Оксана Робски - День счастья — завтра Страница 17

Надо будет как-нибудь взять почитать. Надеюсь, это не советы типа «убейте свою хозяйку и оденьтесь в ее платье».

Издательство «Феликс». Интересно, они вообще в курсе, кто их целевая аудитория?

Я нашла Славу в детской. Она купала в огромном тазу артемовские машинки. Я с интересом посмотрела на нее. И с подозрением. «Деловая стерва».

Слава бросила машинки и отправилась жарить мне шницели из молодой капусты.

Я попросила ее сервировать на улице. Хотя солнца уже не было.

К шницелям она приготовила изысканный соус. Что-то чесночное на сметанной основе. И с базиликом. Сто процентов — «Кулинарная книга стервы».

10

…делай что хочешь, но пять минут выбирай себе белье

Я сидела в кабинете психолога в отвратительном настроении. Депрессия, которая однажды пустила корни в моем сознании, теперь разрослась буйными цветами. Черными. И колючими.

Я не смогла найти Машку после Анжелиного дня рождения, и мне пришлось приехать сюда самой.

Психолог была крашеной блондинкой с шанелевской сумкой на подоконнике.

«Аферистка, наверное», — подумала я.

Она принимала в обшарпанном кабинете полуподвального помещения.

Когда я зашла, она беседовала с Горой. Я кивнула ей, как кивали завучи в нашей школе, когда заходили в класс посреди урока.

— Возможно, это потому, что у тебя давно не было мужчины, — сказала психолог запросто, словно они с Горой ходили в один детский сад.

— Почему давно? Пять дней назад был, — возразила Гора без всякого хвастовства. Надо отдать ей должное.

— Значит, ты не можешь себя почувствовать женщиной даже во время близости?

— Не в этом дело…

Я почувствовала себя лишней. Хотелось извиниться и выйти. Самое интересное, что они обе не обращали на меня никакого внимания. Как будто я была пустым местом. По-моему, я даже ущипнула себя, чтобы убедиться в том, что существую.

— А в чем?

— Меня никто никогда не носил на руках. Один мужчина однажды попробовал перенести меня через лужу, как в кино, но мы рухнули с ним вместе в эту же лужу.

Глаза психолога были серьезны, без напускного сострадания. Вот молодец.

Я представила себе Гору, лежащую поперек лужи. И под ней — отчаянный храбрец, каких много ходит по нашей земле.

— Почему ты ушла из спорта?

— У меня вывих плеча. При любом ударе оно выпадает из суставов. И приходится вправлять.

— Это было для тебя проблемой?

— Нет. Проблемы начались после. Когда я оказалась самой высокой из всех, кто меня окружал.

Бедная Гора. Мне даже стало ее жалко, уж лучше быть маленькой. Лилипуткой. Наверное. По крайней мере, они могут встать на цыпочки.

— Тебе надо побольше сконцентрироваться на себе и поменьше — на окружающей действительности. Вот, например. На тебе какого цвета трусы сейчас?

Гора задумалась.

Я тоже. Вспомнила. Черные с красным кружевом. Я держала их секунду в руке и прикидывала, будут ли они просвечивать сквозь юбку?

— Белые, — уверенно сказала Гора.

— Почему?

Гора растерялась. Даже в первый раз взглянула на меня. Словно я могла рассказать ей, почему она в белых трусах пришла к психологу. Словно к психологу надо обязательно ходить в зеленых — цвета травки и релаксации. Не в смысле травки, а в смысле травы. Газона.

— Потому что все они у тебя белые? — бесстрастно спросила психолог, и было непонятно: хорошо это или плохо.

— Да нет. Просто они одни сохли на батарее, я и взяла их. Чтобы в шкаф не лезть.

Я представила себе батарею, на которой сохли белые трусы Горы. Огромные, с домиком.

Я такие в «Рамсторе» видела. Представила себе эту батарею в моей гостиной. Ужас.

— Вот тебе задание. Каждое утро ты должна три минуты уделять выбору белья. Через пару дней увеличить время до пяти минут. Примеряй, снимай, смотри на себя в зеркало, делай что хочешь, но пять минут выбирай себе белье.

Гора послушно кивнула.

— Когда ты научишься тратить на выбор белья минут по десять, все остальные проблемы покажутся тебе незначительными.

Я не могла понять, издевается она или говорит серьезно.

Гора взяла ручку и на маленьком листочке записала: «5 минут. Лучше — 10».

— Кстати, ты никогда не пробовала перенести своего мужчину через лужу?

Гора недоуменно посмотрела на психолога.

— Попробуй, — кивнула та, — думаю, тебе это понравится.

— А какое вы напишете для меня заключение?

— А как ты сама считаешь?

Гора на минуту задумалась. Потом уверенно произнесла:

— Закомплексованная. Но исполнительная.

— Еще?

— Дикая. Но надежная.

— Вот так я и напишу.

Мне она понравилась. Гора. Вернее, они обе. До этого я имела очень слабые представления о работе психологов и психотерапевтов. И то со слов моей подруги Насти. В десятом классе она в очередной раз поссорилась с мамой. И попыталась отравиться. Наглоталась, по-моему, седуксена.

Мама вызвала «скорую». «Скорая» сказала, что в таких случаях они обязаны везти девочку в психиатрическую больницу. Был конец перестройки. Но уже тогда давали взятки. Настина мама не дала. Настю увезли. Лечили в основном сульфой. Я увидела ее через месяц, из окна такси, ковыляющую по нашей улице. Я выбежала ей навстречу. Она говорила медленно и ни о чем.

Только пару раз ухмыльнулась озорно и лукаво — так, как только она умела. Как будто дважды в непроницаемой маске образовались трещинки.

Я привела Настю домой. На диване лежал журнал. То ли «Пионер», то ли какой там был? Не помню уже. Настя села, машинально открыла журнал. В нем была напечатана повесть. Про войну. Неплохая повесть. Я помню, мне нравилась.

По ней еще фильм сняли. Настя начала плакать.

Горько и безудержно. Я никогда не забуду ее мокрое от слез лицо.

Оказывается, им в психиатрической с 16.00 до 17.00 обязательно читали отрывок оттуда.

И они все должны были коллективно плакать.

Сработал рефлекс — прочитав несколько знакомых строк, Настя расплакалась.

Вот такое лечение. Маме, кстати, пришлось выкупать в психдиспансере ее личное дело, чтобы Настя могла поступить в институт. Туда психов раньше не брали. Не знаю, как сейчас.

Гора диктовала психологу какие-то свои анкетные данные, и я подумала, может, спросить ее про мои страхи? И подавленное состояние?

Не посоветует ли она и мне трусы мерить?

Я мысленно представила этот разговор.

«Вы знаете, меня по утрам мучают страхи. Я боюсь непонятно чего. Это, наверное, депрессия. Может, мне таблетки какие-то попить?»

«Давно это у вас началось?»

«Да нет, может, пару месяцев…»

«Что этому предшествовало?»

«Да ничего».

«Страхи проходят?» 

«Да». 

«Когда? После чего?»

«После того, как я понюхаю кокаин».

Ведь действительно. Может, вообще эта депрессия из-за кокаина?

Я вдруг очень ясно осознала, что так оно и есть.

Замкнутый круг.

Я сама себе психолог. Надо поменьше нюхать.

Тамара не вышла на работу. Я позвонила ей домой.

— Я не смогла… — промямлила она в трубку.

— А завтра сможете? — спросила я так, как спрашивают душевнобольных: мягко и заранее подготовившись к тому, что ответ может быть неадекватен.

Тамара была моей домработницей два года.

У меня к ней, в общем-то, претензий не было.

— Да, смогу, — ответила она неуверенно.

— Я вас жду.

Не перевозить же мне Славу с дачи?

Надеюсь, она завтра выйдет.

Громко хлопнула входная дверь. Она у нас по-другому не может закрываться.

Рома, наверное. Явился. Я схватила первую попавшуюся губку и принялась самозабвенно тереть кухонный шкаф.

Рома застыл в дверном проеме.

Я сдула с лица прядь волос. Так Тамара всегда делала.

Терла шкафчик, не обращая внимания на Рому. «Знай наших!»

Его молчание я отнесла к восторгу по поводу моей домовитости.

— Нам надо поговорить, — произнес Рома.

Я натирала полки, не поворачивая к мужу голову. «Обиженная и оскорбленная жена за домашней работой».

— Оля!

Он редко называл меня по имени. Наверное, совсем стыдно стало, что он там гулял, а я тут дом драю. И сейчас еще еду ему буду готовить. И — что еще? Точно: стирать его вещи. И гладить. И?…

С собакой гулять! Стоп. У нас нет собаки.

Я обиженно молчала.

— Да брось ты эту тряпку! — взорвался Рома. — Ты все равно не умеешь ничего мыть! Сейчас разобьешь еще что-нибудь…

Я опешила.

Оценив ситуацию, бросила губку в раковину.

Достала сигареты.

— Что?

— В Монако есть клиника, она специализируется на наркоманах. Я думаю, тебе…

— Что-о? — протянула я возмущенно.

— Не перебивай, пожалуйста. Дослушай. Я думаю, тебе надо туда поехать. Ты сама не замечаешь, что уже давно перегнула с этим палку. Я не говорю про наши отношения, подумай о себе.

— Это бред. Ты затеял этот разговор, чтобы не объяснять, где ты шлялся три дня.