Ирина Кисельгоф - Необязательные отношения Страница 16

— Старый мерзавец! — Она развернулась и пошла прочь.

Лаврова захлопала ей вслед. Она была солидарна с брюнеткой во всем. Минотавр хохотал как ни в чем не бывало.

Лаврова уселась в недовольный крокодилий «Хаммер», его механическое сердце хмуро урчало.

— Ты по мне скучал? — спросила Лаврова.

— Нет.

— И я по тебе нет, — Лаврова хихикнула. — Кто она?

— Никто.

— А я кто?

— Все мы никто.

— Логично. — Лаврова замолчала.

Они лежали в его кровати. Лаврова трогала пальцами свою укушенную губу. Ее кровь вкуса сухого мартини смешалась с горьким отваром коры дуба.

— У тебя нет фантазии, — заметила Лаврова. — Ты играешь в зеркало Джона, а ведущим быть не получается.

— Дурочка, — ответил он.

— Похорони меня, когда я умру, — попросила она.

— Ты сама себя похоронишь.

Лаврова закрыла глаза и представила себя мертвой, роющей самой себе могилу. Даже мертвой у Лавровой не получалось вырыть себе нормальную могилу, как у людей. Она была такой маленькой, что Лавровой пришлось лечь на бок и подогнуть колени к груди. Ветер забросал ее влажной, червивой землей. Все как всегда.

Лаврова провела пальцами по жестким, проволочным волосам лежащего рядом мужчины.

— Ты по мне скучал? — жалобно спросила она.

— Нет.

«А я скучала, — подумала она, — по мальчику с глазами цвета моря в Кринице».

Лаврова взъерошила волосы Минотавра.

— Получились рога, — объявила она.

— Ты нашла того, кто тебя полюбил?

— Не-а, — после паузы сказала Лаврова.

Она не могла вспомнить лицо Кости. Его образ размывался и уходил в прошлое.

Минотавр упал на нее всем телом и приблизил лицо к ее волосам. Его ноздри с шумом втянули воздух. Он обнюхивал ее, как зверь, спускаясь все ниже и ниже. Лаврова была ни жива ни мертва. Он остановился внизу ее живота, и через несколько мгновений Лаврова погрузилась в наркотическую нирвану.

Лаврова стала крошечной и порхала с цветка на цветок, с ультрамариновых колокольчиков на лазурные лилии, с фиолетовых роз на васильки. Все, абсолютно все цветы были синими. Их головки покоились на могучих, насыщенных влагой, бирюзовых стеблях. Яростный порыв ураганного прозрачного ветра вырвал их с корнями, пролившись теплым ливнем голубого желейного сока. И Лаврова полетела в бескрайней сине-фиолетовой туче свежих, пахучих цветов в аквамариновое небо жаркой и влажной планеты.

— Как Никита? — Лаврова небрежно задала вопрос, мучивший ее все время.

— Нормально.

— Мне бы хотелось его увидеть. Можно? — Лавровой было стыдно, что ее голос дрожит.

— Надо спросить у него, — без эмоций ответил Минотавр.

Минотавр пригласил Лаврову на бокс. Они приехали к одиннадцати.

— Почему так поздно? — удивилась она.

— К развязке.

Их проводили к столику на двоих у самого ринга. За столиками для випов располагались тесные ряды кресел. В маленьком зале висело густое облако табачного дыма и испарений от человеческих тел. Многочисленные зрители битком набили крошечное помещение. Среди них было много женщин в вечерних платьях, фривольно обнажавших их тела. Лица этих женщин разного возраста, роста, с разным цветом волос казались похожи друг на друга как две капли воды. На всех стояло общее пожизненное клеймо, бессрочная татуировка — искушенные, много видевшие, усталые глаза. Такие же старые, как у Лавровой. Наверное, эти женщины приезжали сюда после ужинов в дорогих ресторанах, оплаченных дряхлеющими, самодовольными хозяевами своей и чужих жизней. Свободно раскинувшись, сытые зрители перебрасывались незначащими фразами, вяло флиртовали, флегматично пили коктейли и ждали. Толпа получила свой хлеб, теперь она требовала зрелищ.

На ринг вышли два гладиатора, синий и красный. Лавровой стало смешно, что в ее далеком городе соблюдаются традиционные бойцовские ритуалы, включая бравурную музыку, выход на арену стройных девушек в купальниках, протяжно выкрикивающих имена гладиаторов штатных зазывал. Ей было забавно смотреть на ритуальные пляски самих гладиаторов, предназначенные для потехи публики, а не для обоюдного устрашения.

— Комедия, — заключила она и потянула из трубочки «Маргариту».

Красный и Синий сошлись в схватке. Публика реагировала вялыми хлопками. Соперники долго кружили, примеряясь друг к другу, публика возмущенно свистела. Они били друг друга на равных, картинно отлетая к канатам. Лавровой нравился Красный. Он двигался, словно танцуя. Быстро переходил в обмен, красиво принимал удары, чаще попадал по цели. Его стихией было постоянное наступление.

— Красный сильнее, — сказала Лаврова Минотавру.

— Да.

— А Синий?

— Он должен понравиться публике.

Лаврова пожала плечами, в словах Минотавра таился двойной смысл.

У Красного оказался пушечный удар с большой амплитудой. Красный мощно бил на длинной и средней дистанциях. Синему оставалось только уворачиваться и отклоняться, перевес, безусловно, был на стороне его противника. Разогретая публика орала и топала ногами.

— Дай ему! — вскочив с места, кричала Лаврова вместе со всеми.

В ней кипела эйфория, вопили проснувшиеся гены дремучих кровожадных пращуров. Она мельком поймала взгляд Минотавра, обращенный на нее, и тут же забыла о нем, увлеченная главным действом.

В пятом раунде соперники сошлись в клинче. Красный выиграл время и со скачка отправил Синего в нокдаун. Нокдаун длился больше двенадцати секунд, бой был окончен. Толпа разочарованно свистела. Ей хотелось крови.

Лаврова развернулась к Минотавру. Он бесстрастно смотрел на ринг.

— Еще не все, — сказал он. — Судья не открыл счет.

Его слова подтвердил восторженный рев толпы. В центре ринга стояли Красный и Синий.

Красный спуртовал в шестом раунде. Он месил Синего, как тесто. Синий отступал и отступал, защищаясь на отклонах. Ею рассеченная бровь и губа кровоточили. Разгоряченная толпа улюлюкала. Синий сделал длинный свинг и в прыжке ударил противника в правое надбровье пудовой гирей своей головы. На глаз Красного потекла кровь. Рану быстро прижгли ассистенты.

Следующие раунды превратились для Лавровой в кошмар. Синий сменил тактику. Он почуял запах мертвой крови, как гриф, и стал великолепно работать корпусом. Начал острее, более размашисто действовать. Его длинные свинги точно попадали в правую височную область. Красный все чаще уступал инициативу своему сопернику, не успевая уклоняться. И постоянно щурил глаза. Постоянно. Будто ему было плохо видно.

Угол Красного хорошо просматривался с места Лавровой. В перерыве она видела, как Красный, держа перчатками голову, что-то говорит тренеру. Тренер, не дослушав, вытолкнул его на ринг. Хороший менеджер отрабатывал свои деньги. Красный шел к центру, по его телу стекала вода, смешанная с потом, его склеры были сгустками крови. Лаврова вдруг поняла: он обречен. Толпа окружила ринг. Лаврова видела вскинутые руки, красные, возбужденные лица, распахнутые в безумном крике рты, расширенные зрелищем насилия зрачки, вздыбленные адреналином волосы.

Красный, боец и игрок до мозга костей, в прыжке сумел ударить соперника по затылку, тот, упав на колено, успел подняться до окончания счета. Синий был живучим как кошка. В этом сражении коса и вправду нашла на камень.

Лаврова сидела, сжав кулаки. Ее трясло.

«Когда же это кончится?» — думала она.

Ей хотелось уйти, но она не могла сдвинуться с места, словно оказалась пригвождена к своему месту в тесном вонючем зале, заполненном ордой бессмысленно беспощадных людей.

В девятом раунде Красный сдал. Синий обрабатывал его затылок, бил в висок, в печень, в корпус. Уже все поняли, что Красный обречен, но судья не давал закончить бой. Не хватало яркого мазка, эффектного заключительного аккорда, чтобы потрафить зрителям. Наконец Красный упал на колено и не смог подняться. Получился чистый нокдаун.

Синий победил в жестоком и нечестном бою. Толпа приветствовала победу оглушительным ревом, она рукоплескала герою, скандируя его кличку, ей было не до Красного. Жалкого неудачника следовало тут же выбросить из памяти. Красный дошел до своего угла и уже там, с табурета сполз на пол. Толпа метнулась к нему, забыв о своем Синем герое.

Минотавр и Лаврова ушли, не узнав, чем закончилась драма на ринге.

— Он умрет? — спросила она.

— Не знаю, — равнодушно ответил Минотавр. — Если да, его близкие получат неплохую страховку. Гораздо хуже, что я просадил кучу бабок. Все просадили, потому что ставили на фаворита.

— Сволочи!

— Все мы дети Каина. Ты не знала?

Глава 12

— Ты где была?

— Где-где. В Караганде.

— Что ты там не видела?

— Ничего не видела. Там была скука смертная.