Лорен Вайсбергер - Бриллианты для невесты Страница 15

Ли по обыкновению, ответила не подумав. Данная привычка абсолютно не соответствовала педантичности ее характера, но Ли ничего не могла с собой поделать. Она тщательно устраивала свою квартиру, составляла расписано на день или писала рабочий план, но запомнить, что мысли нужно высказывать, была, похоже, не в силах. Подруги и Рассел находили это очаровательным, но иногда она попадала в крайне унизительные ситуации. Как, например, при встрече с начальником. Что-то во взгляде Джесса — заинтересованном и вместе с тем отчужденном — заставило Ли забыть, что она находится кабинете Генри, разговаривает с одним из величайших писательских талантов двадцать первого века, и она ринулась вперед.

— Рецензия была мелочной, это точно. Мстительной я непрофессиональной, ничего более ядовитого я не читала. Однако при всем том «Тайная ненависть» — ваша самая слабая работа. Такой рецензии она не заслужила, но и близко недотягивает до «Поражения луны» и, конечно, «Разочарования».

Генри вдохнул и непроизвольно прикрыл рот рукой.

Ли тут же опомнилась, сердце забилось с предельной скоростью, ладони и ступни вспотели.

Джесс ухмыльнулся:

— Режет правду в глаза. Никаких глупостей. Редкость в наши дни, как вы считаете?

Не совсем уверенная, что это вопрос, Ли смотрела на свои руки, ломая их с пугающей жестокостью.

— Выпускница школы хороших манер, а? — нервно засмеялся Генри. — Что ж, спасибо, что поделилась своим мнением с мистером Чэпменом, Ли. Своим личным мнением, конечно.

Он несмело улыбнулся Джессу.

Ли восприняла это как сигнал к уходу и счастливо повиновалась:

— Я… э… Я, разумеется, не хотела вас обидеть. Я большая ваша почитательница, просто…

— Прошу, не извиняйтесь. Приятно было с вами познакомиться.

Огромным усилием Ли подавила побуждение извиниться еще раз и без дальнейших унижений ухитрилась подняться с диванчика, пройти мимо Джесса и покинуть кабинет Генри, но, бросив взгляд на лицо секретарши шефа, поняла, что дело ее худо.

— Что, правда так плохо? — схватилась она за ее стол.

— Ну ты даешь. Вот это напор!

— Напор? Я не собиралась напирать. Пыталась быть дипломатичной. Какая же я идиотка. Поверить не могу, что сказала это. О Господи, восемь лет работы, и все коту под хвост, потому что не умею держать язык за зубами. Что, правда так плохо? — снова спросила Ли. Последовала пауза.

— Это было нехорошо, — наконец произнесла секретарша.

Ли посмотрела на часы и обнаружила, что если пойдет в салон, то не успеет вовремя вернуться, чтобы обзвонить агентов. Ворвавшись в свой кабинет, она засела за телефон. Первым делом сообщила Джайлзу, что не придет, потом позвонила в «Барниз». В отделе мужских товаров ответил продавец с приятным голосом, и Ли договорилась, что подарок доставят с посыльным к ней в офис до шести. Она растерялась, когда продавец спросил, чего бы она хотела, и в конце концов попросила уложиться в двести долларов и списать эти деньги с ее карты «Америкэн экспресс».

К пяти тридцати, когда прибыла коробка в подарочной упаковке, Ли едва сдерживала слезы. От Генри, который обычно не мог прожить и часа, чтобы не позвонить и не зайти к ней, не было ни слуху ни духу. Ли удалось сбегать в спортзал — не потренироваться, конечно, а принять душ, — но, только встав под блаженно горячую воду, поняла, что оставила в кабинете спортивную сумку, где лежали косметика, смена белья и, самое главное, фен. Трудно поверить, но после прикрепленного к стене мини-фена с проводом не больше двух дюймов ее волосы стали выглядеть значительно хуже, чем до мытья головы. На обратно пути в кабинет позвонили Рассел и ее мать, но она никому не ответила.

«Я — отвратительное существо», — думала Ли, разглядывая себя в зеркале ближайшей к ее кабинету дамской комнаты. Было почти семь часов, а она только что закончила последний телефонный разговор с одним из самых симпатичных агентов. Волосы висели безжизненными прядями, под глазами набрякли мешки, а прыщ на лбу пронзительно краснел, даже тональный крем не помогал. Расс как-то в шутку сказал, что в блейзере от Шанель, который, сейчас был на ней, Ли смотрится «лесбийской красоткой». Она всегда любила его жатую ткань — единственный в ее гардеробе образчик высокой моды, — и до этого момента никогда не замечала, что похожа в нем на футбольного полузащитника.

— Не волнуйся, — обратилась к своему отражению Ли, — Рассел — спортивный комментатор, работает на И-эс-пи-эн и всю свою жизнь посвящает профессиональному спорту. Рассел обожает футболистов!

Сжимая в руках роскошно упакованный подарок от «Барниз» и стараясь не волноваться по поводу того, что его содержимое является для нее полной тайной, Ли тряхнула нечесаной головой и побежала ловить такси.

Рассел стоял у ресторана «Дэниэл» спокойный, подтянутый и счастливый. Словно провел месяц на Карибах, где только и делал, что обращался со своим телом, как с храмом. Угольно-серый костюм сидел отлично. Кожа сияла здоровьем, как у человека, ежедневно пробегающего шесть миль. Даже его туфли — черные ботинки, купленные во время последней поездки в Милан, — сверкали в буквальном смысле слова. Он был свежевымыт и свежевыбрит, ухожен до совершенства, и Ли обиделась на него за это. Кто, скажите на милость, может проработать целый день и сохранить галстук таким чистым, а сорочку такой свежей? Как добиться столь идеального сочетания — чтобы запонки соответствовали носкам, туфли — кейсу?

— Привет, красавица. Я уже начал волноваться.

Она «клюнула» его в губы, но отодвинулась, прежде чем успел открыть рот.

— Волноваться? Почему? Я же не опоздала.

— Просто ты не звонила целый день. Ты получила орхидею? Я знаю, что пурпурные — твои любимые.

— Получила. Она прекрасна. Большое тебе спасибо.

Ли не узнавала свой голос — резкий учтивый тон, которым она разговаривала с консьержем или в химчистке.

Рассел обнял ее за талию и провел внутрь. Там их немедленно встретил средних лет мужчина во фраке, видимо узнавший Рассела. Они минутку пошептались, причем метрдотель наклонялся к Расселу, потом похлопали друг друга по плечу. Мгновение спустя метрдотель знаком велел молоденькой девушке в облегающем, но строгом брючном костюме проводить Ли и Рассела к их столику.

— Футбольный болельщик? — спросила Ли больше из желания показать заинтересованность, чем интересуясь на самом деле.

— Что? О, метрдотель? Да, должно быть, узнал меня по передаче. Чем еще можно объяснить этот столик, не так ли?

Только сейчас Ли заметила, что они получили лучший столик во всем ресторане и со своего места под живописной аркой видели весь великолепный зал. Освещение было таким мягким, что, возможно, могло бы благотворно сказаться на ее внешнем виде, невольно подумала Ли, а тяжелая парча и акры богатого красного бархата действовали успокаивающе после столь адского дня. Столы были расставлены таким образом, чтобы люди не сидели друг у друга на головах, и, похоже, никто не разговаривал по сотовому.

С точки зрения озабоченного человека — земной рай, особенно приятный этим вечером, учитывая, что Расселу меньше чем обычно понравилось бы, устрой она представление с выбором столика.

После бокала пино гриджо и нескольких морских гребешков в нежной карамели Ли расслабилась еще больше, но все еще не могла окончательно переключит работы на романтический ужин для двоих. Она кивала все время, пока Рассел описывал памятку для всей компании, которую собирался составить, пока предлагал съездить этим летом к другу по колледжу на его виноградник «Марта» и пересказывал шутку, рассказаны ему одним из гримеров сегодня утром. Только когда официант принес два бокала шампанского и нечто под названием кокосовый дакуаз, Ли насторожилась. Рядом с блюдом припущенных ананасов в окружении ягод небрежно покоилась черная бархатная коробочка. Она удивилась и немного смутилась, ибо первым чувством при виде ювелирной коробочки было облегчение: длинный прямоугольник указывал на то, что это — слава Богу! — не кольцо. Вероятно, она когда-нибудь захочет выйти за Рассела — все друзья и родственники, едва с ним познакомившись, немедленно указывали, как он подходит на роль мужа — добрый, красивый, успешный, обаятельный и, несомненно, обожающий Ли, — но она не была готова к браку сейчас. Ничего не случится, если они подождут еще год, а может, и два. Брак — это, простите, брак, и ей хотелось быть абсолютно уверенной.

— Что это? — спросила она с неподдельным возбуждением, уже предвидя подвеску в виде инициала, а возможно, и миленький золотой браслет.

— Открой и посмотри, — тихо проговорил Рассел.

Ли погладила мягкий бархат и улыбнулась.

— Не надо было!

— Открой ее!

— Я и так знаю, что ты меня любишь.

— Ли, открой коробочку. Ты, возможно, удивишься.