Ирина Лобановская - Искушение Страница 15

- Дочь тоже на похороны не пустишь? - спросила Ариадна.

Вера вызывающе вскинула голову.

- Да, не пущу! Мне ее беречь надо, и так сколько горя ей на долю выпало... А я мать! Сама все сделаю.

- Она тоже мать, - логично заметила Ариадна Константиновна.

- Девочки, - Вера помолчала, - мне иногда кажется, что дороже дочки у меня никого нет и не будет. Разве я не права? Единственная дочь... Из-за этой школы я не могла позволить себе второго - все трудилась, преподавала, вкалывала... Учила уму-разуму... Как тут уйдешь в декрет? Дети, контрольные, экзамены... Добров просто умолял меня когда-то не бросать школу на произвол судьбы. Найти учителя - проблема, сами знаете. А с годами она становится все острее и острее. Молодые в школу не идут - что им там делать? Они ее презирают, детей не любят, себя берегут... А потом сейчас им такое раздолье! Одних фирм понаоткрывали - тьма-тьмущая! Выбирай - не хочу! Вот и выбирают... И деньги там платят настоящие, не то, что у нас...

- Ну, положим, как раз у нас платят неплохо, - заметила Ариадна Константиновна.

- Так это только в частных! А в обычных? Девочки, я столько мучилась из-за внучки, столько ночей не спала... Но свою Галку от лишней боли избавила.

- Ты так думаешь? - географичка снова села, почти исчезнув в кресле. - Напрасно! Ты ей боли только прибавила. Матери-клуши всегда делают именно это. И вообще, Вера... Мы редко знаем, что нам в действительности надо, и редко сознаем, что единственное счастье - идти по пути, указанному Провидением. Это счастье намного больше и выше, чем получать всякие блага по своему желанию и хотению или добиваться их из последних сил. А если зло маскируется под добро... Это всегда очевидно, неискренне и некрасиво.

Вера обиделась.

- Ты, Ариадна, не заговаривайся! Мать всегда старается ради своего ребенка! Хочет ему добра! При чем тут клуши?

Географичка усмехнулась.

- Верно, старается. Только получается у нее это далеко не всегда. Тут старайся не старайся... А раз почувствовала себя очень умной, то уж в предательницы себя не запишешь. Я вот никак не понимаю, почему, когда человек умирает от рака, прежде всего спрашивают: а рак чего? Да какая разница?! Главное - умер, нет человека! И нечего проявлять нездоровое любопытство: рак желудка или мозга. Так и у тебя: умерла девочка, внучка, а ты твердишь, какая ты хорошая мать. В конце концов, неважно, долгая или короткая жизнь тебе выпала на долю. Главное, постичь, зачем именно тебе преподнесен этот бесценный дар. Девочки, если вы меня сейчас поймете, то вы очень многое поймете.

Валя поспешила сменить тему. Летом была снята по решению мэра глава московского Департамента образования, восемнадцать лет занимавшая этот пост. И стала почетным и формальным советником при градоначальнике. Все произошло совершенно неожиданно. Хотя... так ли уж неожиданно? Мэр критикнул единый государственный экзамен, но Департамент образования остался на стороне "экспериментальщиков" из Минобрнауки. Затем история со зданиями детских садов... Их было в Москве около шестисот - проданных или перешедших в долгосрочную аренду. Мэр справедливо возмутился - детские сады нужны, дети растут, а теперь что? Строй новые? А средства? Тогда и повеяло в воздухе угрозой об отставке.

По согласию Департамента столицы Россию, особенно Москву, полонили сектанты, хлынувшие из Америки. Они хорошо платили и получали в аренду помещения школ и детсадов, вели там кружки и распространяли книги о своих "учениях".

Валя неловко попала пальцем в самую больную точку. Умела Валентина это делать, прямо дар такой. Ведь Вера усиленно лебезила перед Департаментом образования: ей стоило тяжких трудов и организовать школу, и пробить ее. Да и сейчас Вера без конца таскалась в Департамент за помощью. Именно он когда-то помог Вере в тяжелой борьбе с Добровым. И жил бы себе этот матерый серый волчина и жил спокойно дальше, не повстречайся ему на пути пухленькая девочка в красной шапочке. Но сколько волка ни корми, а медведь все равно толще, любила повторять Ариадна Константиновна. И еще откуда-то выкопала двустишие:

Но волк, увы, чем кажется скромней,

Тем он всегда лукавей и страшней.

И кого она разумела под словом "волк" в своем контексте, до людей доходило далеко не всегда.

- Валентина, оставь! - резко обрезала заболтавшуюся о сектах Валю Ариадна Константиновна. - Лучше занимайся детьми! Они тебя не любят, не заметила? Если сеешь цикуту, не надейся, что вырастет хлеб.

- Это потому, что я много требую! - так же грубовато ответила Валя. - У меня с невыученным уроком не придешь, как у Катерины. Она с учениками всегда миндальничает, либералка! В духе времени. Вот они ее и обожают.

- Но я-то с ними не миндальничаю, - усмехнулась географичка. - Звучит, конечно, не очень скромно, но отношения с детьми у меня хорошие.

Валя покраснела от гнева.

- Это парадокс!

- А жизнь часто на них и основана. Валечка, ты оглянись вокруг, подумай... Девочки, как вы думаете, что такое жизненный опыт? Это просто немалый запас знаний о том, что следует делать в тех случаях, которые уже никогда больше в твоей жизни не повторятся.

Дискуссию прервала громко стукнувшая дверь.

- Привет! - ворвался веселый и бодрый физик. - Дамы, не желаете побросать мячик через сетку? Верунчик, тебе с твоей комплекцией очень полезно! - он оглядел стол. - А это все излишества. Хотя и вкусные.

- Эдмунд, у тебя ко мне вопрос? - Вера сразу приняла начальственно-важный вид неприступной крепости.

- К тебе, рыба моя, у меня вопросов нет!

Отщипнул кусочек пирожного и вылетел. Дверь снова глухо стукнула. Вера вздохнула.

- Девочки, что мне делать с нашим Рудиком? Ни одной юбки не пропустит... Боюсь, родители начнут жаловаться... Тогда всем нам крышка...

Ариадна Константиновна стала еще суровее.

- Главное, чтобы девки не него не жаловались. А они пока, смотрю, от него все, как одна, в полном восторге.

Эдмунд Феликсович Руда был дамским любимцем. По обратному принципу - он сам уродился классическим дамским поклонником. И жизни себе без другой половины не мыслил даже на секунду. Архетип привычный. И никакой оригинальностью "Дзержинский наоборот" не отличался бы, не проявись одно его завидно-потрясающее и редкое качество: почему-то буквально все его дамы, юные и не очень, никогда не таили на него зла. Как он умел ловко ускользать из самых острых ситуаций, оставалось загадкой для всех.

- Как тебе удается это, Рудик? - однажды не выдержала Вера.

Физик захохотал.

- Веруша, давай покидаем с тобой мячик через сетку! А то ты за последнее время, на мой просвещенный взгляд, изменилась килограммов на двадцать. Со знаком плюс. Совершенно новый дизайн.

Вера надулась. И так в зеркало глядеть тошно... Особенно если сравнить себя с глистообразной Катериной. Нулевая весовая категория. Или просто вне всяких весовых категорий. А тут еще эти откровенные взгляды со стороны... Хотя вот что парадоксально: никому не приходило в голову засмеяться при виде их обеих рядом - толстая и тонкая. И дело совсем не в человеческой деликатности. О ней и речи нет. Просто рядом подруги всегда вполне смотрелись. Странно...

- И потом, - продолжал Эдмунд, - неужели ты мечтаешь о скандалах в школе? А со мной тебе обеспечена безмятежная жизнь. Так что лишних вопросов не задавай, рыба моя. Ты знаешь, Верунчик, что такое старость? Это когда на улице все больше красивых девчонок и все меньше красивых женщин.

Вера прищурилась.

- А не наоборот?

Эдмунд засмеялся.

- Веруша, ученые постановили: по законам аэродинамики шмель летать не может. Но летает. Почему? А потому, что он аэродинамики не знает и на конференции ученых сроду не попадал даже по ошибке. Могу сюда прибавить анекдот-притчу про сороконожку. Когда ее спросили, как она ходит, ног многовато, запутаться легко, животинка призадумалась. Стала анализировать свои действия: сначала вперед вот эта нога, за ней - вот эта, потом - та... И споткнулась, упала, ходить вообще перестала, словно разучилась... А если бы она не думала ни о чем... Понятно изъясняюсь?

Долгое время Вера и все остальные действительно старались верить, что Руда хранит покой и бережет честь школы превыше всего. Пока в школе не появились две новые молоденькие учительницы и Алла Минералова.

- Девочки, вы в Бога верите? - Катя смотрела в упор.

- Если надо, будем верить! Ты только скажи, стоит или нет, - Вера отозвалась тотчас. - Терпеть не могу этого твоего взгляда! Словно с того света.

Валя усмехнулась.

- И не рассказывай нам снова про купель.

Катя и не собиралась. Она когда-то поделилась с подругами истиной, но доверия на нашла. К чему пробовать снова?

Замученная бесконечными повторами воспаления легких - два-три раза в год по расписанию: весна-осень - Катя прислушалась к одному доброму совету незнакомой женщины в церкви.

- В купель вам нужно, - сказала прихожанка. - А потом святой водой каждый день смачивать спину, где легкие.