Элис Уокер - Цвет пурпурный Страница 16

Мы всю ночь были в дороге, она говорит. В придорожные гостиницы не пускают, сами знаете. Вот, наконец-то добрались. Подошла к Грейди, обняла ево, взглядом ласковым обвела, будто он весь из себя красавец, он наклонился и поцеловал ее.

Я на Мистера __ покосилась. У ево такой вид, будто конец света настал. Да и у меня не лучше.

А это мой для нас свадебный подарок, говарит. У двери машина стоит, большая, темно-синего цвета, Паккард написано. Новенькая, Шик гаворит. На Мистера __ посмотрела, взяла его за руку и сжала легонько. Пока мы здесь, Альберт, говорит, хочу, штобы ты научился водить. И засмеялась. Грейди водит как ненормальный. Пока мы ехали, я думала, нас полиция прихватит.

Наконец Шик и меня заметила. Подошла ко мне, обняла и не отпускала. Теперь мы обе замужние дамы, говорит. Замужние. И очень голодные. Чево у нас есть поесть?

Мистер __ пил все Рождество. С Грейди. Мы с Шик готовили, болтали, убирались в доме, болтали, елку наряжали, опять болтали, утром просыпались, снова болтали.

Она теперь концерты дает по всей стране. Ее все знают. И она всех знает. Софи Такер знает, Дюка Эллингтона знает, и таких людей знает, о которых я никогда и не слыхивала. Деньги лопатой гребет, просто не знает, чево с ними делать. У ей дом большой в Мемфисе, и другая машина. У ей сто штук платьев, и туфель полная комната. Она покупает Грейди все, чево ему не захочется.

Где ты ево выискала такова? Спрашиваю.

Под машиной, говорит. Под той, второй, которая дома. Я ездила без бензина, и мотор сдох. Он ее чинил. Мы разок друг на друга посмотрели, и нам хватило.

Мистер __ обиженый. Про себя я и не говорю.

Ах, она гаварит, все прошло. Вы теперь для меня как родственники. Вообще, как ты мне сказала, што он тебя бил, и работать заставлял, а сам ничево не делал, как-то я к нему переменилась. Да будь я твоим мужем, ты бы у меня поцелуями была осыпана, а не блохами да клещами. И работала бы я для тебя не разгибая спины.

Да он меня особо не обижает, как ты ево приструнила. Изредка шлепнет, коли больше делать ему нечего.

А как с любовью у вас, не наладилось?

Пытаемся. Он на кнопку жмет, только пальцы у его сухие. Так что без особых улучшений.

Ты, значит, еще у нас девственница? Спрашивает.

Похоже, што так, говорю.

Мистер __ и Грейди укатили куда-то. Шик попросилась ко мне в комнату на ночь. Мерзнет, говорит, одна в постели. Забрались мы с ей в кровать и болтаем о том, да о сем, скоро зашел разговор и о делах любовных. Она, правда, так не говорит, что мол любовь или заниматься любовью. Она нехорошее слово говарит. Трахаться — гаворит.

Спрашивает она меня, а как с отцом твоих детишек все случилось. Любопытно ей стало.

Для девок у нас была отдельная комнатка, в пристройке через коридор, рассказываю я ей, Кроме мамы никто к нам никогда не заходил. Как-то раз гляжу он идет, а мамы дома не было. Пришел и говорит, волосы ему надо постричь. Принес ножницы, щетку, гребень и табуретку. Стала я ево стричь, а он на меня как-то странно смотрит. И будто беспокоится, только мне непонятно почему, покуда он меня не схватил, ноги свои расставил и к себе притиснул.

Сказала и лежу тихо, слушаю, как Шик дышит.

Больно мне стало, ой как. Мне еще четырнадцати не было, я даже и не думала, что у мужчин там чево-то есть, притом такое большое. От одного вида испужалася я, как оно росло да напирало.

Шик затихла. Я было подумала, она заснувши.

Как он справился, говорю, дальше заставил меня ему волосы стричь.

И на Шик взглянула незаметно.

Ох, мисс Сили, она говорит, и руками меня обвила, гладкими да черными, аж кожа сияет в свете лампы.

Я тоже плакать начала. Плачу, и плачу. Будто все назад вернулось, в Шиковых то объятиях. Как мне больно было, и как было неожиданно. И как жгло мне там, пока я ему волосы достригала. Как струйка крови по ноге текла и запачкала чулок. Как он на меня никогда после тово прямо не смотрел. И про Нетти.

Не плачь, Сили, Шик говорит, не плачь, и стала мне слезинки со щек сцеловывать.

Мама потом спросила, откеля его волосья в нашей комнате, ежели он говорит, будто не заходит туда никогда. Он тогда и сказал, будто парень у меня есть. Будто видел парня, как он через черный ход шмыгнул. Энто парня тово волосы, не мои, говорит. Сама знаешь, ее хлебом не корми, дай волосы постричь.

Што правда, то правда, говорю я Шик, я любила ножницами пощелкать еще с измальства. Как увижу кто заросший, побегу за ножницами да учну стричь пока все лишнее не состригу. Так и повелось у нас, я всем стрижки делала. Только ево я всегда стригла на переднем крыльце. А тут до тово дошло, как увижу ево с ножницами, гребнем да табуреткой, слезы у меня ручьем.

Ну и дела, Шик говорит, я то думала, только белые на такие пакости способные.

Мамочка моя померла, говорю я Шик, Нетти из дома сбежала. Мистер __ меня к себе привез, за детьми ево погаными ухаживать. Даже не спросил ни разу, каково мне. Слова не сказал. Залезал и трахал, даже когда у меня голова была разбитая да вся в бинтах. Никто меня не любил никогда.

Я тебя люблю, мисс Сили, она говорит. Ко мне повернулась и в губы меня поцеловала.

Ум-м, она говорит, будто удивленная. Я ее в ответ поцеловала и тоже у-м-м говорю. Стали мы целоваться, пока не изнемогли, потом ласкаться стали да гладить друг друга.

Я ничево такого не умею, говорю я Шик.

Я тоже не очень, говорит она.

Вдруг чувствую будто что-то мягкое да влажное к груди прикоснулось, будто мой бедный потерянный ребеночек сосок взял.

Тут и сама я стала как потерянное дитя.

Грейди с Мистером __ заявились на рассвете, мы с Шик еще спали. Она повернувшись ко мне спиной, мои руки вокруг ейной талии. Какое ощущение? Как с мамой спать, только я почти не помню, штобы я с ней спала. Похоже немного как с Нетти спать, только с Нетти так хорошо не было. Тепло и мягко, как в подушках, Шиковы большие сиси мне на руки наваливши как пена. Не то што с Мистером __. Рай да и только.

Просыпайся, Шик, говорю. Приехали они. Шик на бок повернулась, обняла меня и с кровати слезла, дошла шатаясь до своей комнаты и повалилась в свою кровать, рядом с Грейди.

Мистер __ со мной рядом бухнулся, пьяный, и еще на подушку не успел упасть, уже захрапел.

Я стараюсь изо всех сил ладить с Грейди, пущай у ево красные подтяжки и галстук-бабочка. И что ж поделать, пущай тратит Шиковы деньги будто свои собственные. И ладно уж, пущай сколько хочет подделывается в разговоре под северянина. Мемфис, штат Теннеси, не север. Даже мне это знаемо. Но одну вещь я не могу ему спустить, што он Шик мамочкой называет.

Какая я тебе на хрен мамочка? Шик ему говорит. А он и ухом не ведет.

Как в тот раз, когда он Мышке глазки строил, а Шик ево дразнила, и он еще сказал, да ладно тебе, мамочка, ты же меня знаеш, я безвредный.

Шик самой Мышка нравится, и она ее петь учит. Садятся они в Одессиной гостиной, и поют до упада, а детишки, сколько их ни есть, вокруг толкутся. Свен иногда придет с инструментом, Харпо обед сварганит, а мы с Мистером __ и Софииным борцом просто так сидим да радуемся.

Красота.

Шик говорит Мышке, то бишь, Марии Агнессе, тебе надо петь для публики.

Мария Агнесса говорит, Нет-нет. Она думает, коли голос у нее не такой густой да сильный как у Шик, дак ее никто и слушать не захочет. Вовсе это не так, Шик говорит.

Ты только послушай, как в церкви поют, Шик ей говорит, каких только голосов там нет. А всякие звуки, которые звучат дивно, но как будто не от человека исходят? Что ты про них скажеш? И начала стонать, как словно смерть подходит, и ангелы от ее отступились. Просто волосы дыбом. Кабы пантеры умели петь, они бы вот так точно и пели.

Кой-чево тебе скажу, Шик говорит Марии Агнессе, тебя послушаешь, знаешь что на ум приходит? Во-во, оно самое, как бы потрахаться.

Ах, мисс Шик, Мария Агнесса говорит и краска ей в лицо бросилась.

А чево, Шик говорит, ты слишком стыдливая, чтобы все это рядом поставить, и пенье, и танцы, и траханье? И засмеялась. Потому и зовут наше пенье чертовой музыкой. Черти любят потрахаться. Слушай-ка, говорит, давай вместе один вечер попоем у Харпо. Чевой-то мне захотелось стариной тряхнуть. А если я тебя приведу да представлю, пусть только попробуют отнестись без уважения. Они конечно не умеют себя вести, ниггеры эти, но если хоть половину первой песни высидят, они твои.

Неушто это все по правде? Мышка говорит. Сплошной восторг и круглые глаза.

Сумлеваюсь я, што мне энто все ндравится, Харпо говорит.

Как так? Которая у тебя сейчас поет будто к церковной скамье задницей прилипши. Люди не знают, толи им танцевать, толи грехи замаливать. А приодень Марию Агнессу, и у тебя денег будет хоть сортир оклеивай. С таким цветом, да локонами да глазами, мужики будут в очередь стоять. Я што ли неверно говорю, Грейди?