Екатерина Вильмонт - Цыц! Страница 15

Утром она рано встала и за полтора часа набросала примерный план, придумала несколько слоганов, то есть вполне была готова к работе. А теперь надо продумать туалет. Чтобы в издательстве никто не решил, что я специально выпендрилась, но чтобы во время обеда выглядеть достойно. Ведь он вряд ли поведет меня в «Грабли» или «Елки-палки». И она надела привезенное мамой из Рима платье. Светло-серое с белой отделкой на юбке достаточно сложного фасона. Скромность, но более, чем достойная. И чувствуется класс. У мамы замечательный вкус и глазомер. Платье сидит идеально.

На выходе из метро она столкнулась с Анчуткой.

— Лиля! Потрясающее платье!

— Спасибо. Мамин подарок. Анна Евгеньевна, я вчера прочла Ахметшина…

— Ну, что скажешь?

Лиля высказала ей свои соображения, попутно восхитившись точностью замечаний старшего товарища.

Анна Евгеньевна была довольна.

— Еще, мне кажется, конец надо изменить.

— Ты решишься ему об этом сказать?

— А я уже сказала, по телефону.

— И что он?

— Обещал подумать.

— А я, дура, побоялась. Он мне внушает какую-то робость. Кажется, выхватит сейчас ногайку…

Лиля засмеялась.

— Смотри, не влюбись в него.

— Ну вот еще! Для меня это чересчур. Мне бы что поскромнее.

— Но на всякий случай ты выпендрилась по полной программе.

— Да что вы! Просто я сегодня после работы иду на день рождения к друзьям.

— Ну-ну.

Лиле стало неприятно.

— И еще хочу предупредить, среди наших девиц грандиозный ажиотаж.

— По какому поводу?

— По поводу Ахметшина.

— А мне-то что?

— Ну-ну.

В отделе как всегда царило легкое безумие. Наташа рыдала. Лена терла виски и страдальчески морщилась. Марина пыталась привести всех в чувство, а для полноты картины Таня кричала в телефон: «Я вас не слышу! Говорите громче! Громче! Громче, ох черт!»

— С утра уже дурдом? — осведомилась Лиля.

— У нас иначе бывает? — спросила Марина.

— Наташ, ты чего слезы льешь? — Шепнула Лиля.

— Мне позавчера Васин сказал, чтобы я сделала вот так, я сделала, показала ему, а он говорит, что так нельзя, и надо сделать так, как у меня было! Все! Больше не могу! Подаю заявление. Сашка ушла и счастлива! Меня к себе зовет. Там хоть и меньше платят, но зато нервы не мотают! Ой, Лилька, ты чего такая шикарная?

— Вечером иду на день рождения… — пришлось опять соврать Лиле.

— А… Лиль, искала б ты себе тоже другую работу, тут с ума спятить недолго.

— Это верно, но мне жалко, у нас все-таки команда, а командой легче оборону держать. Сашка ушла, ты уйдешь, я, как-то нехорошо, наверное… Ничего, как-нибудь… Вот, хочешь конфетку, у меня завалилась в сумке. Вкусная…

— Давай что ли. Правда, вкусная… Спасибо.

Утешив Наташу, Лиля подошла к Марине.

— Марин, я вот тут набросала кое-что по Ахметшину, но на него еще бюджет не спустили.

— И не спустят.

— Почему это?

— Он сам рекламу оплатит. Так что чувствуй себя свободно, — усмехнулась Марина. — Но боюсь, это будет что-то неприличное.

— В каком смысле?

— Ну, неумеренная, прямо-таки смехотворная реклама для первого опыта… Впрочем, не знаю, а вдруг он нормальный?

— Я сегодня с ним встречаюсь, поговорю.

— Ты из-за него так выпендрилась?

— Да нет, иду вечером на день рождения, — раздраженно бросила Лиля. — Марин, а нельзя мне было вчера сказать, что он сам платит за рекламу?

— Я только двадцать минут назад об этом узнала.

— Извини. Да, дурдом есть дурдом!

В половине третьего у Лили зазвонил мобильный. Ринат.

— Лиля? Ахметшин. В три ровно выходите на крыльцо, я вас заберу.

— Хорошо.

Она побежала в туалет поправить макияж и прическу. И ровно в три вышла на крыльцо. Алая шикарная машина. А возле нее ослепительный мужчина. На него оглядывались абсолютно все женщины, независимо от пола и возраста.

Ужас! Он слишком хорош. Неприлично. Куда смотрит Голливуд?

— Привет, Лиля.

— Добрый день, Ринат.

Он открыл перед ней дверцу. Она села и подумала. Я теперь блондинка, сажусь в алое авто. Сериал!

— Пристегнитесь, — бросил он.

— Да нет, я так накину ремень.

— Лиля, пристегнитесь и не спорьте. Ненавижу эту московскую расхлябанность. Во всем мире люди пристегиваются и не спорят по этому поводу.

Она разозлилась.

— Тогда за каким чертом вы в Москву приехали? Издали бы свой шедевр на Западе и все в порядке.

— Вас забыл спросить, — буркнул он.

— Извините, это не мое дело.

— Так-то лучше.

Она хотела спросить, куда они едут, но не стала связываться. Однако просто сидеть и молчать было глупо и противно.

— Ринат, мне сказали, что вы сами платите за рекламу.

— Да, я хочу, чтобы книгу прорекламировали достойно. Новое имя на рынке без рекламы просто потеряется, разве не так?

— Так. Но хорошая реклама дорого стоит.

— Ничего, я осилю.

— Понимаю. Но что бы вы хотели конкретно? Радио, телевидение, плакаты, биллборды, баннеры?

— Ну, это мы еще обсудим. Я вот подумал насчет конца, вы совершенно правы. Сам не знаю, за каким чертом я развел эту канитель.

— Да? — обрадовалась Лиля. — Ну, хорошо, что вы способны прислушиваться к чужому мнению. Это бывает нечасто.

— Я превыше всего ценю профессионализм. Знаете ли, моя первая профессия меня этому научила. А вы профессионал в этом деле.

Он свернул на краснопресненскую набережную. Там есть целый куст хороших дорогих ресторанов. Лиля загадала, если он поведет меня в «Шинок», у нас с ним будет роман. Он остановил машину.

— Какой ресторан тут лучше, вы в курсе?

Подтолкнуть судьбу? Порекомендовать «Шинок»?

— Я не была нигде, кроме «Шинка», — выкрутилась она, чтобы сохранить ему возможность выбора.

— Мне говорили, что там вкусно. Вы не против еще раз там побывать? Или хотите что-то новое увидеть?

— Да нет, я с удовольствием, я очень люблю «Шинок»! Хотя, если вы совсем не пьете…

— Но я ем! И украинскую кухню обожаю. Пошли!

Бесспорно это он выбрал «Шинок»!

Все-таки скучно, что он не пьет, думала Лиля, листая меню.

— Кстати, Лиля, если вы хотите выпить, то меня это не напрягает.

— Ну вот еще! Стану я одна пить средь бела дня! Неинтересно.

Он вдруг очень пристально на нее посмотрел.

— Лиля, а мы раньше никогда не встречались?

— Раньше? Нет.

Сердце у нее при этом оборвалось. Черт знает как еще все повернется, если он узнает, кто она такая.

— У меня отвратительная память на лица, я иной раз попадаю в дурацкие ситуации. Смотрю на вас и кажется, будто в прошлой жизни мы встречались. Орешникова ваша девичья фамилия?

— Нет, это по мужу. А девичья фамилия у меня Удалова, — она назвала девичью фамилию Милки.

— Удалова? Нет, не помню.

— Ринат, поверьте. У меня прекрасная память на лица, да и у вас достаточно запоминающаяся внешность, я бы точно вас не забыла.

— Ну хорошо, вы меня успокоили. С ума сойти, какой вкусный хлеб. А борщ — чудо! И знаете, приятно смотреть на девушку, которая с таким аппетитом все это ест, а не жеманничает и клюет салат.

Лиля засмеялась.

— Я голодная. И так вкусно…

— А вы умеете варить борщ?

— Умею, но не хочу!

— Почему?

— Лень!

— А, понял! Ну, что вы там придумали? — спросил он, велев официанту не спешить со вторым блюдом.

Лиля достала из сумки свои листки.

Он посмотрел их, хотя в зале было не слишком светло.

— Толково. Лиля, я вот еще что хотел обсудить…

— Слушаю вас.

— Мне кажется, что Ринат Ахметшин звучит как-то не очень.

— Почему? Нормально.

— Знаете, неизвестно еще, как пойдет книга…

— То есть, если я правильно поняла, вы опасаетесь, что ваше реноме может пострадать? Но это ерунда. Книга, хорошо прорекламированная, да с вашим портретом на обложке пойдет на ура! К тому же она жутко интересная и захватывающая. Вы зря беспокоитесь.

— А критика?

— Какой вы наивный при вашем богатом жизненном опыте! Критика просто не заметит вашу книгу, если не проплатить. Наши критики не снисходят до низких жанров. Разве что какой-нибудь озлобленный собственными неудачами газетный обозреватель тиснет несколько злобно-безграмотных строчек, и все!

— А у меня низкий жанр? — удивленно спросил он.

— Ринат, определитесь, чего вы хотите. А что касается жанра, то знаете, кто-то сказал: «все жанры хороши, кроме скучного!» Так вот, у нас, в нашем литературном бомонде считается наоборот: «Все жанры дурны, кроме скучного». Если книга написана просто, если там нет глобальных проблем, то она как бы не имеет права на существование. Ну за очень редким исключением. Правда, у читателей свое мнение на этот счет. А читателей у вас будет масса! Но высокая тусовка даже если будет зачитываться вами, все равно вас не заметит. Вы все же определитесь, что для вас важно.