Умберто Эко - Нулевой номер Страница 16

Поэтому маленький кортеж из двух машин поворачивает снова на север.

Машины останавливаются в Аццано.

После короткого перехода пешком беглецам было отведено место в доме политически надежного семейства Де Мария. Муссолини и Петаччи получили в свое распоряжение небольшую комнату с двуспальной кроватью.

Педро не знал, что живым Муссолини он никогда больше уже не увидит. Он снова поехал в Донго, а там на площадь вкатил вдруг грузовик вооруженных людей в новеньких шинелях. Не то что разнобойные отрепья партизан. Те спрыгнули из грузовика и выстроились около горсовета. Командир представился: полковник Валерио, уполномоченный представитель Генерального штаба добровольно-освободительной армии. Он предъявил безупречные документы и отрапортовал: прибыл-де с заданием расстрелять всех пленных в полном составе, по списку.

Педро пытался возражать. Он настаивал, чтобы пленных передали по команде в инстанции, наделенные правом проведения законного судебного следствия. Но Валерио обладал правом старшего по званию. Валерио потребовал список арестованных и собственноручно поставил рядом с каждым именем черный крестик. Педро увидел, что смертный удел уготован и Кларетте Петаччи, и снова вступил в спор: она ведь только любовница диктатора. Валерио ответил, что таков был приказ миланского командования.

– И вот посуди… воспоминания Педро говорят сами за себя. В других версиях присутствует официальная точка зрения. Так, сам Валерио описывает, будто Петаччи вцепилась в любовника, он ее отталкивал, она не слушалась и на нем висела и в результате тоже получила пулю, можно сказать, почти что по ошибке, в общем, от великодушных чувств. А из свидетельства Педро мы ясно понимаем, что Кларетту хладнокровно приговорили. В общем, не суть, но важно, что Валерио рассказывает что ему заблагорассудится и мы не можем ему стопроцентно верить и по остальным пунктам.

И по остальным пунктам, развивал свою мысль Браггадоччо, чем дальше, тем меньше ясности. Узнав про испанского консула, Валерио потребовал его показать, обратился к тому по-испански, тот не знал языка, то есть он никакой не испанец, Валерио дал ему затрещину, пришел к выводу, что это Витторио Муссолини, и скомандовал Биллу вывести его на берег озера и пустить в расход. Парня поволокли на расстрел, но по дороге другой боец узнал в нем Марчелло Петаччи, брата Кларетты. Билл привел приговоренного обратно, тот выкрикивал, будто-де принес пользу стране Италии, ибо знал о секретном оружии и скрывал этот факт от Гитлера. Валерио внес Марчелло Петаччи в список приговоренных.

Валерио с его расстрельным взводом вторгается в дом семейства Де Мария, захватывает Муссолини и Петаччи и везет их на машине в укромное место, в Джулино-ди-Меццегра, где их высаживают. Похоже, поначалу Муссолини питал надежду, что Валерио приехал выручать их. Только в том узком переулке диктатору стало ясно, что именно их ждет. Валерио с силой толкнул его к железным воротам и прочел вслух приговор.

Впоследствии Валерио утверждал, будто он пытался рассоединить дуче и Кларетту, но та упрямо цеплялась за любовника. Валерио стреляет, его автомат переклинивает. Валерио хватает автомат из рук Лампреди и выпускает в приговоренного очередь из пяти автоматных выстрелов. Потом будет сказано, что Петаччи неожиданно оказалась на траектории очереди и была застрелена по ошибке.

Все это было 28 апреля.

– Все, что ты слышишь, я цитирую по воспоминаниям Валерио. Согласно этим воспоминаниям Муссолини принял жалкую смерть. В эпических сказаниях это изображают по-другому: дуче яростно распахивает шинель – стреляйте в сердце! Что на самом деле случилось в переулке, никто не узнает. Это знали расстрельщики, а их рассказами руководила коммунистическая партия, вот в чем штука.

Валерио возвращается в Донго и командует расстрелом прочих иерархов. Барраку требует, чтобы его расстреливали не в спину, а в лицо, но с ним поступают как со всеми остальными. Валерио добавляет в группу и брата Петаччи. Прочие приговоренные протестуют, не хотят делить участь с предателем, о делах которого ничего не известно. Поэтому в итоге его все-таки расстреляли индивидуально.

Остальные получили свои пули и упали. Петаччи увернулся и побежал к озеру, его схватили, он опять не давался в руки…

Как выясняется, Петаччи бросился в озеро, отчаянно поплыл, и на плаву его достали очередями автомата и пистолетными выстрелами. Позднее Педро, который не допустил, чтобы его людей привлекали к расстрелу, приказал выловить труп из воды. Мертвого Марчелло Петаччи положили в тот же грузовик, куда по приказу Валерио грузили остальные тела. Грузовик заедет потом в Джулино, чтобы принять на борт останки диктатора и Кларетты. А оттуда машина направится к Милану, где 29 апреля все эти тела выставят напоказ на пьяццале Лорето, на том месте, куда были брошены тела партизан, расстрелянных почти за год до этого; фашисты их оставили тогда разлагаться на солнце сутки, не позволяя членам их семей забрать останки и отдать последний долг.

Тут Браггадоччо крепко схватил меня за руку, давя и сжимая с дикой силой, так что я в ответ конвульсивно выдернулся.

– Извини, – сказал он. – Но вот мы подошли к главной точке основной проблемы. Как ты слышал сейчас от меня… Следи внимательно. Помнишь, где и когда в последний раз Муссолини видели на людях те, кто действительно знал его в лицо? В последний раз это было в Милане у архиепископа. С тех пор дуче мотался, он и его свита, по северу Италии, его подобрали немцы, его арестовали партизаны, и никто из них не имел прямого визуального с ним знакомства. Только так, по фотографиям, по пропагандистским фильмам. А на фото последних двух лет дуче выглядел худым и облезлым. Люди даже шептались, что он уже сам на себя не похож. Помнишь, я рассказывал, последнее интервью Муссолини дал журналисту Кабелле 20 апреля? Перечитал и подписал в печать двадцать второго. Помнишь, я говорил? Так вот. Кабелла почему-то пишет поразительные вещи. Что он нашел Муссолини поздоровевшим, в противоположность всеобщим отзывам и слухам. Гораздо свежее, нежели когда он видел Муссолини в предыдущий раз, в декабре сорок четвертого года, на выступлении в театре Лирико. Вот что Кабелла пишет: «В декабре и при прежних встречах, в феврале, в марте и августе сорок четвертого года, он не выглядел так цветуще. А на этот раз – здоровый, загорелый. Ясный взгляд, быстрые движения. Даже пополнел, по виду судя. Исчезло впечатление чахлости, которое он производил на встречах прошлого года, когда имел призрачный, почти бестелесный вид».

Надо, конечно, учесть, что Кабелла работал на пропаганду и хотел изобразить дуче полным сил и в совершенном владении собой. Но послушай теперь другой текст. Я прочту тебе цитату из воспоминаний Педро. Он описывает дуче в первые минуты после ареста. Давай я прочту, вот смотри: «Муссолини сидел за столом справа от двери. Если бы я доподлинно не знал, что это Муссолини, я бы не узнал его. Старый, истощенный, перепуганный. Вылезающие из орбит глаза с потерянным взглядом. Он поводит головой из стороны в сторону рывками, озирается, похоже, всего страшится…» Видишь?

– Ну ясно, страшится, его только что арестовали.

– Но ведь это только неделю спустя после интервью с Кабеллой. За час до этого он был почти убежден, что вот-вот проедет швейцарскую границу. Кто это способен за неделю так исхудать? Делаем вывод: тот, кто виделся с Кабеллой, и тот, кого видел Педро после ареста, – разные люди. Учтем вдобавок, что диктатора не знал в лицо и полковник Валерио. Он прибыл уничтожить, расстрелять не человека, а миф, образ, пропагандистскую фигуру. Того, кто показательно молотил пшеницу на току и возвещал о вступлении в войну…

– То есть у тебя получаются два Муссолини?

– Давай ты послушаешь дальше. В Милане распространилась новость, что готовятся привезти расстрелянных. На пьяццале Лорето собрались толпы. Кто ликует, кто негодует, кто вообще теряет человеческий облик и кидается терзать мертвые тела. Трупы топчут, выкрикивают ругательства. Плюют, пинают. Какая-то тетка разрядила в Муссолини пять раз пистолет, за своих пятерых сыновей, убитых на войне. Другая помочилась на Петаччи. В конце концов кто-то решил отобрать трупы у толпы. Их подвесили вверх ногами на перекладине бензоколонки. Это мы видим на фотографиях. Вот, я вырезал несколько снимков. Это пьяццале Лорето. Это тела Муссолини и Кларетты… Это уже на другой день, когда партизаны сняли трупы и переместили их в морг на пьяццале Горини. Фото, гляди на фото. До чего изуродованы. Сначала пулями, потом изуверством толп. Да и как можно узнать в лицо мертвеца, висящего книзу головой, глаза на месте рта, а рот на месте глаз? Естественно, опознать его невозможно.

– Ну хорошо, повешенный с площади Лорето, то есть человек, застреленный полковником Валерио, мог бы быть не Муссолини. Но Петаччи-то, увидевшись с Муссолини на берегу озера, она же его признала, а следовательно…