мне мозги! — вспылил Полянский. — Только твоих измышлений мне не хватало! Город как город…

— Не кипятись, умоляю, — Данилов поднял обе руки в успокаивающем жесте. — Я пошутил. Меня, знаешь ли, тоже кто-то преследует. Точнее, интригует…

Полянский внимательно выслушал рассказ Данилова и спросил:

— А трусы, стринги эти крокодильского цвета, были ношеные или новые? Ну, в смысле, надеванные?

— До такой степени я в них не всматривался…

— И не внюхивался?

— Нет. Но вроде как новые, только духами разило.

— Тогда это мужских рук дело! — уверенно заявил Полянский. — Женщина бы предварительно походила в них часок. Ты не представляешь, как тонко женщины чувствуют запахи других женщин, не духи, а именно запах… По собственному горькому опыту говорю.

— А вдруг побоялась? — возразил Данилов. — По ношеным вещам собаки легко находят их владельцев.

— Кто ж тебе разрешит в больницу псину провести! — хмыкнул Полянский.

— Можно встать у входа. Нюхастая собака и на расстоянии учует. Потом, звонила мне явно женщина…

— Пособница!

— Так ей можно было дать поносить эти стринги! Для правдоподобия…

— Ты ничего не понимаешь, Вова! Он мог дать поносить, но он не со-о-бра-зил сделать это! Следишь за моей мыслью? Мог, но не сообразил! Потому что мужик и в таких тонкостях не разбирается.

— Вообще-то, если кто и может хотеть сделать мне гадость, так это наш доцент Кулешов…

— Видишь, как все совпадает! — обрадовался Полянский. — Прав я! Ты не тяни, бери гада за жабры…

— И по морде ему, по морде, по морде! — рассмеялся Данилов.

— А потом — мордой об стол, об стол, об стол! — поддержал Полянский. — Он раскается и покается. И больше никогда-никогда не станет тебе досаждать!

— Работал я в тюремной больнице лепилой,[20] а после этого буду там лет пять санитарить.

— Почему? — не понял Полянский.

— Потому что осужденного, будь он хоть академик, ни врачом, ни фельдшером ставить нельзя. Только санитаром. Признаюсь честно — как-то не хочется. Там плохо, даже работать тоскливо, а уж отбывать… Ладно, давай сменим тему. Чем про всяких дураков, наших недоброжелателей, говорить, лучше расскажи, как обстоят дела у вас с Сашенькой…

— Пока рассказывать нечего, — пробурчал Полянский. — Я уже давно заметил, что сразу же после огласки планы начинают рушиться. Как только — так сразу. Можешь быть уверен, что ты узнаешь все новости первым. Кстати, Вова, у тебя приличный костюм есть? Не джинсовый.

— Да, — ответил Данилов. — Практически новый. Куплен давно, но надевался крайне редко. Не бойся, не испорчу вам свадебных фотографий.

— А при чем тут свадебные фотографии? — вскинулся Полянский. — Кто-то что-то сказал о них? Когда?

— Ну, это же элементарно, Ватсон. Сначала ты намекаешь, что я узнаю новости первым, а затем интересуешься, есть ли у меня костюм. Где мужчинам непременно положено быть в них? На похоронах и на свадьбах. Похороны отпадают, во всяком случае, я сильно на это надеюсь, остается свадьба. Озабоченность костюмом говорит о том, что я буду приглашен в качестве свидетеля и, стало быть, буду запечатлен на фотографиях. В качестве рядового гостя ты бы еще как-нибудь вытерпел меня в джинсах, но в качестве свидетеля — никогда. Представляю себе эту картину: ты в черном смокинге, невеста в чем-то невесомо-воздушном, к поцелуям зовущем, а сбоку я в простецкой одежонке! Будь спокоен, я тебя не подведу. Надену не только костюм, но и галстук! Ты только женись, а то все собираешься да собираешься…