Андрей Бондаренко - Гусарские восьмидесятые Страница 13

Одновременно приходят две новости. Первая — возвращается часть отряда, отправленная на вторичную промывку золота. Вторая — в магазин Леспромхоза завезли спиртное. И ни какую-нибудь дрянь, а настоящее "Яблочное" в бутылках по 0,5 литра, шестнадцать — на — шестнадцать. По прямому договору с кубанским колхозом "Путь к коммунизму!" — лес в обмен на портвейн. Братьев усталых, с приисков золотых приезжающих, надо встретить достойно? Надо!

Организуется мобильная ударная группа. Я — во главе, как самый ответственный, в довесок, в качестве физических исполнителей — Лёха-каратист и Лёнька Молдаванин — как самые здоровые — вдруг что, да и груз немалый предстоит транспортировать.

До леспромхоза — километров двадцать пять, сугубо по заброшенной в незапамятные времена узкоколейке. Есть и наезженная дорога, но по ней все сто двадцать километров будет, а попуток здесь не водится, тем более — за вином, конкуренция, однако.

Выступаем затемно. Если для свиньи бешенной — семь вёрст не крюк, то для стройотрядовца и поболе — не в зачёт.

Подгребаем к самому открытию магазина. Наблюдается страшный ажиотаж, такое впечатление, что лесорубы со всего Северного Урала сбежались сюда — может, конкурс какой объявили?

И точно конкурс. Типа — а кто в этой тайге самый крутой? Победителю — приз.

Принимаем в конкурсе самое активное участие. Вернее — Лёха принимает, а мы с Молдаванином только тела лесорубов в тенёк относим — типа — вежливость проявляем.

Набиваем три рюкзака трофеями, берём обратный курс.

Жарко до невозможности, пот льётся ручьями нешуточными, пить хочется, а пить то и нечего — не продумали в спешке аспект этот.

— Эй, Старшой! — Стонет плетущийся последним, Молдаванин, — Давай попьём немного, а?

— Так нет же ничего, — отвечаю, — И сам бы рад.

— Как это — нет? — Активно подключается Лёха, — А на горбу мы что тащим? Жидкость ведь, верно? Ну, давай по бутыльку всего хлопнем, а?

Спорю для порядка ещё минут десять и сдаюсь, хотя, в глубине души и понимаю, что ошибку совершаю нешуточную. После привала — новый бросок к цели конечной, снова привал и — "по бутыльку".

Не доходя до базы километра два, Молдаванин падает окончательно, — но не на спину, где груз бьющийся располагался, а, сугубо на живот — морду лица только поцарапал знатно.

Ну, а что тут удивительного — школа, однако, блин.

— Не, Старшой, — устало бубнит пьяненький Лёха, — Я ту и вино покараулю и Молдаванина, а ты дуй за подмогой, тут недалеко уже.

Уписаться можно — раз пятьдесят — и всё в один и тот же подгузник.

Дую за подмогой, вдруг впереди, в сумерках ранних — два зелёных огромных глазища — чисто фары автомобильные. Приведение, что ли какое, или ещё что? Уже каменюку с земли здоровенную подобрал, и вдруг слышу:

— Мяу, мяу! — Да это кот Кукусь, морда полосатая, нас встречать вышел. Молодцом, братишка!

Доплелись с котом до барака, спасительную команду на помощь товарищам направили.

Через полтора часа и два тела бесчувственных и остатки королевских винных погребов были успешно доставлены, а ещё через часок и золотоискателей наших привезли.

— Ну, в принципе, на, справился, на, — сказал мне Михась, руку пожимая.

А тут вдруг казус неожиданный случился — соратники то наши за целый месяц, в тайге проведённый, к свежему воздуху привыкли, и банька там у них приличная была. Зашли они в наш барак загаженный — носами крутят, бухтят что-то нелицеприятное в наш адрес, графья недоделанные. И от портвейна, с трудами нешуточными добытого, морды наглые воротят. Их, видите ли, в тайге — Главный по вторичной промывке — Арзум Ашотович "Золотые Зубы", — спиртиком чистым баловал регулярно — за труд ударный.

Чуть не поругались даже — в дымину.

Утром то мы на работу отправились, а у золотоискателей грёбаных — выходной.

Возвращаемся — о, Великие Шаманы! Барак то вылизан весь, чистота кругом — как в палате больничной, что для членов ЦК КПСС предназначена. На совесть ребята потрудились.

Вот тут то уж — помирились окончательно, и вино "Яблочное" допили, и спирт, из тайги прихваченный, да и самогонки потом местной отведали — гадость страшная, неужели её действительно из опилок делают?

Гарик, размякнув от выпитого, кисет заветный из-за пазухи достал. А в кисете — порошок какой-то серый. Оказалось — золото, втайне от Арзума Ашотовича из тайги вывезенное.

На фига Гарику эта пыль непрезентабельная? Для памяти — оказалось.

Совместными трудами достраиваем телятник, крышу кроем, пол бетонируем, даже рельсы по середине телятника прокладываем. Ну, и зачем коровам — рельсы, спрашивается?

Года два назад был я в этой самой Косью проездом — стоит себе наш телятник.

Только обитают там почему-то и не телята вовсе, а огромадные грязные свиньи.

Впрочем, чему удивляться? В нашей стране, куда не плюнь — кругом свиней полно.

Вот, например, если на членов Думы Государственной посмотреть внимательно — то кого можно увидеть? Вот то-то.

И только во вкус вошли, вработались по-настоящему — всё, уезжать пора, сентябрь за порогом.

Деньжищи немалые на руки получили, и — в поезд. Летит себе поезд, на стыках подпрыгивая, качает его, бедолагу, от гулянки студенческой.

Что такое коктейль "Северное Сияние" — все знают — водка и шампанское — один к одному. А что такое — "Северное Сияние — Де Люкс"? А это — шампанское и спирт — один к одному.

На самом почётном месте — возле громадной миски с молоком — кот Кукусь. Он потом много лет в общаге на Наличной улице Комендантом Кошачьим трудился.

Приехали в Ленинград — повзрослевшие, виды повидавшие, при деньгах — довольные собой несказанно.

И тут, через месяц, как ушат холодной воды — умирает неожиданно Лёнька Волжанин, одногрупник наш. Круглый отличник, боксёр, гитарист. Простудился где-то, на ногах решил простуду переходить, слёг, приехала "Скорая" — воспаление лёгких, в больницу отвезли. Через сутки сообщают, умер, мол.

Удар для всех — страшный получился. Родители его приехали, мы гроб с телом в самолёт загрузили, поминать сели. Но не лезла водка, ну никак.

А уже к весне и свадьбы в массовом порядке начались. Видно созрели мальчишки потихоньку, в смысле — в мужиков превратились.

Байка десятая

Ладожские миражи

В своей жизни я видел много миражей — и в пустыне Кызылкум, и в болотистых джунглях Вьетнама, и даже, в одно особенно жаркое лето — над безымянным заливом Японского моря.

Но ладожские миражи — они особые, любимые.

Почему?

А, может быть потому — что они родные? То бишь — на Родине увиденные?

Наступил март, приближалась полноценная весна. Решили мы с Гариком, пока ещё не поздно, на зимнюю рыбалку сползать. Лёд на Ладоге ещё надёжным был, но стоит на недельку-другую припозднится — и искупаться запросто можно.

Встречаемся поздним вечером на Финляндском вокзале — необходимо на последней электричке доехать до конечной станции с профильным названием — "Ладожское Озеро", заночевать на вокзале, а рано утром, ещё в полных сумерках — выдвигаться к рыбе поближе.

Встретились-поздоровались, смотрю, а Гарик какой-то не такой, скулы заострились, взгляд непривычно скользящий. Выясняется, заболел напарник, — температура — под сорок.

После того, как Лёнька Волжанин от воспаления лёгких помер, я к таким вещам серьёзно стал относиться.

— Давай, Гарик, — говорю, — Отложим на фиг эту рыбалку. Сейчас я тебя домой провожу. Водки горячей с малиновым вареньем попьёшь — к утру вся хворь и отступит.

— Нет, не пойдёт так, — заявляет Гарик, — Во-первых, клин клином вышибают — ломанёмся к Зеленцам, пропотею по дороге, потом в палатке отлежусь. А, во-вторых, у меня водка горячая с малиновым вареньем — с собой.

И демонстрирует термос трёхлитровый, китайский.

Смотрю, спорить с ним бесполезно — настроен серьёзно, а экипирован, термос учитывая, и подавно.

Приезжаем на станцию, кемарим в уголочке — народу в здании вокзала много набилось, — одни корюшку ловить настроились, другие — к Кариджскому маяку за окунем собрались.

Каридж место тоже почётное — часа четыре до него по торосам добираться, но окуни там ловятся — по килограмму и более, да и щуки крупные попадаются иногда.

Получается, на Зеленцы только мы настропалились. Зеленцы — это острова в двадцати километрах от берега, во время войны через них Дорога Жизни проходила, и сейчас ещё там бараки-сараюшки разные стоят, если что — и переночевать можно запросто.

Я был на этих островах один раз, но только летом, Гарику же и вовсе не доводилось, он всё больше к Кариджу бегал, или на мелководье рыбачил.

Но с собой имеется подробная карта и надёжный компас. По плану — должны за световой день добраться до островов, разбить там лёгкую палатку и порыбачить в волю.