Александр Муленко - Возвращение Панды Страница 14

— Есть официальное заявление от гражданки Мирзоевой о безобразном поведении животных в подъезде жилого дома по улице Советской, где необузданные звери грызли бетон и возмущали спокойствие мирных жителей и собак, несущих караульную службу.

Упоминание имени авторитетного предпринимателя не оставило никого равнодушными. Коммунисты предложили организовать приюты для несчастных животных, но сторонники мэра, более близкие к бюджету люди встретили их в штыки. Прения были жаркие. Вислоухов предвидел раскол среди слушателей. Денег на всех не хватало. Санэпидемнадзор настаивал на проведении карательной операции против хищников силами санитарной милиции, чего очень не хотел генерал от «юстиции». Комитет по защите прав и свобод человека категорически воспротивился зоологическому геноциду, мотивируя тем, что во многих семьях добровольно выращивают кошек, кормят их и купают, что воровать сметану сегодня не нужно — вискас вполне заменил природный корм, и по этой же причине отпала потребность в ловле мышей. Но проницательнее всех оказались налоговики, авангард Российской политики. Они предложили компромисс: домашних животных зарегистрировать и заплатить налог на их содержание.

— В случае проведения карательной операции возможны ошибки, — перехватил инициативу Вислоухов, — и поэтому всех четвероногих питомцев в сжатые сроки до Нового года в обязательном порядке целесообразно застраховать. Городской же бюджет пополнится деньгами так необходимыми для успешного проведения операции под кодовым названием «Ёшкин кот».

— Силён ты, брат, — обрадовался городничий. — Деньги на отмывку твоего проекта обещаю! В законодательное собрание области вместо меня баллотироваться будешь… Голова!..

Шняга двенадцатая

Панда

«Муж учёный, который мудрее муллыНо бахвал и обманщик — достоин хулы.Муж, чьё слово прочнее гранитной скалыВыше мудрого — Выше любой похвалы»

Деньги на мирзоевские счета поступали вовремя. Смутные годы взаимозачётов остались в прошлом. Всё реже по стране слышались перестрелки — ситуация в экономике прояснялась. Каждый шестой киллер уже строчил прошение о помиловании. Разоблачал заказчиков и раскаивался в содеянном. На новотроицком кладбище, как и во многих уголках России, круглый год в зелёном убранстве стояли могилы вчерашних героев, не устоявших под пулями конкурентов. Но ужаснулись выжившие и победившие в этой войне, и почти перестали обманывать друг друга. Бизнес подвинулся в гору. Гремели салюты и обустраивались праздники.

Однако наёмных рабочих это не касалось. Потому и возмутилась Светлана Михайловна благородному порыву супруга, когда распорядился он подготовить ведомости на выдачу заработной платы своим подопечным.

— Старый козёл! — прошипела она.

И взвыла со свистом:

— Эти свиньи пропьют наши денежки. Сколько труда стоило мне наворачивать сметы, сколько нервов ушло на их утверждение. Да пусть они поищут — твари, себе хозяина в другом месте. Дармоеды неблагодарные. Не дам я им ни копейки, не отсудят, поганые! Ума не хватит…

Мирзоев врал рабочим, что денег у него нет, предлагал им отоварку фаршем, лапшой и пельменями, и брали люди в три дорого накрученный товар под расписку, в счёт будущей зарплаты, потому что хотелось им кушать и жить.

Тарантул был поражён. Три срока проведя за решеткой, он так и остался глупцом. Патетично рассказывая о государственных трудностях, убедил его хозяин в своей несостоятельности и божился, что как только, так и сразу, и в первую очередь, вернуть ему загорбаченные рубли.

— Тля буду, — бил он себя в грудь. — Кризис виноват!

Переизбыток проката в мире, дефолт российского металла в Америке, китайский прорыв на внутреннем рынке, падение цен на нефть — вот чем аргументировал Мирзоев задержку зарплаты и, как заботливая мать, предлагал к Новогоднему столу просроченное сливовое повидло, от которого пучило желудок.

— Праздник должен быть сладким. Он должен запоминаться.

Овчину и шапку с утра старик долго чистил. Достал он, заныканную от пьяниц, пятисотку, переложил её в кармашек рубашки и пошёл по магазинам искать внучке подарок. До Нового года оставались считанные часы. В отделе мягких игрушек в универмаге, словно на нарах, сидели на полочках смеющиеся звери, играла весёлая детская музыка из известных мультфильмов, и маленькие малыши таскали взрослых за рукава по всему магазину. Дыхание праздника уже вовсю будоражило головы горожанам.

Продавщица достала с верхней полки большую панду и показала её старику. Чёрно-белая со смеющимися глазами игрушка сама напрашивалась в корзину покупателя.

— Он у нас артист, Вы послушайте, — и после непродолжительного поиска девушка нашла на спине у медвежонка музыкальную кнопку. Панда запела.

— Вот здорово! — восхитился старик, — А сколько она стоит?

— Всего шестьсот двадцать рублей, — улыбнулась продавщица.

— Так дорого? — удивился Тарантул, — а дешевле нет? Или поменьше?

Она развела руками и виновато улыбнулась.

— Или чтобы не пела? — попросил старик.

— Увы… Не я устанавливаю цены и привожу товар.

Он крякнул от досады и пошёл восвояси. Другие куклы не обрадовали его.

— Может быть, куплю ещё где?..

Но час проходил за часом, гудели уставшие ноги, а другой такой панды нигде не было.

— Никогда я фуфлыжником не был, — рассердился старик. — Слово держал, обещания выполнял, долги я платил всегда сполна и вовремя, и не знал поблажек.

Однажды, ещё в первую отсидку в молодости проиграл Тарантул за ночь в шахматы четыреста пачек сигарет, продал все свои новые вещи лагерному барыге, позычил у соседа по шконке — надёжного кореша какие-то копейки, но рассчитался в срок. Честь игрока была спасена. Впредь он уже играл более осмотрительно и вовремя выходил из игры. Ведь, когда уже нет ничего за душой, всякий человек находит утешение в своей честности.

Он решился продать овчину и двинул на рынок. Сварливые торговки переминали её пальцами, спрашивали, сколько она стоит, и с сомнением покачивали головой. Боялись продешевить.

— Не ворованная ли, да так и не одеваются нынче, догнаться поди хочешь дядя? — распрашивали его ротозеи.

А он, заикаясь, рассказывал про внучку, про обещаный ей подарок, про детский стадион, который построил своими руками, но люди ему не верили и отворачивались досыта удовлетворив своё самолюбие. Наконец один мужик, торгующий мёдом, по виду такой же простофиля, как и Тарантул, отсчитал ему недостающие сто двадцать рублей и забрал овчину. На улице были сумерки, когда старик возвратился в магазин игрушек и принялся вертеть в руках поющую Панду, дотошно расспрашивая продавщицу, как она заводится и поёт. Его успокоили, купленную им игрушку положили в коробку и крест на крест обмотали праздничной лентой; и через полчаса, как есть, в поношенном свитере без верхней одежды, старый беспризорник заявился в гости, чтобы поздравить ребёнка.

— С Новым годом тебя, Танюшка!

Брата не было дома. На праздники он уехал к сестре в Оренбург, и Тарантула вместе с его подарком едва не выпроводили вон — сноха опознала гостя. Долго она совещалась на кухне с мужем, не зная как им быть: принять или выгнать обратно на улицу опасного родственника. Но настороженный племянник не испугался.

— Заходите же, дядя Олег!

— А я не один! — улыбнулся старик, достовая игрушку.

Девочка вопросительно посмотрела на маму…

— Возьми! — разрешила хозяйка.

Панда запела.

Уставший от неистовой беготни по городу старик присел на стул. Со времен последнего посещения им родственников очень многое изменилось в его мировоззрении. Стремительно удаляясь в ночь после драки с братом, он впервые почувствовал себя законченным сиротой, и еще более уверовал в этом, ночуя на сломанной койке немытой общаги: среди опустившейся и жадной братвы, грязной посуды, среди неутихающего ветра и надорвано дребезжащего в оконной раме стекла. Творчество ремесленника — его спортивная площадка, вырубленные изо льда персонажи народных сказок, металлические цветы на решётках, — оно было поругано и не оплачено, в забытье было брошено имя художника, а толстый буржуй дарил подарки и торжествовал, принимая, как должное, улыбки детей и славу…

Водки ему не дали. Прошлый дебош ещё был свеж в памяти у близких. Тарантул начал рассказывать девочке про игрушки из хлеба, как их лепят в неволе и раскрашивают, как едят тараканы гуашь, но осёкся — он понял, что говорит не то и ни к месту, потому что родители девочки раздражённо смотрели в его сторону. Таня принесла альбом с рисунками. Ярко нарисованные цветными карандашами куклы, её подруги, вот мама с папой, и он — Тарантул, в синей фуфайке с расшивкой в руке. Огромная пёстрая радуга сияла над головою героя — это ребёнок увидел выложенную им из кирпича центральную арку. Дед Мороз и Снегурочка стояли рядом. Маленькая девочка с медвежонком и ряженная шарами ёлка были нарисованы на другом листе.