Неджма - Миндаль Страница 15

Большую часть свободного времени мой мужчина посвящал чтению и сочинению забавных историй, чтобы рассказывать их потом на великосветских вечерах. Он говорил о женщинах, их сокровенных местах, не меняясь в лице, весело и беспощадно, с возбужденным членом и жадной рукой. Он пил вино, пошатывался, почесывал ягодицы, расхаживал по комнате среди мебели, пластинок и безделушек, нагой и полностью уверенный в себе, смеялся, если я просила его отвернуться и не пялиться на мой зад, когда я уходила в ванную. Он не обращал внимания ни на время, ни на расходы. Я же витала над полями своего детства, полностью осчастливленная. Я была не в Танжере. Меня не было нигде. Я была в невероятной и всеобъемлющей любви, любви многогранной, не нуждающейся ни в ребенке, ни в браке, любви, умеющей только любить.

Как-то раз он взял мое лицо в ладони и спросил с каким-то беспокойством:

— Скажи, ты меня любишь?

Я не знала, что и ответить. Если я признаюсь в этом себе или тете Сельме, это не так важно! Но разболтать такой секрет Дриссу!

— Не знаю!

— Так почему тогда ты приходишь ко мне? Ведь может статься, что весь Танжер будет звать тебя шлюхой!

— Танжер меня не знает!

— Нет, знает, кошечка моя! А меня этот город знает слишком хорошо, чтобы мне простить!

— Что простить?

— То, что я предпочел тебя Айше, Фариде, Шаме, Нейле и прочим бесстыдницам из знатных семей!

— Но ведь ты до сих пор к ним ходишь!

— Для смеха, мой абрикос! Только для смеха! Шама говорит, что от моих волос пахнет тобой, а Найла — что уже несколько месяцев от меня несет пажитником!

— И ты им веришь?

— Что касается волос, конечно да! Я столько времени провожу, засунув голову тебе между ног! И те женщины это знают!

— Нет!

— Да! Я даже намекнул им, что они могли бы заняться тем же, вместо того чтобы всю жизнь по очереди спать с соседом Джаллуном!

— Совсем с ума сошел!

— Ничего подобного! Я просто рассказываю тебе о том, что происходит во дворцах нашего дорогого города. А пока — не позволишь ли своему возлюбленному вкусить тебя снова?

Бесполезно было протестовать или делать вид, что мне это не нравится. Стоило ему спустить мои трусики, чтобы увидеть истекающий желанием источник.

Бадра в школе мужчин

В десять лет я избавилась от желания как следует рассмотреть половые органы женщин. Мне захотелось увидеть мужской член. Настоящий. Я сказала об этом Нуре, и моя двоюродная сестра прыснула от смеха, обозвав меня дурочкой.

— А я уже видела несколько разных!

— Где!

— Да на рынке же! Крестьяне садятся на корточки и свешивают свое хозяйство среди зелени и овощей.

Мы отправились на рынок вместе и обошли ряды без всякого успеха. Я уж было испугалась, что придется вернуться ни с чем, но наконец мы увидели крестьянина, задравшего свою старую джеллабу. Мелькнула черная штука, висевшая у него между ногами, но я не смогла рассмотреть ее как следует, потому что дядька догадался о нашей уловке и погнался следом, обзывая нас «дьявольским семенем».

Гончар Моха, наверное, наблюдал за происходящим издалека — он широко улыбнулся, когда мы проходили мимо, и сделал знак приблизиться.

— Эй, девочки! Посмотрите-ка, какая у меня тут палочка лакрицы!

Из прорези его саруаля скромно выглядывал багрово-фиолетовый конец, наполовину спрятанный гончарным станком, который Моха приводил в движение равномерными движениями ноги. Мы с Нурой, застыв на мгновение, пустились прочь со всех ног, нервно хихикая.

Когда мы возвращались домой, я призналась Нуре, что прибор гончара непригляден на вид.

— Это еще что! Ты не видела его целиком! Он иногда прячется в кустах за рекой и показывает его девчонкам, которые там стирают. Иногда они задерживаются после того, как мама позовет их домой.

— А тебе бы хотелось потрогать что-нибудь такое же черное?

— Если честно — да! Говорят, если на него надавить, выходит молоко. Если женщина выпьет глоток, она забеременеет.

— Ничего подобного! Беременеют через глаза!

— Это как?

— Ну, тетя Сельма часто говорит дяде Слиману: «Не смотри на меня так, я забеременею!»

— Вот это да! Ну что за врушка эта Борния! Она велит маме давать отцу побольше яиц с чесноком и диким медом, чтобы его штука наполнилась молоком и у мамы родились красивые близнецы, черные, как сливы, и большие, как дедушка!

Нура баловала меня пикантными историями. Например, рассказала про пастуха из Сиди, который чесал свой конец о живую изгородь из опунций, потому что иначе его волосатая штука не чувствовала шипов. А вот укусы осла она чувствовала, потому что, говорят, пастуху пришлось срочно лечь в больницу, когда проходящий мимо осел спутал ее с фигой и вгрызся в невинную плоть со скотской жадностью.

Нура предложила мне сравнить приборчики двоюродных братьев. Я презрительно пожала плечами. Я уже знала, какая она у Али, — видела ее несколько раз, когда он, голозадый малец, гонялся за курицами. Я даже видела, как ему обрезали крайнюю плоть и он вошел в племя Абрахама весь в соплях, засыпанный подарками. Единственное, что было интересно во время этого торжества, — видеть, как мать царственно возвышается во дворе, стоя одной ногой в воде, другой на земле. Когда Али закричал, она заболтала правой ногой, стуча кольцами о стенки ведра. Звон металла и радостные возгласы заглушили рев брата, но она побледнела, а по вмиг осунувшемуся лицу крупными каплями покатился пот. Матери не любят, когда обижают сыновей — их боевые трофеи. Если честно, они любят только пиписьки. Они их обожают, всю жизнь они их окучивают, чтобы воспользоваться ими в нужный момент, как кинжалами и рапирами. Кто сказал, что у женщин нет членов?

Нура смогла удовлетворить свое любопытство насчет членов, когда тетя Турия, живущая в соседнем селе, приехала навестить нас во время праздника, вместе с двумя сыновьями двенадцати и тринадцати лет.

В послеобеденные часы мы с Нурой заперлись в комнате, которую после недавней свадьбы Наймы занимала я одна. Посреди нашей игры в комнату тихонько вошли два кузена, жестами прося нас хранить тишину. Они сразу же прижали нас к стенке и стали щипать грудки и ягодицы. Нура задыхалась, пытаясь оттолкнуть Хасана. Сайд поднимал мою юбку. Он попытался меня задобрить:

— Хочешь, я покажу тебе птичку?

Нура, чуть не плача, сказала, что закричит. Братья отпустили нас, и Хасан заявил с презрением:

— Эй, малолетки, мы никого не насилуем! Но если хотите научиться жить, приходите к Кармскому колодцу, мы будем вас там ждать. Там увидите, что к чему!

Против всякой осторожности мы туда пошли. Сайд и Хасан ждали нас у околицы, развалившись в тени оливкового дерева. Мы оказались на лужайке, потом перед высокими зарослями тростника.

— Тихо! Пригнитесь, чтобы вас не заметили!

От того, что я увидела сквозь тростник, у меня аж дыхание перехватило: дюжина мальчишек, наших товарищей по играм, лежали на траве; рука одного ходила туда-сюда между ног другого; глаза были зажмурены, они часто дышали.

Нура оторопела. Я поняла, что зря пришла, не надо мне видеть это зрелище.

— Любишь подглядывать? Ах ты маленькая потаскушка! — сладким голосом прошептал Сайд, глаза его загорелись.

— Но почему они так делают? — спросила Нура в полном недоумении.

— Потому что им охота, а козы не всегда дают, — ответил Хасан, прыснув от смеха.

Мы убежали, хоть мальчишки кричали нам вслед:

— Эй, девчонки! Насмотрелись, теперь платите! Покажите вашу киску! Хоть одним глазком дайте взглянуть! Не жадничайте!

Я припустила со всех ног, Нура — за мной. Разозлившиеся братья бежали за нами через кусты, они догнали бы нас, если бы пастух Азиз не проехал задом, наперед на своем осле, напевая грубым голосом берберские песенки. Сайд и Хасан отстали, поняв, что остались с носом.

— Эй вы, щенки, можете потерпеть, ничего не потеряете! Мы все расскажем Ам Хабибу, таххару![41] Он вам во второй раз обрежет!

Вид мальчиков, ласкающих друг друга, глубоко шокировал меня. Значит, им все равно — что юбку задрать, что гульфик расстегнуть? Я чувствовала себя так, будто меня свергли с трона — до ужаса ненужной.

Я сказала об этом Нуре, а та пристыженно призналась:

— А я-то думала, что только девочки так делают между собой.

— Что-что?

— Ну да! Мы не взяли тебя в игру, потому что боялись, как бы твоя мама нас не застукала. Она ведь такая строгая, ты же знаешь!

— Предательница! Ты за это поплатишься!

— Честное слово, я просто ждала случая, чтобы тебе показать!

— Покажешь мне сейчас же! Пойдем ко мне домой, а я сделаю так, чтобы мама ничего не заподозрила.

Пришли четыре двоюродные сестры, школьные подружки. Мы взяли кукол и стали играть во взрослые гости. Каждая девочка набросила на голову косынку вместо хаик, постучалась в дверь моей комнаты, вошла, поздоровалась, как полагается: